Евгений Клячкин - Песни Страница 2

Баллада об упавшеи сосне

Памяти Бориса Потемкина

Прости, дружок, — такое дело —ты зря старался, зря спешил —уж скоро год над этим теломстоят в обнимку камыши.

В смолистых кольцах отболелатебе неведомая жизнь.Ах, милый мой, — такое дело —тут хоть спеши, хоть не спеши.

Пока живем и дышим ровно,пока томит надежда нас, —нам пожелание здоровья —вполне достаточный наказ.

Но червь незрим, незримо гложет…Где прав поэт, бессилен врач.Какой из дней нас подытожит —зачем, дружок, нам это знать!

И вот стоим над павшим телом,чью крону заметает снег…Речь о сосне, и в ней все дело —о человеке речи нет.

Баллада о жизни

Мост перекинуть, построить ГЭС,дорогу к ГЭС проложить.Вырубить лес или вырастить лес —это зовется «жить».Но вместо «жизнь» подставить «труд» —быть может, все объяснить.Но если вопросы и не встают,то надо ж все-таки жить(или хотя бы похоже на «жить»,или почти как «жить»).

Сесть на ходу в последний трамвай,плечом почувствовать дверь,смотреть на скользящий светлый квадрат,а в нем на серую тень(легко колотится головой теньо выбоины мостовойи, взлетая без боли, скользит по асфальту,чтобы в новой воронке упасть и подняться, —а пятна домов уплывают назад,не останавливая глаза) —это очень похоже на слово «жить»,это почти как «жить».

Увидеть вдруг: мальчик в слезахвпервые закрыл рукою глаза,чтобы уйти от страшного мираот едкого, горько-соленого мира(никем на земле не подсказанный жест,жест впервые взвалившего крест,жест естественный, как лепесток,жест, нацеленный вам в висок, —вы что-то, что-то ему должны,хоть вроде и нету на вас вины), —это тоже похоже на слово «жить»,это почти как «жить».

Показать другим, что такое «жить»,приподнять невесомый полог,и НИкого НИчему НЕ учить, —каждый выберет место на полке —это очень близко к тому, чтобы «жить»,это совсем как «жить».Увидеть себя, построить себя,себя себе объяснить,и всю свою жизнь видеть жизнь —это ближе всего к «жить».

Баллада о насморке

Течет, везде течет: из носа, с крыши, с неба.Не нравится — катись. А я так вот люблю,поскольку этот серый свод укрыл всю жизнь мою,а под другим я, извините, не был.В носу свербит — терплю: и хочется, и страшно —чихнешь — и как лопатой по затылку ахнешь.Нельзя же, ну нельзя!Не делай глупость, псих!Апчих!!!Очнулся, кажется, опять течет.Платок тяжел, как камень,откуда столько льет?!Сморкаюсь, видимо, мозгами.А кстати о платках:в кармашке пиджака, возможно, он хорош,но что таким утрешь?!Не ясно ли — давно назрела мера:платку необходимы два размера(как и всему, заметим, между прочим):парадный и рабочий.Я предполагаю пятьдесят —апчхи! — нет, метр, в самый раз —апчхи! — на полтора.Сегодня же на фабрикуписьмо, а копию — в обком —апчхи! Бросаюсь за седьмым платком.С какою мукою рождаются стихи!Апчхи!Отчизну я люблю, но странною любовью(как, впрочем, и она меня),апчхи! — ну вот, едва сказал —уже сморкаюсь кровью,нет, без любви, уж точно, не прожить и дня.Кому-то — только половинной,а мне — везет же дуракам — апчхи! — взаимной.

Баллада о солнечном зайчике

В стеклянной вазе на окнеживет хрустальный зайчик.Ему ни хлеба, ни чернил —он сам себе мирок.С ним разговаривал во снечетырехлетний мальчик,его внимательно любил,как мы — траву дорог.

И только утро настает —в луче дрожат пылинки,и просыпается в глазаххрустальная гора.А мальчик сразу о своемприпомнит поединкеи снова крикнет: «Вылезай!Давай со мной играть.

Скажи мне, где ты был вчера,когда проснулся дождик?Куда уходишь ночевать?И как тебя зовут?Скажи, когда придет пораидти нам к папе в гости?Зачем еще одна кровать?И что такое „суд“?»

