Борис Пастернак - Стихотворения и поэмы Страница 26

Детство

Мне четырнадцать лет.ВХУТЕМАСЕще школа ваянья.В том крыле, где рабфак,Наверху,Мастерская отца.В расстояньи версты,Где столетняя пыль на ДианеИ холсты,Наша дверь.Пол из плитИ на плитах грязца.Это дебри зимы.С декабря воцаряются лампы.Порт-Артур уже сдан,Но идут в океан крейсера,Шлют войска,Ждут эскадр,И на старое зданье почтамтаСмотрят сумерки,Краски,ПалитрыИ профессора.

Сколько типов и лиц!Вот душевнобольной.Вот тупица.В этом теплится что-то.А вот совершенный щенок.В классах яблоку негде упастьИ жара, как в теплице.Звон у флора и лавраСливаетсяС шарканьем ног.

Как-то раз,Когда шум за стеной,Как прибой, неослаблен,Омут комнат недвиженИ улица газом жива, -Раздается звонок,

Голоса приближаются:Скрябин.О, куда мне бежатьОт шагов моего божества!Близость праздничных дней,Четвертные.Конец полугодья.Искрясь струнным нутром,Дни и ночиОткрыт инструмент.Сочиняй хоть с утра,Дни идут.Рождество на исходе.Сколько отдано елкам!И хоть бы вот столько взамен.Петербургская ночь.Воздух пучится черною льдинойОт иглистых шагов.Никому не чинится препон.Кто в пальто, кто в тулупе.Луна холодеет полтиной.Это в нарвском отделе.Толпа раздается:Гапон.В зале гул.Духота.Тысяч пять сосчитали деревья.Сеясь с улицы в сени,По лестнице лепится снег.Здесь родильный приют,И в некрашеном сводчатом чревеБьется об стены комнатКомком неприкрашеннымВек.Пресловутый рассвет.Облака в куманике и клюкве.Слышен скрип галерей,И клубится дыханье помой.Выбегают, идутС галерей к воротам,Под хоругви,От ворот - на мороз,На простор,Подожженный зимой.Восемь громких валовИ девятый,Как даль, величавый.Шапки смыты с голов.Спаси, господи, люди твоя.

Слева - мост и канава,Направо - погост и застава,Сзади - лес,Впереди -Передаточная колея.

На Каменноостровском.Стеченье народа повсюду.Подземелья, панели.За шествием плещется хвостРазорвавших затворПерекрестковИ льющихся улиц.Демонстранты у парка.Выходят на Троицкий мост.

Восемь залпов с НевыИ девятый,Усталый, как слава.Это -(слева и справаНесутся уже на рысях.)Это -(дали орут:Мы сочтемся еще за расправу.)Это рвутсяСуставыДинастии данныхПрисяг.

Тротуары в бегущих.Смеркается.Дню не подняться.Перекату пальбыОтвечаютПальбой с баррикад.Мне четырнадцать лет.Через месяц мне будет пятнадцать.Эти дни, как дневник.В них читаешь,Открыв наугад.

Мы играем в снежки.Мы их мнем из валящихся с небаЕдиницИ снежинокИ толков, присущих поре.Этот оползень царств,Это пьяное паданье снега -Гимназический дворНа углу поварскойВ январе.

Что ни день, то метель.Те, что в партии,Смотрят орлами.Это в старших.А мы:Безнаказанно греку дерзим,Ставим парты к стене,На уроках играем в парламентИ витаем в мечтахВ нелегальном районе грузин.Снег идет третий день.Он идет еще под вечер.За ночьПроясняется.Утром -Громовый раскат из кремля:Попечитель училища...Насмерть...Сергей александрыч...Я грозу полюбилВ эти первые дни февраля.

Мужики и фабричные

Еще в мартеБуранЗасыпает все краски на карте.Нахлобучив башлык,Отсыпается край,Как сурок.Снег лежит на ветвях,В проводах,В разветвлениях партий,На кокардах драгунИ на шпалах железных дорог.Но не радует даль.Как раздолье собой ни любуйся,-Верст на тысячу вширь,В небеса,Как сивушный отстой,Ударяет нуждаПерегарами спертого буйства.ОшибаетНа стужеСтоградусною нищетой.

И уж вотУ господРасшибают пожарные снасти,И громадами заревКомандует море бород,И уродует страсть,И орудуют конные части,И бушует:Вставай,Подымайся,Рабочий народ.

И бегут, и бегут,На санях,Через глушь перелесиц,В чем легли,В чем из спаленСпасались,Спаленные в пух.И весь путьВ соснякеВорожит замороженный месяц.И торчит копыломИ кривляетсяКрасный петух.

Нагибаясь к саням,Дышат ели,Дымятся и ропщут.Вон огни.Там уезд.Вон исправника дружеский кров.Еще есть поезда.Еще толки одни о всеобщей:Забастовка лишь шастаетПо мостовым городов.

Лето.Май иль июнь.Паровозный Везувий под Лодзью.В воздух вогнаны гвозди.Отеки путей запеклись.В стороне от узлаЗамираетГрохочущий отзыв:Это сыплются стеклаИ струпьяРасстрелянных гильз.

Началось, как всегда.Столкновенье с войскамиВ предместьиПослужило толчком.

