Людмила Кулагина - Радость и грусть бытия Страница 20

Птичье счастье

Выпить утром чашку шоколадаИ настроить день на волшебство.Много ли для счастья птице надо,Чтобы петь про жизни торжество.

Пусть не шоколад я пью, – какао,Пусть себе немного соврала.Вырвавшись из лжи чужой капканов,Счастье – не попасться в сети зла.

Счастье жить в гармонии с природой,Слушать музыку небесных синих сфер.Жить с собою в дружбе, а не с модой.Быть вне игр людей и их афер.

Счастье – делать чуткие подарки,Слышать ближнего и в счастье, и в беде.Листья собирать в осеннем паркеИ читать стихи о резеде[123].

И тебе откроется навстречуМир, блистающий, текучий, как река.Всё, что душу птичью не калечит, –Всё во благо. Ноша птиц легка.

Вечерние контрасты

По статистике 2007 г., 1% населения России

владеет 70-ю % национального богатства, а 70%

её граждан владеют только 7-ю процентами

Небо – как сапфир ночной лагуны,В звёздах фонарей шатёр-покров.Я была, как все, когда-то юной,И играла жизнь во мне и кровь.

А теперь усталою походкойЯ иду к друзьям попить «глясе»[124].И луна расколотой махоткойСливки льёт в туманной полосе.

Вечером всё призрачно и зыбко.Память улицу почти не узнаёт.Щерятся в ней вывески улыбкой,И купить-продать нас жизнь зовёт.

Здесь теперь своя буржуазияСтроит, и торгует, и живёт.«Зелень»[125] колосится не озимых:Доллар к доллару, что колос злака, льнёт.

Льются с неба синие елеи.Только о деньгáх, прошу, молчок.Шла я по пути сапог заклеить, –Но согнали с места «Башмачок»[126].

Он стоял и никого не трогал,Сапоги-ботинки нам чинил,Но какой-то «бык» упёрся рогомИ разнос починкам учинил.

Выросли кругом грибы-аптеки,Как поганки, – клубы-кабаре.Канут в глубь времён, как те ацтеки,Домики «с удобством во дворе».

Станет жизнь, конечно же, комфортней,Только для кого – большой вопрос.Оказалось, – люд мы второсортный,Лишь на наши дýши вырос спрос[127].

Привкус времени такой люминесцентный.Вытеснил природу ламинат[128].Но, как прежде, рай чужой цементомУкрепляет пролетариат.

Снова предлагают петь нам хором –Тем, кто Ницц[129] поклонник, и кто нищ.И глаза неоновые «Флоры»[130]Тупо светят в дырки голенищ…

Ноябрьские хризантемы

Что-то день такое мне навеялЗапахом полынных хризантем.И дрожит каштана жёлтый веер,Нагоняя грусть осенних тем.

Дождь хрустально-светлою слезоюЛистья риз берёзовых кропит.Осень так тепла не по сезону,Жёлтый лист, как бабочка, летит…

Где-то в прежней жизни это было:День жемчужный, запах хризантем.Память образы тех дней забыла,Как слова давно прочитанных поэм.

И остался только терпкий запах, –Запах счастья или запах слёз? –Что-то смутное напомнивший внезапноПод кадящий дым листвы берёз.

Он застиг врасплох меня открыткойОт людей, которых больше нет.Столько в нём любви и мук сокрытоТёплых, чуть горчащих прошлых лет.

Вот ещё одно опять уплылоЛето в вечность или в никуда.И ноябрь глядит в окно уныло,И пожухла радость-лебеда.

Средь дождей отчаянным цветеньемОсчастливит нас земной Эдем.И вспорхнёт душа моя в смятенье,Вспомнив горький запах хризантем…

Зима как белый сон

Падает крупкой зернистою снег:Это зимаВ свой облачается искристый мехЗимнего сна.

Стелет пуховую травам постель, –Пусть видят сны.Кутает в белый боа[131] сумрак ель,Иглы сосны.

Мягко свой сеет серебряный светСнежная бель.Вытравит, выбелит радуги летВьюга-метель.

Снежных пускает зима журавлей –Неба дары.Сядут их стаи на жниво полейС нежным «курлы».

Ягод-кораллов рябиновых гроздьЯрче, сочней.Грусть как непрошеный вселится гостьВ радости дней.

Так незнакомы прогулок места –Ветви и лёд.Там, где кувшинки цвели у моста,Ветер поёт.

Осени краски так были пестры,Всё стало – дым.Вьюга разводит у речки кострыС ветром седым.

Всё здесь застыло: деревья, кусты, –Лета не ждут.Птицы умолкли и даже мечтыЗдесь не живут.

В стане берёзовом стало светлейЛетней поры.Саночки мёрзлые медленных днейЕдут с горы.

Льдинкой звенит колокольчик зимы:Дон – динь-динь – дон.Словно улитки, упрячемся мыВ дом, в дивный дом.

Сыплют, как просо, косые снегаИскорки страз[132].В белой коросте-коре берега –Зимний Парнас[133].

