Наум Коржавин - На скосе века Страница 23

* * *

Видать, была любовьюТы всё ж в моей судьбе.Душой, губами, кровьюТянулся я к тебе.И жизнь внезапно ценуИную обрела.И всё твоя изменаПод корень подсекла.

Что ж… Пусть… Живу теперь яНеплохо. Ничего.Не верю в счастье. Верю,Что можно без него.И жизнь на сон похожа,И с каждым днём я злей.И ты, наверно, тожеЖивёшь не веселей.Безверье и усталостьВ душе, в судьбе, в крови…Приходит рано старостьК живущим без любви.

Землячкам

Снова Киев.      И девушки          нежной, певучей осанки.Все — такие, как вы.         Но не встретить на улицах вас,Довоенные девочки,         детство моё, —                киевлянки!Мои взрослые сверстницы,             где вы и как вы сейчас?Я не к вашим ногам         припадал молодыми губами,Всё не вам объяснял,          что пытался себе объяснить.Я оставил вас в детстве,           одних,              словно мёртвую память, —Обронил, словно можно           частицу себя обронить.Мы встречались порой.           Говорили.                Мне некогда было:Я проделывал путь,         пробивая дорогу плечом.Боль эпохи моей         подняла меня,              сердце пронзила,Отделила от вас,         словно были вы здесь ни при чём.Словно это не вы        и не горькие ваши романы.Ваши браки, разводы,          смятенья              и схватки с тоской.Той любви, что хотели,           мечтали о ней постоянно, —Той любви вдруг не стало,            а вы не умели с другой.Знал я это,     но знал не про вас.               Я разыгрывал роли.От безвкусицы южной зверел,              вам не верил порой…Чушь.    Ведь боль остаётся             в любой аффектации — болью.А судьба остаётся         в любом проявленье — судьбой…Что же делать?       Живём.           И дела наши вовсе неплохи.Если что и не так — надо жить.               Мы выносим свой крест.За гарантию счастья          не спросишь с минувшей эпохи.За любовь не получишь           с давно отшумевших торжеств.И не вы эти девушки           нежной, певучей осанки,Что спешат,      как спешили,           сияя доверием,                  вы.Я ищу вас везде.         Я такой же, как вы, киевлянки, —Та же южная кровь,         лишь обдутая ветром Москвы.Я такой же, как вы.          Так откуда в душе ощущеньеСамой подлой вины,         словно стал я банкротом сейчас.Словно мог я вас всех полюбить,               увести от крушенья,Все мечты вам спасти —           и по глупости только не спас.

* * *

Мой ритм заглох. Живу как перед казнью.Бессмысленно гляжу на белый свет,Про всё забыв… И строчка в строчке вязнет.Не светятся слова — в них связи нет.

Где ж эта связь? Иль впрямь лишь сам собоюЯ занят был, бунтуя и кляня…А связей — нет. И, значит, впрямь пустоеВсё, чем я жил,       за что убьют меня.

А смерть грозит. Грозит кровопролитье.Оно придёт — пиши иль не пиши.Какой тут ритм! Кому нужны открытьяПодспудных связей жизни и души?

Все связи — рвутся. Всем — грозит стихия.Российский бунт несёт не свет, а тьму…Пусть даже Бог опять спасёт Россию,Коль этот труд не надоел Ему.

Пусть даже вновь потом откроют право…Нет ритма. Вижу кровь, а не зарю.И не живу.     Как кролик на удава,Глаз не сводя, в грядущее смотрю.

Танцы

Последний автобус подъехалК посёлку. И выдохся он.И ливнем дурачеств и смехаВорвались девчонки в салон.

Ах, танцы!.. Вы кончились к ночи.Пусть!.. Завтра начнётесь опять!И было им весело оченьВ полночный автобус вбегать.

Глаза их светились, а губыГореть продолжали в огне.Ах, танцы!.. Поэзия клубов! —Вовек не давались вы мне.

Они хохотали счастливо,Шумели, дуря напролом.Неужто родил этот ливеньОркестра фабричного гром?

А может, не он, а блистанье,А битва, где всё — наугад.Всё — в шутку, и всё — ожиданье,Всё — трепет: когда пригласят?

…Срок выйдет, и это случится.На миг остановится вихрь.Всё смолкнет. И всё совершится.Но жизнь завершится в тот миг.

Всё будет: заботы, усталость,Успехи, заботы опять.Но трепет замрёт. Не осталосьУ сердца причин трепетать.

