Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века Страница 22

ГЕНРИ ВОЭН

Всю ночь со свистом буря продувалаТвой нищий дом, где вместо одеялаКрылом ты прикрывался. Дождь и град(Который и для наших крупноватГолов) всю ночь по прутьям барабанилИ только чудом не убил, не ранил.

Но снова счастлив ты, и в упоеньеСлагаешь гимн благому Провиденью,Чьей мощной дланью ветер усмирен,А ты — живым и здравым сохранен.И все, кому урок пришелся внове,Сливаются с тобой в хор славословий.

Холмы и долы начинают петь,Речь обретают листья, воздух, волны,И даже камни вторят им безмолвно —Не зная, как журчать и шелестеть.Так, вместе с Утром, рассветают самиМолитвы и хвалы под небесами.

Ведь каждый — малым небом окружен,Душа — всегда подобие планеты,Чей свет, хотя и свыше отражен,Творит свои закаты и рассветы.

Но, кроме этих светлых, добрых птах,Заутреню звенящих над полями,Есть птицы ночи, сеющие страх,С тяжелыми и мрачными крылами.

Когда заводят филин и соваЗловещие ночные разговоры,Золой и пеплом кроется трава,И черной тиной — светлые озеры.

Ни радости, ни света, ни весны —Пока Заря не брызнет с вышины!

О ты, чья жизнь блистает и цветет,Над кем горит счастливая звезда,Кого краса подруги хрупкой ждет,Ты мой рассказ запомни навсегда.

Когда в мой двадцать первый годСвободу я обрел,—Я был тогда игрок и мот,И мрак в мой дом вошел.

Я жадно кинулся в разгул,Я слушал страсти зов,Я в наслаждениях тонулСредь ярых игроков.

Но знал ли я, судьбу дразня,Сомнения глуша,Что может пламя сжечь меняИль так болеть душа?

И ложь, и гордой славы взлет,И горький мой обман —Таков был всех восторгов плод,Мой золотой туман.

В своей груди весну я нес,Ее цветы собрав;Венчал себя гирляндой розМой безрассудный нрав.

Уже я славой мог блеснуть,Но встретил мертвеца,Который знал мой грешный путьС начала до конца.

Как глуп и безрассуден ты,—Сказал мертвец в сердцах:Те сорванные днем цветыИстлеют ночью в прах.

О, мир цветов — он гибнет точно в срок.И если хочешь ты иметь живой венок,Не торопи цветов безвременный конец —Тогда ты обретешь божественный венец.

Благословенна память днейБлаженной младости моей,Когда я знать еще не мог,Зачем живу свой новый срок;Когда душа, белым-бела,Была еще превыше зла;Когда мой дух не позабыл,Кого так трепетно любил,Спеша хотя б на краткий мигУзреть творца державный лик;Когда душе светло жилось,На злате облака спалось,И в каждой малости земнойЯвлялась вечность предо мной;Когда язык, рассудку нов,Не испытал соблазна слов, —И чувств моих немую речьЯ не умел на грех обречь,Из плена плоти услыхавБессмертья зов, как голос трав.О, мне б минувшее вернуть,Опять вступить на древний путь!Туда, к равнине, где впервойЯ бросил лагерь кочевой,Туда, где видится вдалиТот город Пальм моей земли!Увы, пьяна вином невзгод,Душа туда не добредет…Другие пусть вперед спешат:Мое «вперед» ведет назад.Но все равно: пускай не я —Мой прах вернется в те края.

Я видел Вечность в этот час ночной:Сияющим Кольцом, где неземнойБлаженствовал покой,Она плыла, и, сферами гонимы,Дни, годы плыли мимо,Как Тень, в которой мчался сквозь туманВселенский ураган;И в Жалобе Влюбленного звучалиМелодии печали,Когда в мечтах из Лютни он исторгУнылый свой восторг;С ним бант, перчатки — глупые капканыДля тех, кто непрестанноСжигал Себя в веселии шальном,Чтоб слезы лить потом.