Были жертвы с обеих сторон.Но рабочих зажглоИ исполнило жаждою местиИзбиенье толпы,Повторенное в день похорон.И тогда-тоЗагрохали ставни,И город,Артачась,Оголенный,Без качеств,И каменный, как никогда,Стал собой без стыда.Так у статуй,Утративших зрячесть,Пробуждается статность.Он стал изваяньем труда.Днем закрылись конторы.С пяти прекратилось движенье.По безжизненной ЛодзиБензиномРастекся закат.Озлобленье рабочихИзбрало разьезды мишенью.Обезлюдевший городОпутала сеть баррикад.В ночь стянули войска.Давши залп с мостовой,Из-за надолб,С баррикады скрывалисьИ, сдав ее, жарили с крыш.С каждым кругом колес артиллерииКто-нибудь падалИз прислуги,И с каждойПристяжкоюПадал престиж.

Морской мятеж

Приедается все,Лишь тебе не дано примелькаться.Дни проходят,И годы проходятИ тысячи, тысячи лет.В белой рьяности волн,ПрячасьВ белую пряность акаций,Может, ты-то их,Море,И сводишь, и сводишь на нет.

Ты на куче сетей.Ты курлычешь,Как ключ, балагуря,И, как прядь за ушком,Чуть щекочет струя за кормой.Ты в гостях у детей.Но какою неслыханной бурейОтзываешься ты,Когда даль тебя кличет домой!

Допотопный просторСвирепеет от пены и сипнет.Расторопный прибойСатанеетОт прорвы работ.Все расходится врозьИ по-своему воет и гибнет,И, свинея от тины,По сваям по-своему бьет.

Пресноту парусовОттесняет назадОдинакостьПомешавшихся красок,И близится ливня стена.И все ниже спускается небоИ падает накось,И летит кувырком,И касается чайками дна.

Гальванической мглойВзбаламученных тучНеуклюже,Вперевалку, ползком,Пробираются в гавань суда.Синеногие молньиЛягушками прыгают в лужу.Голенастые снастиШвыряетТуда и сюда.

Все сбиралось всхрапнуть.И карабкались крабы,И к центруТяжелевшего солнцаКлонились головки репья.И мурлыкало море.В версте с половиной от тендра,Серый кряж броненосцаОранжевым крапомРябя.

Солнце село.И вдругЭлектричеством вспыхнул "Потемкин".Со спардека на камбузНахлынуло полчище мух.Мясо было с душком...И на море упали потемки.Свет брюзжал до зариИ забрезжившим утром потух.ГлыбыУтренней зыбиСкользнули,Как ртутные бритвы,По подножью громады,И, глядя на них с высоты,Стал дышать броненосецИ ожил.Пропели молитву.Стали скатывать палубу.Вынесли в море щиты.За обедом к котлу не садилисьИ кушали молчаХлеб да воду,Как вдруг раздалось:- Все на ют!По местам!На две вахты!И в кителе некто,Чернея от желчи,Гаркнул:- Смирно! -С буксирного кнехтаГрозя семистам.- Недовольство!!!Кто кушать - к котлу,Кто не хочет - на рею.Выходи!Вахты замерли, ахнув.И вдруг, сообща,Устремились в смятеньиОт кнехтаБегом к батарее.- Стой!Довольно! -ВскричалОзверевший апостол борща.Часть бегущих отстала.Он стал поперек.- Снова шашни!!!-Он скомандовал:- Боцман,Брезент!

Караул, оцепить!-Остальные,Забившись толпой в батарейную башню,Ждали в ужасе казни,Имевшей вот-вот наступить.

Шибко бились сердца.И одно,Не стерпевшее боли,Взвыло:- Братцы!Да что ж это!И, волоса шевеля:- Бей их, братцы, мерзавцев!За ружья!Да здравствует воля! -Лязгом стали и ногОткатилосьК ластам корабля.

И восстанье взвилось,Шелестя,До высот за бизанью,И раздулось,И тамКистенемОписало дугу.- Что нам взапуски бегать!Да стой же, мерзавец!Достану! -Трах-тах-тах...Вынос кисти по целиИ залп на бегу.

Трах-тах-тах...И запрыгали пули по палубам,С палуб,Трах-тах-тах...По воде,По пловцам.- Он еще на борту!!! -Залпы в воду и в воздух.- Ага!Ты звереешь от жалоб!!! -Залпы, залпы,И за ноги за бортИ марш в порт-Артур.

А в машинном возились,Не зная еще хорошенько,Как на шканцах дела,Когда, тенью проплыв по котлам,По машинной решеткеГигантомПрошелМатюшенко

И, нагнувшись над адом,Вскричал:- Степа!Наша взяла!Машинист поднялся.Обнялись.- Попытаем без нянек.Будь покоен!Под стражей.А прочим по пуле и вплавь.Я зачем к тебе, Степа, -Каков у нас младший механик?- Есть один.- Ну и ладно.Ты мне его наверх отправь.День прошел.На заре,Облачась в дымовую завесу,Крикнул в рупор матросам матрос:- выбирай якоря! -Голос в облаке смолк.Броненосец пошел на Одессу,По суровому кряжуОранжевым крапомГоря.

Студенты