Борис Пастернак - Стихотворения и поэмы Страница 28

Москва в декабре

Снится городу:Все,Чем кишит,Исключая шпионства,Озаренная даль,Как на сыплющееся пшено,Из окрестностей ПресниЛетитНа трехгорное солнце,И купается в просе,И проситсяНа полотно.

Солнце смотрит в бинокльИ прислушиваетсяК орудьям,Круглый день на закатеИ круглые дни на виду.Прудовая заряДостигаетДо пояса людям,И не выше грудейБаррикадные рампы во льду.

Беззаботные толпыСнуют,Как бульварные крали.Сутки,Круглые суткиРаботаютПоршни гульбы.Ходят гибели радиГлядеть пролетарского граля,Шутят жизнью,Смеются,Шатают и валят столбы.

Вот отдельные сцены.Аквариум.Митинг.О чем быНи кричали внутри,За сигарой сигару куря,В вестибюле дуреетДружинникС фитильною бомбой.Трут во рту.Он сосет эту дрянь,Как запал фонаря.

И в чаду, за стекломВидит он:Тротуар обезродел.И еще видит он:РасскакавшисьНа снежном кругу,Как с летящих ветвей,Со стремянИ прямящихся седел,Спешась, градом,Как яблоки,ПрыгаютКуртки драгун.

На десятой сигаре,Тряхнув театральною дверью,Побледневший курильщикВыходитНа воздух,Во тьму.Хорошо б отдышаться!Бабах...И - как лошади прерий -Табуном,Врассыпную -И сразу легчает ему.Шашки.Бабьи платки.Бакенбарды и морды вогулок.Густо бредят костры.Ну и кашу мороз заварил!Гулко ухает в фидлерцевПушкойМашков переулок.Полтораста борцовПротив тьмы без числа и мерил.После этогоГородПустеет дней на десять кряду.Исчезает полиция.Снег неисслежен и цел.Кривизну мостовойВыпрямляетПрицел с баррикады.Вымирает ходокИ редчает, как зубр, офицер.Всюду груды вагонов,Завещанных конною тягой.Электрический токТолько с годПротянул провода.Но и этот, понынеСудящийся с далью сутяга,Для борьбыВсю как естьОтдает свою сеть без суда.Десять дней, как палятПо Миусским конюшнямБутырки.Здесь сжились с трескотней,И в четверг,Как смолкает пальба,Взоры всехУстремляютсяКверху,Как к куполу цирка:

Небо в слухах,В трапециях сети,В трамвайных столбах.

Их - что туч.Все черно.Говорят о конце обороны.Обыватель устал.Неминуемо будет праветь."Мин и Риман", -ГремятНа зареПереметы перрона,И семеновский полкПереводят на брестскую ветвь.

Значит, крышка?Шабаш?Это после боев, карауловНочью, стужей трескучей,С винчестерами, вшестером?..Перед ними бежалИ подошвы лизалПереулок.Рядом сад холодел,Шелестя ледяным серебром.

Но пора и сбираться.Смеркается.Крепнет осада.В обручах канонадыСараи, как кольца, горят.Как воронье гнездо,Под деревья горящего садаСносит крышу со склада,Кружась,Бесноватый снаряд.

Понесло дураков!Это надо ведь выдумать:В баню!Переждать бы смекнули.Добро, коли баня цела.Сунься за дверь - содом.Небо гонится с визгом кабаньимЗа сдуревшей землей.Топот, ад, голошенье котла.

В свете зареваНаспехУ Прохорова на кухнеДвое бороды бреют.Но делу бритьем не помочь.Точно мыло под кистью,ПожарНаплывает и пухнет.

Как от искры,ПылаетОт имени минова ночь.Все забилось в подвалы.Крепиться нет сил.По заводамТемный ропот растет.Белый флаг набивают на жердь.Кто ж пойдет к кровопийце?Известно кому, - коноводам!Топот, взвизги кабаньи,-На улице верная смерть.Ад дымит позади.Пуль не слышно.Лишь вьюги порханьеБороздит тишину.Даже жутко без зарев и пуль.Но дымится шоссе,И из вихря -Казаки верхами.Стой!Расспросы и обыск,И вдаль улетает патруль.Было утро.ПросторОткрывался бежавшим героям.Пресня стлалась пластом,И, как смятый грозой березняк,Роем бабьих платковМылаВыступы конного строяИ сдавалаСмирителямБраунинги на простынях.

