Юрий Верховский - Струны: Собрание сочинений Страница 28

3. Сонеты раба

I. «Уйди в себя, ты, раб! Не вопрошай…»

Уйди в себя, ты, раб! Не вопрошай,Откуда и куда ведут скитанья.Чужим себе и ближним пребывай,Будь тем, что есть: числом без содержанья.

Шутя, из тьмы вот некто в светлый крайПозвал тебя – на высоты сознанья:«Ну, пес, живи и душу отравляйНапитком жгучим тщетного желанья».

И некто… Кто? Бог? Сатана? Чудак? –Кто от цепей твои распутал крылья,Опять тебя с дороги без усилья

Столкнет в пустые пропасти забвенья,И в мертвом пепле прежнего гореньяВновь прах ты, человек – ты, пес – бедняк…

II. «Зачем вся ложь и звон пустых речей?..»

Зачем вся ложь и звон пустых речей?К чему котурны? Пусть без масок лица!Ты – человек, и немощи твоейЧуть тлеет правдой в сердце огневица.

Нет мысли, чтоб поднять тебя с путей,Где вдаль, слепа, звезда твоя катится.Глядишь – и видишь бездны пропастей –И падаешь, застреленная птица.

Виждь правду! Где глубокими тенямиБеда и горе заплелись венками,Зачем себе роль Бога ты берешь?

Раб, выскажись душе своей в доверье.Титанское убей высокомерье.Ты только человек. А дальше ложь.

III. «Мне Сатана явился в час унылый…»

Мне Сатана явился в час унылый.Пошли глухою ночью – гость и я.И стали над заброшенной могилой,Где молодость погребена моя.

В душе погибшей горе встало с силой:«Ей в сердце яд влила рука твоя,С ее кудрей сорвал венок ты милый,Лишил поруганную бытия!»

Сквозь темноту он мне блеснул очами:«Ты бредил сам, венчал ее цветами,Жизнь мерил сказкой, солнцем видел мрак».

«Что ж вера в солнце всё владела нами?»Захохотав, он зашумел крылами:«Ты верил? Ты надеялся? Дурак!»

IV. «За тенью тень брели мы тусклым днем…»

За тенью тень брели мы тусклым днемИзмученными, тяжкими шагами.Над нами – осень с черным вороньем,Угроза жалких, тощих туч – за нами.

Привал. Равнина. Бродит взгляд кругом.Крест ко кресту. Их тысячи, рядами.Засеян ими свет. Крест за крестом.Они безмолвны над богатырями.

Сел на могилу. Надпись разбираю:«Я богатырь, я пленник, пепел, прах.Сплю. Спит моя надежда. Спит мой страх».

Кресты неисчислимые считаю.В гряду земли зарылися персты.Ах, чтоб уж спало, сердце, так и ты!..

4. Хэгэзо

Златокрылая чуть заря дохнулаВ тихие сады беззаботной дремой, –Солнечные дни от очей сокрытыВечною смертью.

Я пошла меж бледных теней к полянам,Где ни солнца нет, ни завесы звездной,Где в тумане снов лишь одна безмолвнаНочь кипарисов.

Я плету фиалки в венки печалиИ венчаю память услад святуюТех, что здесь со мной между тихих теней, –Сны молодые.

Ах, летят ли голуби по-над домом?Ищут ли зерна в бороздах пичужки?Розы над гробами как сон душисты льЦветом весенним?

Ах, звенит ли смех на дворе девичий,Лишь взлетает мяч в высоте прозрачной?И в напев сливаются ль сновиденьяВ сумраке звездном?

Ах, внизу, синея, смеется ль море, –Выше – шум серебряных рощ оливных, –Шлет ли парус им свой привет прощальныйОт горизонта?

Ах, любовью бьется ль людское сердце,Путь житейский свой просветляя целью,Озаряя в радости снами счастьяВсё, чем томится?

Где ты, бывший мне неизменным счастьем,Муж мой ненаглядный, мой сон единый?Всё со мною память твоя – живоюТрепетной тенью.

Миртовый венок мой хранишь ли, милый,И горит ли в сердце твоем былое,Ясно и спокойно, как в тихой рощеСветлый источник?

Где, моих вы радостных дней подруги?Дети ли смеются на лоне вашем,Слушают ли жадно, притихнув, вашиСказки и шутки?

Где рабыни милые? Светловласым,Нет, кудрей моих не венчать им большеЗолотых, меня не облечь, как прежде,Пурпуром светлым.

Я плету фиалки в венки печали,Глее друзья мои – кипарисы дремлют,Где навеки землю закрыли тени,Смерти завесы.

В чаше жизни мне золотой кипелиСолнечные дни и сияли тихо,Но от жадных уст оторвали чашуВечные боги.

5. Сонет из альбома

Он жил во дни и Вундта, и Бергсона,И Ибсена, и сладостных стихов,Открытья радия и электрона,Борьбы и крови, лживых дел и слов.

Зазывнее вечерового звонаМанили грезы в край надзвездных снов,Познания терновая коронаВенчала труд и пыл его шагов.

Любви вкусил и красоту изведал,Себя и горечи, и мысли предал,Смотрел в ту бездну, где обманов нет –

Надежд почивших пламенный поэт,Вихревращенья сын и раздвоеньяНа склоне племени и поколенья.

III

ЛИРА КАПНИСТА

Не сравню с космической маскойЛиры сладкозвучнейшей Капниста.Мне она звенит сердечной ласкойБлагозвучно, мягко, ясно, чисто.Нужно ль растекаться ей речисто?Песнь его подобье в день весенний(Не боюсь я рифм или сравнений)Соловьиного живого свиста.

АНАКРЕОН – ДЕРЖАВИН

Когда поет старик-ДержавинИли старик Анакреон,Один другому верно равенИ ни один не превзойден.Звучит чистейшим звуком звон,Напевы сладостны и юны;Один настроил АполлонИх гармонические струны.

НА КНИГУ «В ДОРОГЕ И ДОМА»

Счастливый Вяземский! В дорогеОн дома был душой своейИ обретал покой тревогеОседлых, но рабочих дней.А дома был еще роднейОн жизни близкой или дальной –В певучей грезе ли о ней,В заметке острой ли журнальной.

ВЯЗЕМСКИЙ И ТЮТЧЕВ

Когда поэт живой и резвыйЗадумается, загруститИ под действительностью трезвойИную, тайную узрит, –Он вдруг о ней заговоритОдушевленно и богато,Узнав средь чуждых аонидБогиню вещего собрата.

О К. И. М. ДОЛГОРУКИМ

Как Бытие мне сердца твоегоСочувственно! И как простосердечноТвоя Камена сберегла его –Умна, остра, задумчива, беспечна!И сумерками жизни ты, конечно,Живую дружбу с нею сохранил:Житейское глядится вековечноВ прозрачный ключ стихийных светлых сил.

ЭРОТ-ПАХАРЬ

В старину трудам ЭротаПригожалася соха,Как взяла его забота –Неуступчива, лиха.

Хвать он кнут, краюху хлебаДа волов в соху запрег;Шапку снял, взглянул на небо,Принагнулся, приналег –

Да и ну пахать да сеять;Поневоле тут ЗевесУрожай ему затеятьПожелал с своих небес.

Он боялся не на шутку –Не забыл о старине –Рассердить опять малюткуИ пылать в его огне.

Как придет к тебе забота,Начинай и ты пахать, –Да зови помочь Эрота:Мальчик ловок помогать.

Вместе будете стараться,Отдыхать – и то вдвоем:Не тебе ведь опасатьсяЗапылать его огнем.

БИОН