Демьян Бедный - Том 1. Стихотворения 1908-1917 Страница 19

Ложка*

Набив пустой животКартошкою вареной,Задумался Федот.Задумавшись, вздремнул и видит сон мудреный:Все ожило кругом! Ухват забрался в печь,   Горшки заспорили с заслонкой,И ложка на столе неслыханную речь   Вдруг повела с солонкой:   «Вот так вся жизнь прошла без радостного дня.   Дает же бог другим удачу?А мне… Нелегкая, знать, дернула меняРодиться ложкою – мужицкой на придачу.Век сохну за других. Гляди, который деньФедот наш мается, слоняется, как тень?Жена свалилася, у деток золотуха.В могилу всех сведет лихая голодуха.   Меж тем что делает Федот?Уж хуже голода каких еще прижимок?Нет, он последнюю телушку продает   Из-за каких-то недоимок.Как можно дальше жить – не приложу ума.Так лучше уж своим терзаниям и мукам   Я положу конец сама!»   Тут, крикнувши: «Прощай, кума!»,Бедняжка треснулась о пол с великим стуком.   «Постой!.. Разбилася!.. Эх-ма!?»   Федот во сне метнулся,   Но в этот час проснулсяИ в ужасе схватился за виски.От ложки на полу и впрямь лежат куски.«Фу, дьявол! Это что ж? Мне снилось аль не снилось?   В башке ли малость… прояснилось?Ох! – застонал Федот от яростной тоски. –Что ж делать? А? Пойти до одури напиться?   Аль утопиться?»

Опекун*

   Такое диво в кои веки:Совсем на днях сановник некий   Сиротский посетил приют.   «Великолепно! Превосходно!   Ну, прямо рай: тепло, уют…Детишки – ангелы. А честь как отдают!   И маршируют?»      «Как угодно, –   По отделеньям и повзводно…»   «Быть может, „Славься“ пропоют?Восторг! Божественно! И этому виновник?..»Смотритель дал ответ: «Я-с и моя жена».«За все вам русское мерси! – изрек сановник. –Такая именно нам школа и нужна,   С патриотической основой.   Я очень ваш почин ценю.Я доложу о вас… Я в долг себе вменю…А здесь – столовая? Доволен и столовой.   Позвольте мне меню.Как?! – вдруг вскипел наш гость. – Молочный                    суп… Жаркое…      И это… это – в пост!   Черт знает, что такое!»«Ваш-сясь! Питание… Малютки… Хилый рост…   Из бедноты сиротки…Родные померли все больше от чахотки…   Врачи…»      «Врачи нахально врут!      Не допущу потворства!      С поста не мрут,      А мрут – с обжорства!»

      «Ведь этакий вандал!» –   Иной читатель скажет гневно.А я б опекуна такого оправдал:Ведь он от голоду ни разу не страдал,   А от обжорства – ежедневно!

Гастроном*

«Как звать тебя?»   «Памфил Босой».«Подумать, гастроном какой тут объявился!»Заводчик так рабочему дивился:Бедняга-гастроном гнилою колбасой      Давился.«Знать, заработки хороши?» –Хозяин вымолвил ехидно.«Куда! – вздохнул Памфил. – Гроши!»«Гроши? Оно и видно.   Где мастер?»      «Здесь!»      «Пиши…За лишний жир… вот этому вот… графу…      Целковый штрафу!»

Пожалуй, скажет кто: «Ну, мыслима ль когда,Хоть и в хозяине, такая подлость, друже?   Так не бывает!»      Господа,Бывает так, – хоть, правда, не всегда:По большей части – хуже!

Лицедеи*

Недавно случай был с Барбосом:   Томила пса жара,      Так средь двора      Клевал он носом.А не заснуть никак! Усевшись на тыну,   Сорока-стрекотуха      Мешала сну.   «Ой, натрещала ухо… И принесло же сатану!Чай, больше места нет?.. Послушай-ка, болтуха:   Уж ты б… таё… Недалеко до лесу…Летела б ты, ей-богу, к бесу!»      Сорока же – свое:   То сядет, то привскочит,   Слюною глазки мочит,   Псу жалобно стрекочет:      «Голубчик, не озорь!   Ведь у меня, гляди, какая хворь:      Я так измаялась, устала, –      Пить-есть почти что перестала, –   Вся измытарилась и сердцем и душой,      Скорбя о братии меньшой!   И ко всему щеку раздуло… вспухли губы…   Ох, смертушка! Нет сил терпеть зубную боль!»   «Щека и губы… Тьфу! – рычит Барбос. –                    Позволь,   Трещотка чертова, кому бы   Врала ты, да не мне.   Где ж видано, в какой стране, –   Уж разве что во сне, –   Чтоб у сороки были… зубы?!»

   Урок вам нужен? Вот урок:Встречаются меж нас нередко лицедеи:   Высокие слова, высокие идеи, –   Нет подвигов, но будут – дайте срок!Известно urbi et (смотри словарь!) – et orbi:Их грудь – вместилище святой гражданской                    скорби!На деле ж вся их скорбь – зубная боль сорок!

Пари*

«Мавруша!.. Кисанька!.. – Печально серый кот      Мяукал у ворот. –   О душегубство! О злодейство!Ну, как теперь один я вынянчу котят?   Они ж еще и не глядят!   Пропало все мое семейство!»«Голубчик Вася, что с тобой?   Да не нужна ль моя услуга?» –   Летит Барбос на голос друга.«Ох, брат, наказан я судьбой!»«Как? Говори скорей! Уж я взаправду трушу».«В трактире… сжарили и съели, брат, Маврушу».«Кто съел-то?» – взвыл Барбос, попятившись назад.«Рабочий… то ль мужик… Побился об заклад…   За пять целковых, супостат,      Маврушу слопал.   Всю – с головы и до хвоста!»«Да что ты? Батюшки! Пет, это неспроста.Не, не!..» – растерянно глазами пес захлопал.

      Читатель, что ни говори,      Тут ясно – дело не в пари.      Раз не осталося от кошки         Ни хвостика, ни ножки,Наверно, «супостат» денька четыре-три   Пред тем не видел… хлеба крошки.

Бунтующие зайцы*

Взбежавши на пригорок,Зайчишек тридцать – сорокУстроили совет.     «Житья нам, братцы, нет».     «Беда. Хоть с мосту в воду».     «Добудемте права!»«Умремте за свободу!». . . . . . . . . . . . . . .От смелых слов у всех кружилась голова.Но только рядышком шелохнулась трава,Как первый, кто кричал: «За волю в землю лягу!»     С пригорка задал тягу.     За ним все зайцы, кто куда,        Айда!

Зайчиха с заинькой под кустиком сидела.«Охти мне, без тебя уж стала тосковатьЖдала тебя, ждала: глаза все проглядела.Договорились, что ль, в совете вы до дела?»«Договорилися. Решили бунтовать!»

О бунте заячьем пошли повсюду толки.      Не говоря уж о лисе,Теперь, поди, хвосты поджали звери все, –А больше всех, понятно, волки?!

1913