А солнце двинулось чуть вбок,и зайчик усмехнулся.Наверно, вправду был смешонкороткий человек.А мальчик поднял молоток,а мальчик размахнулся…Ведь он с вопросами пришел,и он хотел ответ.

Тот мальчик стал уже большими ничего не понял.Он до сих пор глядит в окнои держит молоток.А зайчик все неуловим…А город руки подняли обнял ими, как венком,расплывчатый грибок.

Баллада о ступеньке

Безымянному слушателю г. Томска

Бьется тело в четыре стены,бьется мозг в черепную коробку —весь наш путь, безнадежно короткий,на биенья мы обречены.

Если вдуматься — смысла здесь нет:это просто звериная жаждасохранения права за каждымвыбирать направленье и след.

Но представив, хотя бы сейчас,разрешение наших томлений, —мы поймем, что в любом направленьеуже двигался кто-то до нас.

И выходит, что выбор любой,даже если ничто не мешает,сам собой очень мало решаети не ценен еще сам собой.

Значит, суть заключается в том,чтобы, выбрав любое решенье,не терзать свою веру сомненьем,а стремиться вперед, чтоб потом,

прорубившись сквозь косность и ложь,сквозь сомнения, боль и усталость, —убедиться: ступенька осталась,и ее уже не уберешь.

И кому-то, кто вслед за тобойпробежит там, где ты продирался,она скажет: «Ведь тот не боялся,так не бойся и ты, дорогой».

Вот ступенька. А раз она есть,так не падай в тоске на колени —ты прорубишь иные ступени…Как мне кажется, главное — здесь.

В городе Томске, в Политехническом институте, я получил такую записку: «В Ваших песнях много мысли. Наверное, Вы много думаете о жизни. А скажите, есть ли среди Ваших песен такая, где было бы пронзительно и со всей силой выражено Ваше жизненное кредо? Иначе говоря, был бы дан совет нам, молодым». Наивные, подумал я, люди. Какого они еще ждут совета? А потом я подумал по-другому. Люди, наверное, наивные, но совета они все-таки ждут, и раз они его ждут, значит, они надеются, что они его могут получить. Вот это как раз отношение, оно как-то обязывает, по-моему. И мне захотелось на эту записку каким-то образом ответить. Я в принципе противник назидания в песнях в частности и в искусстве вообще. Я считаю, что это область иных дисциплин. Тем не менее эту песню я написал, я в ней есть элемент назидательности.

Белые ночи

Белой ночью хорошипарочки,только надо б раздавитьбаночку —магазин еще открыт —сложимся,остальное на Невеприложится.

Он с лица — валет червей,прям, как тросточка,ищет ту, что порезвей, —кошечку.Поиграем, говорит,в шахматы.У меня из окон вид —ахнете!

Скучно девочке одной —Господи!(А может, туз-то козырной?!— сослепу)…Весь руками перерытпотными,на Неве пошел гранитпятнами.

Песня «Белые ночи» написана в результате разговора с Визбором, как первый вариант заказа песни о Ленинграде от журнала «Кругозор».

Беспросветная Русь

Это ж надо ж, чтоб тут вот — Россияи под боком родился еврей.Но и мы ведь о том не просили,мы ж не клянчили возле дверей:

мол, впустите на русскую землю!Мол, хотим упоить ваш народ.Ах, еврейское око не дремлет —так и лезет курчавый вперед.

И конечно же, что остаетсятем, кто это не может стерпеть,тем, в ком сердце, бля, русское бьетсяи кто смог наконец-то теперь

закричать, как Смирнов-Остапидзеи как Ленин в прокуренный зал:«Вот, жиды, вам жидовская виза!Вот, жиды, вам жидовский вокзал!»

Я платочком и даже рубахойпромокаю слезинки из глаз.Мы послали Отечество на х…но вначале — Отечество нас.

Тут обидеться можно, конечно,но обид я уже не боюсь.Гой ты, вишня моя, гой-черешня!Ах ты гой — православная Русь!

Гой ты, вишня моя, гой-черешня!Ах ты гой — беззаботная Русь!Ах ты гой — беспросветная Русь.

Бессмысленная песенка