Даниил Андреев - Стихотворения и поэмы Страница 20

Часть четвертая

Прорыв

    В знак    ГончихВползмесяц.    День    кончен.Бьетдесять.

Бьет        в непроглядных                                     пространствах                                                               Сибири.Бьет над страной.                                 Надо мной.                                                       Над тобой.И голосами, как черные гири,В тюрьмах надзор возвещает:                                                    – От-бой! —В Караганде, Воркуте, Красноярске,Над Колымою, Норильском, Интой.Брякают ржавые рельсы, по-царскиВ вечность напутствуя день прожитой.

      Сон      разве?..Тишь…Морок…      Длит      праздникЛишьгород.

Вспыхнут ожерелья фонарей                                                   вдоль                                                              трассМузыкой соцветий небывалых.Манят вестибюли: у дверей —                                                        блеск                                                                    касс,Радуга неоновых порталов.

Пряными духами шелестит                                                шелк                                                          дам,Плечи – в раздувающихся пенах…

Брызжет по эстрадам перезвон                                                        всех                                                               гаммИ сальто-мортале – на аренах.

Встанет попурри, как балерина, на носок,Тельце – как у бабочки: весь груз —                                                                          грамм, —Будто похохатывает маленький бесок:Дранта-рата-рита, тороплюсь                                                    к вам!

А ксилофон, бренча,          Виолончель, урча,                     И гогоча, как черт,                                                        кларнетВоображенье мчат          В неразличимый чад,                     Где не понять                                              ни тьму,                                                                   ни свет.

Там попурри —                            дзинь-дзень,И на волну                      всех струн

        Взлетает песнь,                                     как челн,          как флаг,        Что никогда                     наш день        Еще не был                              столь юн,                  Столь осиян,                                          столь полн,                  столь благ.

Звенит бокал                         дзынь-дзень,        Узоры слов                              рвет джаз,                  Колоратур                                     визг остр                                                       и шустр, —Забыть на миг                          злой день,        Пить омрак чувств                                    хоть час                  В огнях эстрад,                                             и рамп,                                                             и люстр!

Но и с эстрад                          сквозь дзонн        От радиол, сцен,                                     рамп,                  В ушах бубнит                                             все тот же                                                                    миф,Все тот же скач,                              темп, звон,        И тридцать лет                                     мнет штамп                  Сердца и мозг,                                             цель душ                                                             скривив.

Ни шепотком,                         ни вслух,        Ни во хмелю,                                  ни в ночь                  Средь тишины, с самим                                                             собой,Расторгнуть плен                              невмочь,

        Рвануть из пут                                     свой дух,                  Проклясть позор,                                             жизнь,                                                        тьму,                                                             ложь,                                                                     строй.

И только память                              о прежних жертвах    Еще не стерта, еще свежа,Она шевелится в каждом сердце,    Как угль будущего мятежа.

    Но музыка баров                                     от боли мятежной    Предохраняет…                                  эстрада бренчит…    Мерно…                     льют вальсы…                                                ритм плавный…          и нежный…

    Плавно…                      все пары…                                            ток пламенный…                                мчит:

Жаркий!              пульс танца!                                      тмит разум!          бьет в жилах,Арки          зал шумных                                 слив в радужный                                                               круг;Слаще,            все слаще                            смех зыбкий                                                    уст милых,Радость             глаз юных                                 и сомкнутых                                                        рук…

Бьетполночь:             Звон             с башни.Кругполон…

Друг!Страшно!

Этих кровавых светил пятизвездьеВидишь?Эти глухие предзвучья возмездьяЧуешь?

Нет.Тихо.

Совсем тихо.

Лишь «зисы» черным эллипсоидомПод фонарем летят во тьму…Кварталы пусты. Дождь косой тамОбъемлет дух и льнет к нему.

Наутро снова долг страданий,Приказы, гомон, труд, тоска,И с каждым днем быстрей, туманнейРевущий темп маховика.

Не в цехе, не у пестрой рампы —Хоть в тишине полночных книгНайти себя у мирной лампы,Из круга вырваться на миг.

Смежив ресницы, в ритме строгом,Изгнав усталость, робость, страх,Длить битву с ЧеловекобогомВ последних – в творческих мирах!..

Космос разверз свое вечное диво.

Слава тебе, материнская Ночь!Вам, лучезарные, с белыми гривами,Кони стиха, уносящие прочь!

Внемлем!                зажглась золотая Капелла!Вонмем!              звенит голубой Альтаир!Узы расторгнуты. Сердце запело,Голос вливая в ликующий клир.

Слышу дыханье иного собора,Лестницу невоплощаемых братств,Брезжущую для духовного взораИ недоступную для святотатств;

Чую звучанье служений всемирных,Молнией их рассекающий свет,Где единятся в акафистах лирныхДухи народов и души планет;

Где воскуряется строго и прямоБелым столпом над морями стихийМлечное облако – дым фимиамаВ звездных кадильницах иерархи́й…

Чую звучанье нездешних содружеств,Гром колесниц, затмевающих ум, —Благоговенье, и трепет, и ужас,Радость, вторгающуюся, как самум!..

Властное днем наважденье господстваДух в созерцаньи разъял и отверг.Отче. Прости, если угль первородстваВ сердце под пеплом вседневности мерк.

Что пред Тобой письмена и законыВсех человеческих царств и громад?Только в Твое необъятное лоноДух возвратится, как сын – и как брат.

Пусть же назавтра судьба меня кинетВновь под стопу суеты, в забытье, —Богосыновства никто не отниметИ не развеет бессмертье мое!

8—22 декабря 1950

г. Владимир

Темное видение

Гипер-пэон

О триумфах, иллюминациях, гекатомбах,Об овациях всенародному палачу,О погибших                     и погибающих                                             в катакомбахНержавеющий                          и незыблемый                                                    стих ищу.

Не подскажут мне закатившиеся эпохиЗлу всемирному соответствующий размер,Не помогут —                          во всеохватывающем                                                                   вздохеРитмом выразить,                                 величайшую                                                       из химер.

Ее поступью оглушенному, что мне томныйТенор ямба с его усадебною тоской?Я работаю,                   чтоб улавливали                                                  потомкиШаг огромнее                          и могущественнее,                                                            чем людской.

Чтобы в грузных, нечеловеческих интервалахБыла тяжесть, как во внутренностях Земли,Ход чудовищ,                         необъяснимых                                                   и небывалых,Из-под магмы                          приподнимающихся                                                              вдали.

За расчерченною, исследованною сферой,За последнею спондеической крутизной,Сверх-тяжелые,                          транс-урановые                                                        размеры

В мраке медленно                                 поднимаются                                                        предо мной.

Опрокидывающий правила, как плутоний,Зримый будущим поколеньям, как пантеон.Встань же, грубый,                                  неотшлифованный,                                                          многотонный,Ступенями                   нагромождаемый                                                   сверх-пэон!

Не расплавятся твои сумрачные устои,Не прольются перед кумирами, как елей!Наши судороги                          под расплющивающей                                                                    пятою,Наши пытки                      и наши казни                                                запечатлей!

И свидетельство                            о склонившемся                                                          к нашим мукам

Уицраоре, угашающем все огни,Ты преемникам —                                  нашим детям —                            и нашим внукам —Как чугунная                         усыпальница,                                                  сохрани.

1951