Эдгар По - Т. 1. Лирика Эдгара По в переводах русских поэтов Страница 26

К ЕЛЕНЕ[96]

Давно, не помню, сколько лет назад,Тебя я увидал, но лишь однажды.Стоял июль, и полная лунаПлыла проворно по небу ночному,Паря над миром, как твоя душа.И лился свет, серебряный и тонкий,Баюкая дремотной духотоюРаскрывшиеся лики алых роз,Цветущих в зачарованном саду,Где ветерок на цыпочках кружил.В ответ на ласку этих лунных пальцевРаскрывшиеся лики алых розДарили саду аромат предсмертный,С улыбкой умирали на куртинахРаскрывшиеся чаши летних роз,Завороженных близостью твоею.А ты, вся в белом, на ковре фиалокПолулежала. Лунный свет купалРаскрывшиеся лики алых розИ лик твой, затуманенный печалью.Сама Судьба июльской жаркой ночью,Сама Судьба (она зовется Скорбью)Меня к калитке сада привела,Чтоб я вдохнул благоуханье розИ тишины. Проклятый мир дремал.Лишь ты да я не спали. Я смотрелВо все глаза, томился, ждал и медлил.Но в этот миг внезапно все исчезло(Не забывай, что сад был зачарован):Растаяли жемчужный блеск луны,Цветочный рай, змеящиеся тропки,Деревьев ропот, мшистые лужайки,И даже роз полночный ароматВ объятьях ветра умирал, слабея.Исчезло все, — осталась только ты,Верней, не ты, а глаз волшебный светоч, —Душа в твоих распахнутых глазах.Я видел только их — мой милый мир! —В их глубь гляделся долгими часами,Смотрел, пока луна не закатилась.Какие письмена напечатлелоТы, сердце, на прозрачных сферах глаз!Как боль темна в них и светла надежда,Какое море тихое гордыни,Порывов суетных и как бездоненИх дар любить и ласку расточать!

Но вот уже Диана прилеглаНа ложе грозовой, лохматой тучи,И ты, как призрак, меж деревьев сонныхРастаяла. И лишь твои глазаПронзали тьму, маячили, манили,Мне путь домой, как звезды, освещали;И с той поры, хотя Надежды нет,Они — мои вожатые сквозь годы,Мои служители, а я — их раб.Они горят и дух воспламеняют,А я стараюсь обрести спасенье,Очиститься, воскреснуть, освятившисьВ их елисейском радужном огне.Мне душу наполняя красотою(Она ж Надежда), светят с горних высейОни, как светочи, я им молюсьВ тоскливые часы ночных бессонницИ даже в блеске золотого дня.Всегда мне мягко светят две Венеры,Которых даже солнцу не затмить!

FOR ANNIE[97]

Слава Богу, что кризисминовал; не вернетсяи тот бред беспокойный, —то, что жизнью зовется —и тяжелая немощьникогда не вернется.

Изменили мне силы,изменили, бесспорно —я лежу без движенья,безучастно, покорно…Что с того? Я ведь знаю,что мне легче, бесспорно.

И так тихо, недвижноя лежу распростертый,что любой очевидецскажет сразу: «Он мертвый»,отшатнется с испугоми воскликнет: «Он мертвый!»

Унялись мои стоны,слез и вздохов не стало,успокоилось сердце,что так биться устало,так мучительно билосьи так биться устало.

Тошнота и томленье —все ушло безвозвратно;те ужасные мукине вернутся обратно,как и Жизнь-лихорадкане вернется обратно.

Та жестокая жажда,у которой во властия страдал и томился,уменьшилась отчасти —я не рвусь уж к тем водамотравляющей страсти;я узнал про источник,утоляющий страсти:

То источник подземныйнезаметно для ока,он шумит и струитсяпод землей неглубоко,он струится в пещере —но совсем не глубоко.Тщетно б люди пустыедоказать мне хотели,что в жилье моем мрачно,что мне тесно в постели,ведь нигде так не спится,как в подобной постели.

Здесь измученный дух мойуспокоился в грезах,не жалея о миртах,забывая о розах,как о прежних волненьях,так о миртах и розах.

Мне не жаль тех восторговаромата и ласки…Нет, мне чудятся нынеЛишь анютины глазки,розмарин, — или рута —да анютины глазки,целомудренно-скромныте анютины глазки.

Так мой дух отдыхаетв торжестве совершенном,и мне грезится Аннив сновиденьи блаженном,мне является Аннив откровеньи блаженном.

Как она, моя радость,обняла меня нежно:на груди ее милойя заснул безмятежно,в ее дивных объятьяхзадремал безмятежно;

Уложила, накрылас той же лаской чудеснойи меня поручилаблагодати небесной,сонму духов бесплотныхи Царице Небесной.

И так тихо, бесстрастноя лежу распростертый,что и вы поневолесогласитесь: «Он мертвый»,отшатнетесь в испуге,восклицая: «Он мертвый!»

