Валериан Бородаевский - Посох в цвету: Собрание стихотворений Страница 25

КНИГА В ТЮРЬМЕ

Романы Эркмана и ШатрианаЧитаем здесь. В них прелесть простоты,И выступают как бы из туманаНародные незримые черты.

В них жизнь дана вне позы и обмана:И сельские смиренные цветы,И горечь слез под грохот барабана,И сердца заповедные мечты…

Блюдет один из пленных книги эти,Тюремный шкаф кой-чем снабжает нас.Забудешь всё. Вдруг вскрикнешь: «вот те раз…

Странички нет! Граждане – те же дети:На папироски дергают листки,Чтоб табачком забыться от тоски».

МОЕМУ СЫНУ. Сонет мистический

Когда они пришли, ты рисовал безделки,В которых был намек на строгий ход судьбы:Блужданья моего там намечались стрелкиИ Года старого увечья и горбы.

Когда они ушли – от острой переделки,Как Астероиды – след мировой борьбы,Ютились ящики, бумаги, скарб наш мелкий,А я уже шагал на внятный зов трубы.

Душа смятенная клянет свои основы…Но, зодчий храма, знает: нет, ты не в плену,Здесь тайна некая, бродило жизни новой.

В солнцевороте том угадывай весну,И ты поймешь, мой сын (пускай немного позже),Кто, мудрый, замесил нам в этот хлебец дрожжи.

ТИФ

Есть паразит, приносящий в укусеНемочь лихую, нередко и смерть.Верит ученый в науку и трусит,Смел неученый: он верит лишь в твердь.

Злой паразит заповедному служит,Правит им ход неуклонный планет.Кто о небесной планете не тужит,Должен о тифе не слишком скорбеть.

Он не напрасно тебя посещает;Вот отчего неученый правей:Верит в планиду и бодро шагает,Смерть ли он встретит – братается с ней.

Вот посмотри: на снегу бросил платье,Голый сидит и снежком себя трет:Надо быть чистым, – и это занятьеЯ во дворе наблюдал… О, народ!

Много ты тайн недоведомых чуешь,В этом святая твоя красота.Пасхой Христовой ты смело целуешьХоть и проказу – устами в уста.

И ничего! Так наступит на змеяИ скорпиона, кто прав и велик.Кто через зло перейдет не робея,Тот уж не носит цепей и вериг.

У БОЛЬНОГО

Он бледен и в тенях зеленых. УходятВ орбиты глаза.Протянуты руки вдоль телаПоверх одеяла.Что скажешь ему,Посетитель?ПомнешьсяИ бросишь тоскливую глупость,Что, дескать, напрасноГорькую долю тюрьмыУсложнять…Что люди лихиеНе могут понять…Довольно.Он слушает? Нет. Забылся? Ни слова…Ему не смешно и не нужно.Довольно!Его лихорадит. УходятВ орбиты глазаНа лице исхудалом.

СОЛНЦЕ В КОРИДОРЕ

Клонится к западу ясное, красное.Вышли и мы в коридорВ длинном окне посмотретьСолнце прекрасное,Желтый по стенам узор.Бледные лица друзей,Тех, кому здесь посветлей.

Ходим мы кучками, речи не вяжутся…Всех-то нас тянет к окнуТо ли себя пожалеть,То ль помечтать про «такую бы лестницу»,Про старину,Иль посмеяться, кто в смехе успелВыковать щит от томительных стрелИ дразнящих…Лучей,Тихо скользящихПо лицам людей.

ЧЬЯ КРАСНЕЙ?

К раббину Риво некто приходил,Глася: «Назначено мне дело злое;Мне говорят, чтоб меч я обнажилНа человека. Но мерзит кривое,А повелевший смертью мне грозил,Когда ослушаюсь. Рабби, больноеУтишь мне сердце, совесть развяжи,Что ныне делать, ясно расскажи».

И отвечал учитель: «Сам подумайО крови брата – иль твоя красней,Чем кровь его? Пускай злодей угрюмыйУбьет тебя – ты крови не пролей.Ждет смерть тебя иль жизнь в юдоли шумной,Не изменяй завету: “Не убий”».Так говорил смятенному Рабби.

ИЗОБРЕТАТЕЛИ

Посвящ. Ив. Евг. К.

