Эдуард Лимонов - Стихотворения Страница 28

Когда изящный итальянец…

Когда изящный итальянецВас пригласил на черный танецКогда без умолку болтаяОн вел вас крепко прижимаяТо мне подумалось невольно«Как странно. Страшно. Но не больно»

А в зеркалах стояли розыИ серебро толпилось грузноСквозь музыки большие дозыВдруг кто-то всхлипывал арбузно

У вас под черным платьем грудкиКапризно-мелкие торчалиОн говорил вам нервно шуткиА Вы молчали и дышали

Американцы и лакеиХодили в разных направленьяхА я в божественных селеньяхСмотрел на геммы и камеи…

Вернулись Вы. От платья ладанИль дым какой-то благовонныйИ итальянец с Вами рядомКак видно замертво влюбленный

«Ну да. Жена моя. А что же».Я подыму подол у платья.И покажу ему… О БожеКоль буду в силах показать я…

Потом пойду спокойно к баруНальют шампанского мне людиЯ так устал. Я очень старыйМне тридцать шесть уж скоро будет

Пойди найди меня и кроткоЦелуй меня за синей шторойКак девочка — больна чахоткойЦелует куклу без которой…

В газетах опять о Вьетнаме…

В газетах опять о ВьетнамеА я не пишу моей мамеИ где потерялась женаКоторая нежно нужна

В газетах про рис и свободуИ о президентах народуСказавших прекрасные речиЯ кутаю тонкие плечиВ мой белый балетный пиджакАх скушно мне все это как!

Среди городского обманаВся жизнь как открытая ранаВстречаются женщин телаКороткая нежная одаСмыкается снова природаИ женщина тихо ушла

Как утро прекрасно и мутноИ мне беспокойно уютноЧто я одинокий такойЧто эти печальные страстиМеня разрывают на частиИ бездна свистит за спиной

Какое холодное небо!Хотя на земле и жараИ в поисках крови как хлебаНа тело летит мошкара

В возвышенной нашей печалиВ погубленной нами любвиМы сами себя не узналиУбили и в грязь затопталиПрекрасные лица свои

Дорогой Эдуард! На круги возвращаются люди…

Дорогой Эдуард! На круги возвращаются людиНа свои на круги. И на кладбища где именаНаших предков. К той потной мордве, к той руси или чудиОтмечая твой м'ясовый праздник — война!

Дорогой Эдуард! С нами грубая сила и храмыНе одеть нас Европе в костюмчик смешнойИ не втиснуть монгольско-славянские рамыПод пижамы и не положить под стеной

Как другой океан неизвестный внизу созерцаяПервый раз. Открыватели старых тяжелых земельМы стоим — соискатели ада и раяОбнимая Елену за плечиков тонких качель

О Елена-Европа! Их женщин нагие коленкиВсе что виделось деду, прадеду — крестьянам, и мнеПотому глубоки мои раны от сказочной ЛенкиГорячей и страшней тех что мог получить на войне

Я уже ничего не боюсь в этой жизниНичего — ни людей, ни машин, ни боговИ я весел как скиф, хохоча громогласно на тризнеХороня молодых. Я в восторге коль смерть прибрала стариков!

Прибирай, убирай нашу горницу — мир благовонныйОт усталых телес, от измученных глазА когда я умру — гадкий, подлый, безумный, влюбленныйЯ оставлю одних — ненадежных, растерянных вас

У Есенина Сереженьки…

У Есенина СереженькиВ земле рученьки и ноженькиИ зарытые и черныеЗемлей хмурой промоченные

Но лежит он на ВаганьковеВместе с Катьками и ВанькамиВместе с Олями и ТанямиПод березами-геранями

Не лежать же там ЛимоновуБлудну сыну ветрогоновуА лежать ему в АмерикеНе под деревцем. Не в скверике

А на асфальтовом квадратикеВ стране хладной математики

Идиот

Вновь ты будешь одиноким в ноябреКогда дождик, холод, слякоть на двореЛистья всюду как проклятые лежатОтвратительные ветры дребезжат

Да ты будешь одиноким и простымВ Нью-Йорк Сити жить — где утром серый дымПо утрам в кино дешевое ходитьВ порно-звезд влюбляться может бытьИ мечтать об огнедышащей пиздеНежной, маленькой как птичка на гнезде

Да без денег да опять опять опятьНенавидеть богачей и проклинатьИ не чувствовать светло как ясный грекТы позорный и продажный человек

Надо б кепочку поглубже на глазаЧтоб не видели там злоба иль слезаЧтобы только бы и знали, — вот идетПрепротивнейший прохожий. Идиот.

