Геометрическая поэзия - Софья Бекас Страница 25

Родимые скалы! Увижу ли снова

Я вас повелением коварной судьбы?

Скажу ли для вас я заветное слово,

Забытое в храме безликой мольбы?

В тиши предрассветной, в неясном тумане

Стою я одна на мысу корабля.

Крикливые чайки в особенной тайне

Воюют за место у древка руля.

Осенний бред

Я перечитываю начатый дневник,

Лежу на подоконнике холодном.

Закрой окно, безбашенный шутник -

Мне ветер вторит голосом голодным.

Горячий чай как виски, как мартини:

Он обжигает волглое нутро.

Несвязный бред сквозь дымку палантина

Я окунул в железное ведро.

Сознание как будто в паутине…

Ни слова я не понял из того,

Что на висевшей в комнате картине

Мне рассказал художник про неё.

Всё это бред… Да, бред, никак иначе.

Мне солнце постучит в закрытое окно,

И я увижу, как в густом тумане

Вокруг оси поёт веретено.

И веки тяжелы, закованные снами,

И руки сами тянутся к вину,

Но лишь притронусь я к нему губами,

Меня вернут в родимую страну.

Мой воспалённый мозг кровавые узоры

На черепной коробке рисовал.

Осенним бредом мучимые своры…

Я приговор смертельный подписал

Себе, метаясь в убранной постели,

Когда на улице хлестал холодный дождь.

Я видел, как сквозь дикие метели

По снегу плёлся надломлённый вождь.

Осенний бред я вылил на бумагу,

И чай из трав безвременно остыл.

Прощай, дневник. Я глупую отвагу

Похороню в свой неуёмный пыл.

В глуши лесов, за стенами дубрав…

В глуши лесов, за стенами дубрав,

За вязкими просторами болота

Живёт во мгле неукротимый нрав

Великого сурового народа.

О них никто не слышал с давних пор –

Тогда ещё на княжеском престоле

Царил заветный мирный договор,

Чей поклонялись самой светлой воле.

То было время тихое для нас.

Бутоны карамельного рассвета

Цвели в саду, как будто бы в аванс,

И отцветали в середине лета.

Строптивый конь под тягостной бронёй

Копытом бил в железные остроги,

И оживали с утренней зарёй

Забытые пустынные дороги.

О нас ходила славная молва

И долгие века не утихала.

На языке медовая халва

Наш разум постепенно отравляла.

Забыл народ горячей битвы пыл,

Как меч и щит держать в руках уставших,

Как лук и стрелы вражеский посыл

Старались отводить от пострадавших.

Шептались тихо тёмные леса,

В степях текли синеющие реки,

Во фьордах разносились голоса

Ветров, закрывших сморщенные веки.

Могучих гор пугающий простор

Мертвецкий холод сеял над полями.

Прервался оживлённый разговор,

Погасший между вечными боями.

И снова скалы, скованные льдом,

Разносят неуслышанное эхо

Над побеждённым раненым врагом

Холодным и стервятническим смехом.

В лугах стада овечьи спали…

В лугах стада овечьи спали,

И птицы в роще перестали

Петь тихий свой молитвослов,

Переступив за грани снов,

Лишь светлячки в пшеничном поле

Сияют, как бы поневоле.

Пленяет сном дремучий лес

Сквозь ткань пугающих завес.

Куда спешишь ты, светлячок?

На тот далёкий огонёк,

Что мне маячит на окне;

К медовой платине-луне,

К парящим в небе светлячкам,

Что звёздами зовутся нам.

Их быстротечный хоровод

В плену забылся мутных вод.

И тонет в тьме ночного мира

Незатихающая лира

Природы, грустного певца,

Что ловит ноты на живца.

Вновь насекомых свет неясный,

Такой по-своему опасный,

Едва ли теплится в тиши

Непроходимой тьмы глуши.

И стонут струны под аккорды

Изрезанной ножами хорды,

И слабый вскрик, и слабый стон,

И тишины давящий звон.

Лишь светлячок, маяк надежды,

Сквозь путы порванной одежды

На грудь взобрался. Слышишь ты

Стук сердца в лапах темноты?

Ну здравствуй, друг…

Ну здравствуй, друг… Не виделись давно.

Ты мне не рад? Прости, сейчас оставлю.

Я так надеялась, тебе не всё равно,

Но на могиле памятник поставлен.

Там спит сирень, и дремлет соловей,

Качаются в саду деревьев ветви,

Журчит вдали несохнущий ручей,

И плачут где-то каменные девы.

Ты спишь, мой друг. Тогда будить не стану.

Покой сейчас — святая благодать,

Но даже после гроба не отстану,

И долг свой не забудь потом отдать.

Ты вновь молчишь. Прости меня за этот

Бессмысленный неловкий разговор,

Прости за этот глупый детский лепет,

Прости меня за наш с тобой раздор.

А у меня как жизнь? Да ничего, нормально.

Недавно, вот, увидела тебя,

Жаль, что во сне, но этого хватает,

Чтобы за грех начать бранить себя.

Шумит река с крутыми берегами,

За ними к небу тянутся луга

С кристально-чистыми слезами-васильками,

Где свежескошенные ленятся стога.

За горизонтом стелется цепочка

Туманных гор, увязнувших в ночи,

Трепещет еле видной оболочкой

И пламя незатушенной свечи.

Там спит сирень, и спят в ночи закаты,

Там тишина неслышимо поёт

Под грома отдалённые раскаты,

Что словно в бубен жизни ритм бьёт.

Планета снегов

Есть в космосе мрачном планета снегов.

Звездой одинокой на небе,

Затерянной в мире нетающих льдов,

Мы видим её, и молебен

Звучит в вышине под сияние звёзд,

Под тихую трель свиристелей.

Вращается где-то за тысячу вёрст

Планета снегов и метелей.

Там горы и склоны усеяны сном,

Лишь северный ветер не дремлет,

И стынет в степи дотлевающий дом,

В котором камин меня греет.

Чудесная сказка царит круглый год.

Полярные долгие ночи,

Покровом своим остудив зимний гнёт,

Закрыли черничные очи.

И дремлет страна под пуховым платком

Снежинок, не тающих в пальцах,

Как будто навеки в режиме одном

Застыла, забытой на пяльцах.

Внутри

Скажи мне, что ты видишь там,

Где к полуночным городам

Сквозь время мчатся поезда,

Чтоб в них остаться навсегда?

Скажи мне, слышишь? Тихий стон

Звучит в закрытый домофон,

И по ту сторону стены

Бродяга дремлет. В свет луны

Дождём не пойманная птица,

Моя вечерняя певица,

Летит и бьётся, словно зверь

В ключом не запертую дверь.

Скажи мне, чувствуешь? Внутри

Мне очень холодно. Не ври –

Каминный яростный огонь

Заменит тёплую ладонь.

И старый плед, и подоконник,

И кресла мягкий подлокотник –

Всё это в самый зимний день

Заменит тихой грусти тень.

Скажи мне, что ты видишь? Сон,

В котором сломанный загон,

Крик петуха в пшеничном поле,

И дикий ветер на свободе.

Скажи мне, слышишь? Тихий стук

Под колокольный вязкий звук,

И скрип колёс в пустой долине,

Что тонет в губящей трясине.

Скажи мне, что ты видишь там,

Где по разрушенным мостам

Плетутся после передряги

В бреду