Лейтенант Шмидт

(март1926 - март1927)

Часть первая

1

Поля и даль распластывались эллипсом.Шелка зонтов дышали жаждой грома.Палящий день бездонным небом целилсяВ трибуны скакового ипподрома.

Народ потел, как хлебный квас на леднике,Привороженный таяньем дистанций.Крутясь в смерче копыт и наголенников,Как масло били лошади пространство.

А позади размерно бьющим веяньемКакого-то подземного началаВоенный год взвивался за жокеямиИ лошадьми и спицами качалок.

О чем бы ни шептались, что бы не пили,Он рос кругом и полз по переходам,И вмешивался в разговор, и пепельнойЩепоткою примешивался к водам.

Все кончилось. Настала ночь. По КиевуПронесся мрак, швыряя ставень в ставень.И хлынул дождь. И как во дни Батыевы,Ушедший день стал странно стародавен.

2

"Я вам писать осмеливаюсь. Надо лиНапоминать? Я тот моряк на дерби.Вы мне тогда одну загадку задали.А впрочем, после, после. Время терпит.

Когда я увидал вас... Но до этогоЯ как-то жил и вдруг забыл об этом,И разом начал взглядом вас преследовать,И потерял в толпе за турникетом.

Когда прошел столбняк моей бестактности,Я спохватился, что не знаю, кто вы.Дальнейшее известно. Трудно стакнуться,Чтоб встретиться столь баснословно снова.

Вы вдумались ли только в то, какое здесьРаздолье вере!- Оскорбиться взглядом,Пропасть в толпе, случиться ночью в поезде,Одернуть зонт и очутиться рядом!"

3

Над морем бурный рубчикРубиновой зари.А утро так пустынно,Что в тишине, граничащейС утратой смысла, слышно,Как, что-то силясь вытащить,Гремит багром пучинаИ шарит солнце по дну,И щупает багром.И вот в клоаке воднойОтыскан диск всевидящий.А Севастополь спит еще,И утро так пустынно,Кругом такая тишь,Что на вопрос пучины, -Откуда этот гром,В ответ пустые пристани:От плеска волн по диску,От пихт, от их неистовства,От стука сонных лиственницО черепицу крыш.Известно ли, как влюбчивоБездомное пространство?Какое море ревностиК тому, кто одинок!Как, по извечной странностиРодимый дух почувствовав,Летит в окошко пустошь,Как гость на огонек.Известно ль, как навязчиваДоверчивость деревьев.Как, в жажде настоящего,Ночная тишина,Порвавшш с ветром с вечера,Порывом одиночестваВлетает, как налетчица,К незнающему сна?За неименьем лучшегоОн ей в герои прочится.Известно ли, как влюбчиваТоска земного дна?

Заре, корягам якорным,Волнам и расстояньямКого-то надо выделить,Спасти и отстоять.По счастью, утром раннимВ одноэтажном флигелеНе спит за перепискойТаинственный моряк.

Всю ночь он пишет глупости,Вздремнет - и скок с дивана.Бежит в воде похлюпатьсяИ снова на диван.Потоки света рушатся,Урчат ночные ванны,Найдет волна кликушества -Он сызнова под кран.

"Давайте, посчитаемся.Едва сюда я прибыл,Я все со дня приездаВношу для вас в реестр,И вам всю душу выболталБез страха, как на таинстве,Но в этом мало лестного,И тут великий риск.

Опасность увеличитсяС теченьем дней дождливых.Моя словоохотливостьЗаметно возрастает.Боюсь, не отпугнет ли васТогда моя болтливость?Вы отмолчитесь, скрытчица,Я ж выболтаюсь вдрызг.

............

Вы скажете - ребячество.Но близятся событья.А ну как в их разгареЯ скроюсь с ваших глаз?Едва ль они насытятсяОдной живою тварью:Ваш образ тоже спрячется,Мне будет не до вас.Я оглушусь их грохотомИ вряд ли уцелею.Я прокачусь их эхом,А эхо длится миг.И вот я с просьбой крохотной:Ввиду моей затеиНам с вами надо б съехатьсяДо них и ради них".

4