Нью-Йорку

Прими газету в этот деньКак бы подарком с небаГазеты пусть кривая теньЗакроет день… как не был

Газета пишет напрямикЧто в ночь застрелен был старикЧто друг зарезал другаИ полицейский ФиннеганПроверить рад чужой карман —Бандит в часы досуга

Велик наш город да и плохВ нем много миллионовЛюдей как в грязной робе блохИ нету им законов

Блестят алмазы. Молох жретКоличество людей растетА деньги управляют!И денег льется тусклый светА у кого их денег нетТе плохо проживают. . . . . . . . .И мне так страшно и легкоПоэту иноземцуИ пью я кофе с молокомНад нашим грешным островкомКоторый бьет по сердцу…

В противоречие вступивВдруг тихо понимаюЧто город Дьявола красивСовсем с другого краю

О посмотрите на паромОт берега идущий!На этот дикий бледный домИз неба как бы сущий!

На чаек утром. На туманНа голые ущельяКак поселения зырянГде бизнесмены разных странДела ведут с похмелья

Здесь пар проросший сквозь БродвейСтремится к Уолл-СтритуИ Атлантических дождейС утра слыхать сюиту…

Меня смущает самогоЛюбовь к Нью-Йорку градуНе очень ясно отчегоНо сердце все же радо

Ведь раны он мои лизалИ подползал на брюхеКогда я брошенный искалЛишь гибели-старухи

Он спас меня своей чумнойТаинственной насмешкойСвоей нахальной наготойХоть не орлом. Но решкой.

Я проезжал кварталы бедноты…

Я проезжал кварталы беднотыЗдесь люди говорят друг другу «ты»В полуразвалинах смеющиеся лицаЗдесь игры у детей… А здесь больница

Вот девочка с тяжелыми ногамиЕе большой и очень взрослый ротСейчас. еще минута. и пред вамиПоэт, — вся эта туша проплывет

Ей лет тринадцать. но ее зрачкиВ таком позоре и таком испугеЧто ясно: воет подлая о другеИ чтоб ее ломали на куски

Я проезжал. Я тоже был беднякВ машине бедной. С эмигрантом братомВ берете чегеваровском. подмятомС особым шиком. Эдак и вот так

Меня и бедным не считал никтоЯ был собой зачислен в партизаныВо снах я видел лакомые страныВойну. Жару. Военное пальто

Я так носил как здесь никто не носитМоя беда ускальзывала вдальВедь если эти люди тебя просятТо ты скрывай усталость и печаль…

Островок наш ничего…

Островок наш ничегоНаселенье таково:Из испанцев или черныхКаждый третий у него

Мы плюемся и жуемЧуингам зубами мнемДелать деньги не пытаясьМы на Вэлфере живем

Солнце мутное. Жара.Мир гудит с шести утраМир гудит в средине ночиИ буржуем стал рабочийРеволюцию пора

Островок Манхэттан малЯ любить его мечталЯ приехал и надеюсьНа пожарище согреюсьЯ сюда не опоздал

На Бродвее вонь-мочаМои ноздри щекочаПозволяет думать дажеМы на лезвии мечаХватит купли и продажиНужно строгого врача.

Я живу сейчас одинВозле каменных вершинМутно небо. Теплый ветер.Я тебя еще не встретилЯ товарищ — господин

Поджигаем старый домХватит мы пожили в немПропадай старик МанхэпанИ гори дурак огнемРеволюцией на светеРеволюцией взмахнем

Моя новая странаТвоя новая винаТы меня не привлекаешьНе берешь и не ласкаешьПожалеешь ты сполнаЗагремишь и запылаешьВспомнишь наши имена!

Уже шестое февраля…