Что с того? В моем сердцевсе спокойно и ясно;в нем любовь моей Аннисветит ярко, прекрасно,светлый взор моей милойотразился в нем властно,в нем царит моя Аннинераздельно и властно!

АННИ[98]

Тебе благодарность,Небесный Отец!Огневая горячкаПрошла наконец.И болезни, что жизньюЗовется, конец:

Грустно, что силБольше нет, — но тоскойНе томлюсь, не грущу,Потревожить покойНе хочу, — я ценюБезжеланный покой.

И спокойный, и тихий яЗдесь наконец, —Подумают люди,Взглянув, что — мертвец,В испуге шепнут они:«Это — мертвец»…

И грезы, и слезы,И вздохи, и мукиПрошли, и теперьНе тревожат и стуки —Там — в сердце — жестокиеЖуткие стуки.

Затих нестерпимыйМучительный шум;Конец лихорадке,Терзающей ум —И горячечной жизни,Сжигающей ум.

Там жуткою жаждойЯ был истомлен —Нефтяною рекою ее,С давних временИстерзал меня страстиМучительный сон, —Но источником светлымЯ здесь утолен.

Быстролетной водыЗапевающий звон —Успокоил сверкающийСладостно он —Убаюкал ласкающийРадостно он,

Глупец скажет, быть может,Что темен покой.И что узкое ложеВ постели такой —Но кто спал когдаНа постели другой —Если спать, несомненно,В постели такой.

Отдыхаю, не знаюТомительных гроз —Забыл и не вспомнюЯ запаха роз,Бывалой тревогиИ мирта, и роз.

Лежу беспечальный я,Тихий, бесстрастный;Доносится запахРомашки прекрасный,Шиповника запахГустой и прекрасныйИ скромной фиалкиПростой и прекрасный.

Отрадно мне, тихому,В грезном сиянииС думой-мечтойО любимой мной Анни,Укрывшись волноюВолос моей Анни.

Целуя, шептала:«Земное, уйди»…И радостно яЗадремал на груди —Забылся, уснулНа любимой груди.В погасающем светеНежна и светлаОна Божию МатерьПросила — от злаУберечь, ограждаяОт горя и зла.

Я — укрытый от горести —Сплю, наконец;Знаю, что любит,А вы мне: «мертвец»Сокрушаясь твердите, — ноЭто ль — конец?Если весь я — любовь,Разве это — мертвец?О нелепые бредни, — нет,Я — не мертвец.

Все светлее на сердце —Как в звездном сиянии;Нежно ко мнеНаклоняется Анни,Я вижу лицоДорогой моей Анни, —Словно звезды, глазаУбаюкавшей Анни.

К АННИ[99]

О, счастье! Не мучусьЯ больше, томясь,Упорной болезнью,И порвана связьС горячкой, что жизньюНедавно звалась.

Лежу я недвижно,Лишенный сил,И каждый мускулКак будто застыл.Мне лучше: не мучитГорячечный пыл.

Лежу я спокойно,Во сне распростерт,Забыв все недуги,Как будто я мертв,И можно в испугеПодумать — я мертв.

Рыданья и воплиЗатихли вокруг,Как только прервалсяМучительный стук —Терзающий сердцеТомительный стук.

Тоска, отвращенье,Как тающий воск,Исчезли с болезнью,Мрачившей мой мозг,С горячкой, что жизньюСжигала мой мозг.

Исчезла и пытка,Всех пыток сильней. —Ужасная жаждаДуши моейК реке ядовитойПроклятых страстей:Насытил я жаждуДуши моей.

Испил я студенойВоды из ключа,Тот ключ потаенныйСтруится, журча,В земле неглубокоСтруится, журча.

О нет! Пусть не скажетНикто, что для снаПриют мой мрачен,Постель так тесна, —Ведь тот, кто скажет:Постель так тесна,Он тоже ляжетВ такую ж для сна.

Мой дух не лелеетМечтаний о грозах,Не сожалеетО пламенных розах,О том, что алеетНа миртах и розах,

Дыханье как будтоАнютиных глазокОн слышит из руты,Из праздничных связокЦветов розмаринных,Анютиных глазок —Дыханье невинныхАнютиных глазок.

Он дремлет блаженноВ тумане мечтанийО правде нетленнойИ верности Анни,Витая блаженноСредь локонов Анни.

Она с поцелуемСклонилась ко мне,И я, не волнуемНичем в тишине,Скользя, как по струям,Забылся во сне.

Укрыв меня нежноИ свет затемня,Она помолиласьПотом за меня,Чтоб ангелы небаХранили меня.

И я на постелиЛежу распростерт(С истомою в теле),Как будто я мертв, —Прильнув к изголовью,Лежу распростерт(С ее любовью),Как будто я мертв, —И вам всем я страшен,Как будто я мертв.

Душа ж моя ярче,Чем в млечном туманеВсе звезды на небе,Сверкает с Анни,Горит она светомЛюбви моей Анни,Лучится ответомИз глаз моей Анни.

АННИ[100]