Из глубины - Игнатий Александрович Белозерцев Страница 18

Ту берёзу так любил отец!

И скворец весной на ней селился,

И держался за неё забор…

Пусто стало! Что же, пей, убийца,

Да бросай красу земли в костёр!

Плодоносят грядки и кустарник,

Не пугают молнии и гром,

Бодро врёт электроматюгальник.

Всё идёт обычным чередом.

Россия – купола, колокола!

Россия – купола, колокола.

Хвала былому, господу хвала!

Не небоскрёбы – взоры наши ввысь.

Смирись, душа, пред вечностью смирись!

Нам только вечность и в любви судья.

Нам только повод для молитв – Земля.

Светла молитва, и любовь светла.

Россия – купола, колокола!

Напиши

Напиши, я прошу, напиши,

Через пропасти лет напиши,

Через целую жизнь напиши,

Напиши!

Озари, я прошу, озари,

Жизнь мою письмецом озари,

Как лучом долгожданной зари,

Озари!

Не умел я ценить твоих строк,

Не заметил любви в них и сжёг,

В пекло лез, убегал без дорог…

Мой бог!

Как тогда, ни о чём напиши,

Через пропасти лет напиши,

Через целую жизнь напиши,

Напиши!

Озари, я молю, озари,

Жизнь мою парой строк озари,

Как лучом долгожданной зари,

Озари!

Трава забвения

Дома простые и особняки

Затягивают тлен и сорняки.

В деревне, где поленницей дрова,

Взошла трава, забвения трава.

Мой дом родной на берегу реки

Затягивают тлен и сорняки.

Помогут ли красивые слова?!

Неумолимы время и трава.

Пока грустит прекрасная Елена

Глубоким смыслом жизни дни наполнив…

Над чем, учёный, репу морщишь ты?!

Чтобы любить и женщин, и цветы

Нам не нужны ни интеграл, ни корни…

Душа моя, отдайся умиленью!

Забудь про смысл, с потерями смирись!

Пусть чудными бывают лишь мгновенья,

Но лишь они оправдывают жизнь!

Пока грустит Прекрасная Елена

Над розами вечернею порой,

Да вы постройте сотни новых Трой,

Мы бросимся спасать её из плена.

Отдайте ветру

Сгорают дни, всё превращая в пепел.

Скорбит душа, но ей неведом страх.

Из всех стихий я выбираю ветер,

Ему доверьте мой летучий прах.

Однажды ставни вылетят из петель,

И будет вечер горек и уныл.

Но скажешь ты: «Опять бродяга-ветер,

А с ним и тот, который не забыл!»

Судьбою шторм играет в чёт и нечет.

Когда ударит в борт девятый вал,

Произнеси: «Какой могучий ветер,

А с ним и тот, который обнимал!»

И будем вместе мы на белом свете.

И потому душе неведом страх.

Из всех стихий я выбираю ветер,

Ему доверьте мой летучий прах.

Четвёртый

Маме забот и с троими хватало.

Вот и решила: «Избавлюсь». Но тут

Бабка ей, будто во сне, прошептала:

– Где же четвёртый, которого ждут?

Кто и когда? Нет на это ответа.

Мама ушла… Мой нелёгок маршрут.

Но всё равно мне милее планета,

Зная, что где-то четвёртого ждут!

Домой

Я – вологжанин, вологодский,

Как рифмовал один поэт:

Река, церквушка, запах скотский —

Милей для нас картины нет.

Еще недавно край мой древний

Будил над лесом самолет.

Все изменилось – до деревни

Автобус старенький везет.

Дымит, пыхтит трудяга львовский,

Блестит асфальта полоса.

Щекой щетинистой отцовской

Встречают хвойные леса.

Давно у Тотьмы мост построен,

Кати за Сухону-реку.

Но я опять обеспокоен —

Остановиться не могу!

Когда-то здесь на переправе

Воспел паромщика поэт.

Мечтал о жизни, не о славе.

Парома нет. Поэта нет…

Мы все же сказочно богаты.

Гони хоть сутки – лес и лес.

Дремучий, сумрачный, косматый,

А в нем зверей, а в нем чудес…

И расточительны до боли,

Не ценим, не умеем жить.

Нет Коли, нет Рубцова Коли!

Я с ним хотел поговорить.

На берег, в сосны, от парома

Прямая брошена верста.

Два-три часа, и будем дома,

Пошли знакомые места.

Для сердца милые красоты

Уже мелькают на пути:

Пригорки, с клюквою болота,

Вон там грибов хоть пруд пруди.

У пашни мой родник заветный,

Там ковшик есть берестяной.

В еловой чаще неприметной —

Курпажка с чистенькой водой.

Над речкой роща вековая,

И церковь в синем далеке.

Когда-то, пятками сверкая,

Бежал там с горки налегке.

На остановках – магазины.

Чего в них только нынче нет:

Бананы, киви, апельсины,

А рядом – платный туалет!

Зато картошечка на рынке

Теперь дороже, чем банан,

Хоть из-за моря, не в корзинке

Банан доставил капитан.

Коль приглядишься, поневоле

Ища ответы на вопрос,

Заметишь брошенное поле,

Косой не тронутый покос…

Еще часок. Вздремну немножко.

Нельзя так пристально смотреть.

Мое родимое окошко

Сегодня будет ли гореть!?

Все таланты проданы

Все таланты проданы,

Все запасы пропиты,

Все дубравы выжжены,

Все поля не паханы…

Чем кормить-то будем мы

Малых наших детушек?

Как спасаться будем мы

От мороза лютого?

Не пора ль опомниться

Нам в крещенской проруби?

Не пора ль покаяться

Да про дело вспомнить нам?

Не про злато-серебро,

А про серп да с молотом?!

Да будет так!

Все мы уйдем в никуда.

Все улетим насовсем.

Только туда – поезда,

Черный тоннель нем.

Перед дорогой в один конец

Вахту души сдаем,

Как эстафету живых сердец,

Слово передаем.

Кто-то продолжит мысль.

Свет одолеет мрак.

Все мы уйдем, но жить

Слову! Да будет так!

Уж верьте иль не верьте

Во дни правленья Понтия Пилата

Жил в Назарете странный человек —

Не славы он возжаждал и не злата,

А исцелить решил жестокий век.

Не убивай, сказал, себе подобных,

Не лги, сказал, и не воруй, сказал…

Ни смех надменный фарисеев злобных,

Ни тяжкий крест его не испугал.

И он воскрес! Одесную у Бога

На небесах в величии сидит.

Всех грешников судить он будет строго.

А праведников всех вознаградит.

Предстанете! Уж верьте иль не верьте,

Там по делам оказывают честь.

Я чаю воскрешения из мертвых!

Чтоб вечно было нам по тридцать шесть.

И будет в мире радостно вовеки!

И райский сад распустится опять!

Так что же нам мешает, человеки,

Не убивать, не лгать, не воровать!?

Зачем тебя мне узнавать

Зачем, скажи, тебя мне узнавать:

Твоих друзей, причуды, заморочки,

Успехи чад твоих – сынка и дочки —