Правитель, помрачневший от забот,Сквозь них, как сквозь густой туман, идет,Не двигаясь вперед;(И как Затменье) грозных мыслей ройВ его душе больной,И даже без Толпы зевак ониЕму вопят: «Казни!»Но Крот копал и, прячась от беды,Под землю вел ходы,Где жертву он сжимал что было сил,Но дел своих не скрыл;Его кормили церкви, алтари,Клубились мух рои;И кровь, которой землю он залил,Он не смущаясь пил.

Трусливый скряга, сторона свой хлам,Ведет, вздыхая, счет унылым дням,Себе не веря сам;Воров пугаясь, над своей мошнойДрожит он день-деньской.Так тьма безумцев чахла взаперти,Зажав металл в горсти;Честнейший Эпикур велел искатьВ усладах благодать,И ни один из набожных ханжейНе мог сказать умней;Ничтожный трус, прослывший храбрецом,Дрожал здесь пред Рабом,И правда, что победою звалась,Сидела притулясь.

Но те, кто пел и плакал без конца,Достичь сумели светлого Кольца,Чтоб обрести Отца.О вы, глупцы, кому ночная теньЗатмила ясный день,Кто ненавидит свет, как жалкий крот,За то, что свет ведетИз тьмы, из царства мертвого в чертог.Где обитает Бог,Где сможешь Солнце попирать ногой,Его затмив собой.Но, осудив так всех, презревших свет,Услышал я в ответ:Лишь та, кого Жених небесный ждет,Достигнет тех Высот.

Как сквозь укромно льющееся времяПрозрачно-хладное свергает бремяВладыка вод!Шумит, ревет,Взывает к свите пенистой, кипучей,От ужаса застывшей перед кручей,Хоть все равноДано одно —Могиле в пастьС высот упасть,Чтоб тот же час из глуби каменистойСтупить на путь возвышенный и чистый.

О водопад, придя к тебе,О нашей я гадал судьбе:Раз каждой капле сужденоДостичь небес, упав на дно,То душам, оставляя свет,Страшиться тьмы причины нет;А раз все капли до однойВозвращены в предел земной,Должна ли опасаться плоть,Что жизнь ей не вернет Господь?О очистительный поток,Целитель от мирских тревог,Мой провожатый в те края,Где бьет источник Бытия!Как сплетены восторг и страхВ твоих таинственных струях,

Как много здравых горних думЯвляет твой волшебный шум!Но человека сонный духДотоле к откровеньям глух,Доколе их не явит Тот,Кто устремил тебя в полет.И се— я вижу по кругам,Внизу плывущим к берегамИ замирающим навек:Так, так преходит человек.О мой невидимый иадел!Для славной воли я созрел,И к небу льнет душа моя,Как долу падает струя.

Они ушли туда, где вечный свет,И я один тоскую тут;Лишь в памяти остался ясный след,Последний мой приют.

Сияет он во тьме груди моей,Как звезды над горой горят,Или как верхних вечером ветвейКасается закат.

Они ступают в славе неземнойИ отрицают жизнь мою,В которой я, бессильный и седой,Мерцаю и гнию.

Высокого смирения завет,Святой надежды колеиОни мне приоткрыли как секретУтраченной любви.

О смерть, о справедливости алмаз,Ты блещешь только в полной мгле;Но тайн твоих не проницает глаз,Прикованный к земле.

Гнездо нашедший тот же миг поймет,Что нет пичуги там давно;Но где она и в чьем лесу поет —Узнать не суждено.

И все же — как порой в лучистых снахМы с ангелами говорим,—Так странной мыслью вдруг пронзаем прахИ долю славы зрим.

Да будь звезда во гроб заключена —Она и под землей горит;Но чуть ей дай свободу, как онаВозносится в зенит.

Создатель вечной жизни, ты ОтецВсех обитателей земли —Неволе нашей положи конецИ волю вновь пошли!

О, сделай так, чтоб даль была видна,Сними туман с очей раба —Иль вознеси туда, где не нужнаПодзорная труба.

ЭНДРЬЮ МАРВЕЛЛ