Долой острог! Да здравствует трудовая коммуна!

Надпись на флаге

Убийство Каин изобрел(Был человек-кремень),И кроткий Авель отошел,Как гаснет вешний день.

А кто решил людей согнатьОт четырех дорог?Кто первый изобрел острог?Кого мне поминать?

Иль имя это сам ГосподьСкрывает от людей?Ведь Каин убивает плоть,И душу – этот змей.

Еще охотнее сравнишьС косматым пауком…Он опозорил слово дом:Ни дна ему, ни крыш!

Пусть он витает в пустоте,Не ступит на порог,Кто черной послужил мечте,Кто выдумал острог!

ОКНО БЕЗ РАМ

Поднявшись на этаж второй,Ты подойдешь к окну без рам,Где сквозь решетку ветр живойНесет не воздух – фимиам;

И вольный виден кругозор:Площадка бега и за нейПустынных домиков узор,Дымки, а там – простор полей.

И восхищенный ловит взглядВид идиллический. ВдалиНа лыжах четверо ребятЦепочкой резвой протекли.

Вот сняли лыжи. На снежки.Меж ними бой уже кипит;Они задорны и легки,И верно каждый победит!

Над ними веет ветерокИ тот же ветерок в окноНесет порхающий пушок,И место мне в игре дано.

ВИРГИЛИЙ. Сонет

Бальзам надежды он на раны пролил,В железный век мечтал про золотой,Гласил о Том, кто исцелит все болиИ успокоит мир с его тоской.

Душа, влекомая к земной юдоли,Томилась неключимою рабой.Он с ней заговорил о светлой воле,О синем, что сияет над землей.

Живя с природой, чуткий и пытливый,Он изучил крылатую пчелуИ возрождений символ дал нелживый.

Садовому искусный ремеслу,Привил ты Риму черенок МессииИ дал Психее пару новых крылий.

ПАВЕЛ ЕФИМОВ

Влечение, а не принуждение властвует над вселенной.

Фурье

Сам к нам пришел ты незваный, непрошеный,Вымел нам камеру, щи разогрел.Строгой судьбой в эти стены заброшенный,Нес ты уж месяцы грустный удел.

Стал ты нам другом, спокойный и сметливый.Мы тебе хлебца давали, кто мог.Круглый лицом и улыбкой приветливый,Утром приходит, несет кипяток…

Было нас двое и двое к нам прибыло.Ты помогаешь и всем четырем.С ласкою тихой блюдешь ты, что б ни было.Как без тебя мы отсюда уйдем?

Ждешь ты амнистию. Грех твой не маленький:С поля бежал – и добрел до тюрьмы.Месяцы ждешь ты, солдат неудаленький,Месяц с тобой дожидаемся мы.

Ты говоришь нам в часы откровенности:«Вы хороши мне и я вам хорош».Труд твой за хлеб, а безмерные ценности –Ласку твою – бескорыстно даешь.

Жизнь не оставит нас в нашем томлении;В этом покинутом солнцем мурьеОсуществляем семьей восхождениеК миру гармоний, что строил Фурье.

ЖЕНА И МУЗА

Чтоб видеться (в тюрьме тоска — не голод),Ты, пленнику, приносишь мне обеды,Усталая пересекаешь город,И наши через щель не веселы беседы.

А по ночам божественная дева,Пока я сплю, незримо ждет у ложа.Проснешься – «Здесь ты?» – «Здесь!» Глядишь налево:Окно во тьме. Но ты и так пригожа.

Твой голос – свет душе. Не надо утра.Чем сердце ты, богиня, удостоишь?И вот начнет торжественно и мудро.Я тихо вторю ей: нас в мире двое.

Ты прежде забавляла — учишь ныне,Я познаю, чем мир стоит и движим.Как человек, подобный мерзлой глине,Восходит ввысь – про то мы строки нижем.

И ритмы мира, музыку вселеннойНесешь ко мне и сыплешь из корзиныТвои цветы, и я ликую, пленный,Вознесенный на снежные вершины.

Пока ты здесь в ночи и озаряетМне щелку милый взор в дневную пору,Я не томлюсь… Печаль моя витаетКак облако по синему простору.

ТЕБЕ И ЕМУ