Останется в гости хожденье,И песни, и танцы подчас.Но это уже развлеченье,А речь не об этом у нас.

Скучать? А какая причина?Ведь счастье! Беречь научись.И — глупо. Скучают мужчины,На женщинах держится жизнь.

Всё правда… Но снова и сноваГрущу я, смешной человек,Что нет в них чего-то такого,Чему и не сбыться вовек.

Что всё освещает печалью,Надеждой и светом маня,С чем вместе — мы вечно в начале —Всю жизнь до последнего дня.

Обидно… Но я к ним не сунусьКорить их. Не их это грех.Пусть пляшут, пусть длится их юность,Пусть дольше звучит этот смех!

А ты… Ах, что было, то сплыло.Исчезло, и в этом ли суть?Я знаю — в тебе это было,Всё было — да толку-то чуть.

Где чувства твои непростые?Что вышло? Одна маета!Пусть пляшут! Они — не пустые.В них жизнь, а она — не пуста.

А завтра на смену опять им…Ну что ж!.. Отстоят… Ерунда…И наскоро выгладят платья,И вновь, как на службу, сюда.

Чтоб сердце предчувствием билось,Чтоб плыть по волне за волной.Чтоб дело их жизни творилось:Не ими — так жизнью самой.

На полёт Гагарина

Шалеем от радостных слёз мы.А я не шалею — каюсь.Земля — это тоже космос.И жизнь на ней — тоже хаос.

Тот хаос — он был и будет.Всегда — на земле и в небе.Ведь он не вовне — он в людях.Хоть он им всегда враждебен.

Хоть он им всегда мешает,Любить и дышать мешает…Они его защищают,Когда себя защищают.И сами следят пристрастно,Чтоб был он во всём на свете……Идти сквозь него опасней,Чем в космос взлетать в ракете.Пускай там тарелки, блюдца,Но здесь — пострашней несчастья:Из космоса — можно вернуться,А здесь — куда возвращаться?

…Но всё же, с ним не смыкаясьИ ясным чувством согреты,Идут через этот хаосХудожники и поэты.Печально идут и бодро.Прямо идут — и блуждают.Они человеческий образНад ним в себе утверждают.

А жизнь их встречает круто,А хаос их давит — массой.…И нет на земле институтов,Чтоб им вычерчивать трассы.Кустарность!.. Обидно даже:Такие открытья… вехи…А быть человеком так жеКустарно — как в пятом веке.

Их часто встречают недобро,Но после всегда благодарныЗа свой сохранённый образ,За тот героизм — кустарный.Средь шума гремящих буден,Где нет минуты покоя,Он всё-таки нужен людям,Как нужно им быть собою.Как важно им быть собою,А не пожимать плечами…

…Москва встречает героя,А я его — не встречаю.Хоть вновь для меня невольноОстановилось время,Хоть вновь мне горько и больноЧувствовать не со всеми.Но так я чувствую всё же,Скучаю в праздники эти…Хоть, в общем, не каждый можетНад миром взлететь в ракете.

Нелёгкая эта работа,И нервы нужны тут стальные…Всё правда… Но я полёты,Признаться, люблю другие.Где всё уж не так фабрично:Расчёты, трассы, задачи…Где люди летят от личнойЛюбви — и нельзя иначе.Где попросту дышат ею,Где даже не нужен отдых…Мне эта любовь важнее,Чем ею внушённый подвиг.

Мне жаль вас, майор Гагарин,Исполнивший долг майора.Мне жаль… Вы хороший парень,Но вы испортитесь скоро[1].От этого лишнего шума,От этой сыгранной встречиВы сами начнёте думать,Что вы совершили нечто, —Такое, что люди просятУ неба давно и страстно.Такое, что всем приноситНа унцию больше счастья.

А людям не нужно шума.И всё на земле иначе.И каждому вредно думать,Что больше он есть, чем он значит.Всё в радости: сон ли, явь ли, —Такие взяты высоты.Мне ж ясно — опять поставленРекорд высоты полёта.

Рекорд!     …Их эпоха нижетНа нитку, хоть судит строго:Летали намного ниже,А будут и выше намного…

А впрочем, глядите: дружноБурлит человечья плазма.Как будто всем космос нужен,Когда у планеты — астма.

Гремите ж вовсю, орудья!Радость сия — велика есть:В Космос выносят людиИх победивший       Хаос.

* * *