Федор Тютчев - Том 4. Письма 1820-1849 Страница 22

Quant à moi… Monsieur le Comte, quelque douleur ou quelque honte qu’il y ait dans cet aveu… je ne suis plus rien, je ne puis rien. L’épreuve n’a pas été mesuré aux forces… Je me sens écrasé… Je peux bien pleurer sur ces malheureux enfants. Je ne peux pas les protéger.

Mais il y a Dieu et l’Empereur… C’est à leur double Providence que je les confie… Que celui, qui, il y a quelques mois, a recueilli au sortir du naufrage la mère et les enfants, maintenant que leur mère les a abandonnés ne retire pas sa main de dessus ces trois têtes orphelines.

Je suis avec respect, Monsieur le Comte, de Votre Excellence le très humble et très obéissant serviteur

T. Tutchef

Турин. 6/18 октября 1838

Милостивый государь, граф Карл Васильевич,

Соизволит ли его величество государь император простить меня за то, что я доныне медлил принести ему изъявления моей благодарности за его последние благодеяния?..* Если даже и в эту минуту я все еще нахожусь в нерешительности?.. Какими словами высказать признательность, проникнутую лишь отчаянием и слезами скорби?

Милостивый государь, я все потерял…* Слова, я это чувствую, не значат ничего… Но ведь у человека нет иного средства выразить, сколь изранено его сердце.

И тем не менее память об этом последнем благодеянии, об этом благодеянии, осенившем ее смертный одр, останется для меня навсегда священной… Не было ли оно обращено к той, которой уже нет? Не известие ли об этом благодеянии принесло ей последнюю радость, последнее светлое чувство, которое ей дано было изведать на земле?..

Два дня спустя обнаружилась та болезнь, которая, протекая в жесточайших мучениях, разбила одно из самых благородных сердец, когда-либо созданных Богом.

Теперь она навсегда избавлена и от благ, и от скорбей этого мира.

Но возле ее гроба остались трое малолетних детей… Несколько месяцев назад их мать ценою последних остававшихся у нее сил сумела пронести их сквозь пламя и вырвать их у смерти. Но это усилие стоило ей жизни. Она его не вынесла… Ее дети, правда, живы, но у них нет больше матери, которая блюла бы их детство и оберегала их юность…

Что до меня… милостивый государь, как ни горестно, как ни постыдно такое признание… я ни на что не способен, я сам ничто. Испытание не было соразмерено с моими силами… Я чувствую себя раздавленным… Я могу лишь проливать слезы над этими несчастными детьми. Я не могу о них позаботиться.

Но есть Бог и государь… Этому двойному покровительству поручаю я их… Пусть тот, кто несколько месяцев тому назад, после кораблекрушения, поддержал своей помощью мать и детей, теперь, когда она их покинула, не отнимет своей десницы от этих трех осиротелых головок.

С глубочайшим почтением честь имею быть, милостивый государь, вашего сиятельства покорнейший слуга

Ф. Тютчев

Тютчевой А. Ф., 16/28 декабря 1838*

Gênes. Ce 28 décembre 1838

Ma bonne Anna, mon cher enfant, je te remercie bien de ta lettre qui m’a fait grand plaisir, mon enfant. Je te remercie aussi des bonnes nouvelles que ta tante Clotilde me donne à ton sujet. Continue, mon amie, à mériter toujours que la tante Clotilde soit contente de toi, de ta docilité et de ton application, et aime-la de tout ton cœur, ainsi que la tante Hannstein. J’espère te revoir bientôt, toi et tes petites sœurs à Munic et je te recommande de les embrasser de ma part. Fais aussi mes compliments à la bonne Catherine*.

Quand cette lettre te sera parvenue, la nouvelle année aura commencé… Puisse-t-elle être bonne pour toi et pour vous tous, mes chers enfants…

Adieu, Anna, prie bien le bon Dieu, et pense à ta mère…

T. T.

Генуя. 28 декабря 1838

Моя добрая Анна, мое милое дитя, очень благодарю тебя за твое письмо, оно доставило мне большое удовольствие, дитя мое. Благодарю тебя также за добрые вести, которые тетушка Клотильда сообщает мне о тебе. Продолжай стараться, мой друг, чтобы тетушка Клотильда была всегда довольна тобой, твоим послушанием и прилежанием, и люби ее всем сердцем, так же как и тетушку Ганштейн. Надеюсь вскоре свидеться с тобой и твоими младшими сестрами в Мюнхене и прошу обнять их за меня. Кланяйся от меня доброй Екатерине*.

Когда это письмо дойдет до тебя, наступит уже новый год… Пусть он будет добрым для тебя и всех вас, мои милые дети…

Прощай, Анна, молись усердно Богу и поминай свою мать…

Ф. Т.

Жуковскому В. А., 8/20 февраля 1839*

Следственно, если вам угодно, в 3-ем часу мы можем отправиться вместе к многострадальцу. Ф. Т.

Нессельроде К. В., 1/13 марта 1839*

Turin. Ce 1/13 mars 1839

Monsieur le Comte,

Il m’est pénible, plus que je ne puis le dire, d’avoir si souvent à occuper l’attention de Votre Excellence de mes affaires personnelles; mais jamais peut-être cette nécessité où je me trouve de l’en importuner ne m’a été plus pénible qu’aujourd’hui.