Музы не водят в снегу хоровод,Лиры их спят.Льдами сковало мелодии вод,Игры наяд[134].

Флейтой хрустальной звучит свиристельВ ветках рябин.В платьице бальном танцует метельФуэте[135] зим.

Белым штрихует зима свой портрет.Это ль не сон:Вместо цветастой фантазии летОбщий фасон.

Жизнь замерла до тепла, до весны.Рада бы петь,Но…Надо смотреть эти зимние сны,Надо терпеть…

Ноябрь из окна

Нужно просто здоровье, чтоб почувствовать вкусК этой белой, стерильной, отстранённой природе,К ноябрю, где тепло батарей – тот искус,С чем бороться не в нашей теплокровной породе.

Из окна всё ж приятней видеть вьюгу, метель,Лобной долей своей ощущая их прелесть;И рябина краснее и роскошнее ель,Если я – у окна, если в доме я греюсь.

Прилетела синичка, заглянула в окноСвоей чёрною с жёлтым любопытной головкой.Поклевала замазку, представляя пшено,И тревожно вспорхнула воровкою ловкой.

Вдоль реки бультерьера на выгул ведутИ бувье[136] – то ли пса, то ли всё же медведя?..Вот, с трудом одолев горку снега – редут,Иномарка во двор с белым брюхом проедет.

На рябинке ворона, ветвь качая, сидит,Долбит ягоды-бусы, – вижу я сквозь окошко.Чёрным зраком своим боковым жадно бдит,Как из форточки я голубям сыплю крошки.

Возле корма возникла стайка серых комков –Воробьишек пугливых и подвижнее ртути.Ухватил крошку хлеба и взлетел – был таков! –Только хвостик мелькнул, как секунда в минуте.

Приземлилась ворона, снег осыпав с ветвей,И глядит, озираясь, в предвкушении корма.Подберётся вразвалку, распугав голубей,Поклюёт и взметнётся вверх заплаткою чёрной.

Хорошо сквозь окошко… Вот и чайник вскипел.Заварю я чаёк с травкой, собранной летом.В белой раме оконной то ли снег, то ли мелВновь штрихует стекло с моим автопортретом.

Пятнадцатое ноября 2007 г.

Пух перин и облаков – подушекРаспушило небо поутру.И летят мильоны белых мушек,Замыкая время в белый круг.

И в белёсом снеговом туманеУтонул пейзажик из окна.Ничего не видно, словно в бане,Кроме снежного сплошного полотна.

Снегопад сменил паденья угол,Превратившись в бóрзую[137] метель.И зовёт свою холодную подругуУ костра любви погреться Лель[138].

Ветер треплет семечки акаций,Ускоряет птиц лихой полёт,И листву, как вклады ассигнацийВ краски осени, срывая, топчет, рвёт.

Вспомню я под дудочку метелиО цветах предгорий и долин.Лель – Снегурочке, а мне под стать Емеля[139],Переждать на печке зимний сплин.

Помечтать о счастье и о щуке,И своим хотеньям волю дать,Душу греть огнём мечты, а рукиВязью зимних строчек согревать.

Кстати, в холодильнике «Саратов»У меня уже та щука есть.И в одном желании мне вряд лиСможет отказать она – поесть.

Из окна смотрю: метель косаяЗаметает тёмные места.День, как тень гравюры Хокусáя[140],Начинаю с белого листа…[141]

«Жил певчий дрозд»

Так назывался фильм О.Иоселиани о

молодом музыканте, который не успел

сочинить свою музыку, но успел помочь

многим людям.

«Жил певчий дрозд» по имени Евгений,Любил он Францию, Пиаф и этот мир.В общении он был весёлый гений,В любой «тусовке» – пересмешник и кумир.

Любил пародии иронию, усмешку.А в одиночестве был грустен, как Пьеро:В игре с судьбою выпадала часто «решка»,В любви и дружбе не единожды – «зеро»[142].

В друзьях-подругах не особо разбирался,Он проще был, – он просто их любил,Не ведая, что близко подобралсяК его душе тот, кто потом убил.

Петлёй судьба над ним нависла злая.Он шёл из церкви, Александром окрылён[143],И радовался, как дитя, того не зная,Что был на мýку в этот день благословлён.

Лик Бога был не грозен и не страшен,Но, будущим страданьем уязвлён,Молился Он. «Моление о чаше»[144]–Мольба не об иудах всех времён

И их загубленных за сребреники душахВ смертельном целовании их губ, –О всех, кто дружбою распят, убит, удушен,Кто, как ребёнок, был доверчив, хоть не глуп.

«Жил певчий дрозд», но оборвали песню,Про счастье спеть он так и не успел. –Вновь гибнет Агнец, завтра чтоб воскреснуть. –Не нам судить, что за мелодию он спел.

«Жил певчий дрозд» по имени Евгений.Любил он жизнь и вас, людей, любил.А чем ты жив теперь, Евгения «злой гений»,Ты, тот, кто не его, – себя убил?!.

Снежное ноябрьское утро