Евгений Клячкин - Песни Страница 28

Сигаретой опиши колечко…

Сигаретой опиши колечко,спичкой на снегу поставишь точку.Что-то, что-то надо поберечь бы,а не бережем — уж это точно.

Обернется золотою рыбкой,захочу — шутя поймаю шапкой.Кажется вначале просто гибкой,приглядишься — оказалась шаткой.

Э, да что там ждать — скорее в норку!Отложи до завтра все догадки.Что ты скажешь — маленькая горка,а такая трудная повадка!

Сигаретой опиши колечко,спичкой на снегу поставишь точку.Что-то, что-то надо поберечь бы,но не бережем — уж это точно!..

Следы

Следами выбита дорогадлиною в сотни долгих лет.Следы… следы — о, как их много!Я в чей-то попадаю след.

Вот сын аптекаря из Бреста.Вот юный венский музыкант…Да разве есть такое место,где спрос на ум и на талант?!

И старый сказочник из Кельнаспешит зачем-то в Амстердам —всегда оттуда, где нам больно,всегда — неведомо куда…

Среди домов, пронзивших небо,где реки золота текут,где хватит всем питья и хлебаи где с тобою нас не ждут,

среди подстриженных лужаекпод сенью сонных облаководин из тысяч попрошаек —скажи, ты к этому готов?

Но есть еще клочок надежды —господний сладостный плевок.Одни крушенья там найдешь ты —я б тоже плюнул, если б смог.

Здесь речь взрывается картаво,как и две тыщи лет тому,и как к воде — цветы и травы,в нас что-то тянется к нему.

Как и везде, нас здесь не любят.Мы всем помеха, как везде…О люди, нашей крови люди!Ну что поделаешь — мы здесь!

Клочок земли над теплым морем —скрещенье наций и надежд.О чем кричим, о чем мы спорим?Другого не было и нет.

И маскируется под случайто, что является судьбой:клочок земли — других не лучше,но нет других у нас с тобой!

Сон

Сыну

Ночь опускается, глазки слипаются,месяц над крышей плывет.Мама над детской кроваткой склоняется,руку на лобик кладет —сон для сыночка зовет.

Видишь, спешит, кувыркаясь и падая,к нам золотой паучок.В лапках его многоцветною радугойлегкая нитка течет.

Тронь его пальчиком — он не боится,послушай неслышимый звон.Здесь что захочется — то и случится,и все называется «сон».

Вот и натянута рамкою радугапо четырем сторонам.Чем нас с тобою сегодня порадуетэтот волшебный экран?Что там откроется нам?

Катится, катится слон на колесиках,рыбка с мотором летит.Мишка лохматый на лодке проносится,кот на дуделке свистит.

Ну, наконец-то! Пыхтя паровозиком,на самосвале верхом —

кто же там едет —в руке пистолетик,включенный фонарик —и лопнувший шарик,цветной календарь —и сестренкин букварь,и заячья лапка,и папина тапка,и маленький кубикпо прозвищу «рубик»,куда ж карандаш?А за щечку — куда ж!как птички на ветке —соседки-конфетки,ну как же тут быть —ничего не забыть?Какой замечательный сон!И сверху всего — телефон.

…Быстрыми лапками рамка сомнется,слетит паутинкой с лица,только улыбка на нем остается,как солнечный блик на листах,в луче золотая пыльца,льющийся свет без конца.

Сонет о глазах

Слабеют к старости глаза —глаза совсем не держат влагу.Не потому, что мышцы слабы,а потому, что голоса,как нервы наши, обнажились,и связки это или жилы —хотя и знаешь, не сказать.

И изумленная строка,уже не помещаясь в горле,пуская веточки и корнив волосиках и коготках,цепляется за что придется,и это дрожью отдается:лицо дрожит, дрожит рука.

И дрожь передается струнам,и мишура слетает с них,и блеск металла как-то сник,такой уверенный у юных.Зато пронзительнее стали ярче даже, чем металл,луч состраданья. Стало трудно.

Что прежде видел не любя —все, все проходит сквозь тебя.

Спасибо

Посвящается жене — любимой

Спасибо, моя родная,доверчивая моя!Все то, чего мы не знали, —теперь это знаю я.

Родная моя, спасибоза эту святую власть,что вместе с твоею силоютобой мне передалась.

Спасибо, мой храбрый воин,отважный мой командир!Будь ясной и будь спокойной —я справлюсь теперь один.

Пружинисто-осторожномы двигались, не дыша.Теперь это все не нужно —не бойся за первый шаг.

Тебя лишь рассвет разбудит,а бури пусть мне трубят.Не бойся за все, что будет,и главное — за себя.

Войска твои не на марше —дай отдых своим коням.Не бойся за тыл, мой маршал,и главное — за меня.

Будь слабою — в этом сила,и наших полков не счесть!Не бойся за все, что было.Будь счастлива всем, что есть.

Стала улица — кто-то сердится…

Стала улица — кто-то сердится,кто — торопится, кто — никак.Стала улица — власти хмурятся:все же улица — не пустяк.

То ли вышло все электричество,то ли пробки кто пережег.То ли качество из количества:диалектика — и прыжок.

И стоят в затылок троллейбусы,и сугробы рядом растут:нет машин, а дворники ленятся.И в конюшнях лошади ржут.

Дети бегают — не положено! —посредине — не по краям.Положение очень ложное:бегать, собственно, надо нам.

Стала улица — и завод стоит.Самолет не смог улететь.Бомбы — в ящиках, ядра — в атомах…Сказка кончилась… дали свет.

Было потрясение, такой эпизод. Я тогда жил на улице Плеханова, пытался как-то добежать до троллейбуса и опоздал на него. Обидно. Стал ждать следующего, повернувшись лицом в ту сторону, откуда он должен был прийти. Посматривал на часы, мялся. Вместе со мной стоял на остановке парень, следил за моими телодвижениями: скучно же так стоять. И когда я сказал в пространство: «Черт! Ну как жалко, что он ушел…» — он как бы ждал этих слов и сказал: «А он вообще-то не ушел…» С мистикой мы были мало знакомы, и поэтому во мне что-то оборвалось… Я потухшим голосом говорю: «Как не ушел?» — «А вон стоит». Я повернулся и увидел стоящий без огней троллейбус, покинутый пассажирами. И вдруг эта улица-кишка превратилась в сказочную: падал снежок, стоял заносимый этим снежком троллейбус, следы его колес тоже уже заносило. В общем, если чуть-чуть экстраполировать ситуацию, эта обессвеченная, обезлюдевшая улица — кусочек цивилизации, в которой вдруг выключили энергию… Что будет? Интересно… Песня «Стала улица» об этом и написана. И еще с теми самыми пацифистскими настроениями, которые и тогда, и позже, да и всегда во всех нормальных людях присутствуют.

Стихи нам дарят красоту…

Стихи нам дарят красоту,сбирая за чертой чертув извилисто-капризнойтекучей нашей жизни.

И без ее высоких черттебя ни ангел и ни чертне сделает поэтом…Но нынче не об этом.

Любовь — вот чудо из чудес!Что наша жизнь, простите,без сияющего чуда?!Но это — не отсюда.

О чем же разговор? О том,как катишь в гору грязный комподтаявшего снега,а в небе — только небо.

И нужен ли кому твой труд?Слова «потомки разберут» —банально-обиходны,а жизнь — она ж проходит.

И вдруг когда-нибудь потомты ощущаешь за плечомуверенные крылья,и нет уже бессилья.

Страна для евреев