Sans entrer dans des explications qui seraient déplacées ici et qui probablement auraient l’inconvénient de ne vous apprendre rien de nouveau, c’est à votre indulgente bonté, Monsieur le Comte, c’est, je dois le dire, à votre générosité que je m’adresse, pour faire agréer à Votre Excellence la demande, en faveur de laquelle j’ose invoquer sa bienveillante intercession.

L’objet de cette demande est une autorisation de mariage*. — La personne que je désire épouser est la B<ar>onne de Doernberg, fille du B<ar>on de Pfeffel qui a servi avec distinction dans la diplomatie bavaroise et qui est mort, il y a quelques années, Ministre du Roi de Bavière à Paris. Sa mère était une Comtesse de Tettenborn. Madame de Doernberg appartient à la religion catholique. J’étais bien décidé à différer cette démarche pendant longtemps encore. Mais une circonstance relative à mes enfants m’impose forcément une détermination différente. Je les avais confiées l’automne dernier aux soins de ma belle-sœur, la Comtesse de Bothmer, qui est à Munich. Celle-ci, qui se marie le mois prochain et qui doit aussitôt après son mariage quitter Munich pour se rendre à la Haye, vient de m’écrire, pour me prier de prendre d’autres arrangements à leur égard. Je me vois donc dans l’obligation, en les reprenant chez moi, d’aviser au plus tôt au moyen de leur assurer toute la surveillance et tous les soins qui peuvent leur être nécessaires et qu’ils ne trouveraient pas suffisamment auprès de moi seul.

En même temps que l’autorisation que je sollicite, j’ai une autre grâce à demander à Votre Excellence. Les arrangements que je suis dans le cas de devoir prendre m’obligeant à des déplacements et à des courses multipliées, je me vois bien qu’à regret dans la nécessité absolue de lui demander un congé de quelques mois. Déjà cet hiver, si je suis bien informé, vous avez daigné, Monsieur le Comte, me faire savoir, par l’entremise de Mad. de Krüdener, que vous ne voyez pas d’inconvénient à ce que je m’absente momentanément de mon poste. C’est l’effet de cette gracieuse autorisation que j’ose réclamer en ce moment.

Je suis avec respect, Monsieur le Comte, de Votre Excellence le très humble et très obéissant serviteur

T. Tutchef

Турин. 1/13 марта 1839

Милостивый государь, граф Карл Васильевич,

Не могу выразить, как тяжела мне необходимость столь часто докучать вашему сиятельству своими личными делами; но никогда еще, пожалуй, подобная необходимость не была мне более тягостна, чем ныне.

Не входя в объяснения, которые были бы здесь неуместны и, вероятно, имели бы тот недостаток, что не заключали бы в себе ничего для вас нового, я обращаюсь, милостивый государь, к вашей снисходительной доброте или, лучше сказать, к вашему великодушию в надежде, что вы доброжелательно отнесетесь к просьбе, в отношении коей я решаюсь испрашивать вашего благосклонного представительства.

Предмет этой просьбы — разрешение вступить в брак*. Особа, с которой я желаю сочетаться браком, это баронесса Дёрнберг, дочь барона Пфеффеля, с отличием служившего в баварской дипломатии и умершего несколько лет тому назад в должности посланника баварского короля в Париже. Ее мать была урожденная графиня Теттенборн. Госпожа Дёрнберг исповедует католическую религию. Я был твердо настроен надолго еще отсрочить этот шаг. Однако одно обстоятельство, касающееся моих детей, поневоле вынуждает меня к иному решению. Я поручил их прошлой осенью заботам своей свояченицы графини Ботмер, живущей в Мюнхене. Последняя только что прислала мне письмо с просьбой как-нибудь иначе пристроить моих детей, ибо в будущем месяце она выходит замуж и тотчас же после свадьбы должна переехать из Мюнхена в Гаагу. Итак, я не вижу для себя иного выхода, как, взяв их к себе, поскорее позаботиться о том, чтобы предоставить им необходимый уход и надзор, с каковой задачей мне одному не справиться.

Одновременно с разрешением, о котором я ходатайствую, прошу ваше сиятельство и о другой милости. Поскольку устройство дел, которым я по этому случаю должен заняться, влечет за собой различные перемещения и неоднократные поездки, я, хотя и с сожалением, вынужден просить у вашего сиятельства отпуска на несколько месяцев. Уже этой зимой, если я верно осведомлен, вы, милостивый государь, изволили передать мне через госпожу Крюденер, что не имеете ничего против временной моей отлучки с моего поста. На это великодушное разрешение я позволю себе сослаться в настоящую минуту.

С глубочайшим почтением честь имею быть, милостивый государь, вашего сиятельства покорнейший слуга

Ф. Тютчев

Нессельроде К. В., 19 апреля/1 мая 1839*

19 avril/1 mai 1839

Mr le Comte,

Je ne saurais vous exprimer, Mr le Comte, combien j’ai été heureux et reconnaissant d’apprendre par la dépêche de V<otre> E<xcellence> en date du 19 mars que Sa Majesté l’Empereur a daigné remarquer quelques-uns de mes rapports et les honorer de son auguste suffrage*. Cette magnifique récompense accordée à de si humbles services prouve que la bonté de l’Empereur sait, à défaut d’actes, nous tenir compte de nos intentions.