Борис Корнилов - Стихотворения. Поэмы Страница 3

<1927>

Лесной дом

От резных воротЧерез отчий садИ поля, где пасутся закаты,Я пошел вперед,Не взглянув назад —На соломой покрытые хаты.

А когда ушел,Знать, попутал бес, —Ничего не вижу я,   кроме,Что за лесом дол,А за долом лесИ в лесу притаился домик.

Тих   и невелик,Словно птичий шаг,Он запрятал себя, беспокоясь.Ив   и повиликВышитый кушакДля соснового домика — пояс.

Есть хозяйка в нем, —Будто с девьих плечСарафан на березу надели…Помнит хмурый дом:Семь веселых встречПроходило в лесу на неделе.

Но за часом — час,А за днем еще(И у времени много прыти)Старый день угас   и румянец щек,Умирая, на памяти вытер.

Только тихий домМне в стихи залез.Ничего не пишу я,   кроме,Что за лесом — дол,А за долом — лесИ в лесу — удивительный домик.

<1927>

«Айда, голубарь…»

Айда, голубарь,пошевеливай, трогай,Бродяга, — мой конь вороной!Все люди —   как люди,      поедут дорогой,А мы пронесем стороной.Чтобы мать не любить   и красавицу тоже,Мы, нашу судьбу не кляня,Себя понесем,   словно нету дорожеНа свете меня и коня.Зеленые звезды,   любимое небо!Озера, леса, хутора!Не я ли у вас   будто был и не былВчера и позавчера.Не я ли прошел —не берег, не лелеял?Не я ли махнул рукойНа то, что зари не нашел алее?На то, что девчат не нашел милее?И волости — вот такой?А нынче почудилось:   конь, бездорожье,Бревенчатый дом на реку, —И нет ничего,   и не сыщешь дорожеТакому, как я, — дураку…

Ночь комбата

Знакомые дни отцвели,Опали в дыму под Варшавой,И нынче твои костылиГремят по панели шершавой.

Но часто — неделю подряд,Для памяти не старея,С тобою, товарищ комбат,По-дружески говорятУгрюмые батареи.

Товарищ и сумрачный друг,Пожалуй, ты мне не ровесник,А ночь молодая вокругПоет задушевные песни.

Взошла высоко на карниз,Издавна мила и знакома,Опять завела, как горнист,О первом приказе наркома.

И снова горячая дрожь,Хоть пулей навеки испорчен,Но ты портупею берешьИ Красного Знамени орден.

И ночью готов на парад,От радости плакать не смея.Безногий товарищ комбат,Почетный красноармеец,Ты видишь:

Проходят войскаК размытым и черным окопам,И пуля поет у вискаНа Волге и под Перекопом.

Земляк и приятель погиб.Ты видишь ночною пороюХудые его сапоги,Штаны с незашитой дырою.

Но ты, уцелев, на парадГотов, улыбаться не смея,Безногий товарищ комбат,Почетный красноармеец.

А ночь у окна напролетВысокую ноту берет,Трубит у заснувшего домаПро восемнадцатый год,О первом приказе наркома.

1927

Ожидание

Грудь слезами выпачкав,Снова к вербе, к омутуТы уйдешь на цыпочках,Покидая комнату.

Только хлопнут двери там,Где кончалась комната, —Ходит ветер берегомК омуту от омута.

И приносит вести он,И уйдет назад, —На лице невестиномПолыхнет закат.

Руки сломит надвое,Плача и любя,Волны встанут, падая,Прямо на тебя…

Криками совинымиВ ельники игольчатые…Только за овинамиДрогнут колокольчики.

Никого в овинах нет, —Может, тройка дикаяНа поляну вымахнет,Звякая и гикая.

Кручами и срывами,А над нею вóроны —Пристяжные гривамиМашут в обе стороны.

Тропками забытымиНа лугах и насыпяхКоренник копытамиРвет поляну наспех.

Недолга у девушекИ тоска и жалоба.Где она? Где уже?Сам жених пожаловал.

Постели ему постельБез худого словушка, —Сбоку ходит коростель,В головах — соловушка.

Убаюкай, успокой,С новою тревогойТихо ласковой рукойГолову потрогай.

Высоко заря горит,Скоро утро будет,Ветер ходит, говоритИ тебя разбудит.

Никого в долинах нет,И путями новымиВороной не вымахнет,Стукая подковами.

Не дрожали у рекиКони, колокольчики,Где шумят березники,Ельники игольчатые.

Не любили, не могли, —Нива колосистая, —Милый водит корабли,Песенку насвистывая.

На веселый хороводУ реки, у хутораМилый больше не придет,Уходя под утро.

Не твои картузыИ сапожки лаковые,Не в последние разыГлазыньки заплаканные.

1927

Старина

Скажи, умиляясь, про них,Про ангелов маленьких, набожно,Приди, старину сохранив,Старушка седая, бабушка…   Мне тяжко…Грохочет проспект,Всю душу и думки все вымуча.Приди и скажи нараспевПро страшного Змея-Горыныча,Фата и девический стыд,И ночка, весенняя ночь моя…

Опять полонянка не спит.Не девка, а ягода сочная,Старинный у дедов закон, —Какая от этого выгода?Все девки растут под замком.И нет им потайного выхода.   Эг-гей!   Да моя старина, —Тяжелая участь подарена, —Встают на Руси терема,И топают кони татарина.

   Мне душно,   Окно отвори,Старушка родимая, бабушка,Приди, шепелявь, говори,Что ты по-бывалому набожна,Что нынче и честь нипочем,И вера упала, как яблоко.

Ты дочку английским ключомЗамкнула надежно и наглухо.Упрямый у дедов закон, —Какая от этого выгода?Все девки растут под замком,И нет им потайного выхода…

Но вот под хрипенье и дрожьТвоя надвигается очередь.Ты, бабушка, скоро умрешь,Скорее, чем бойкие дочери.И песня иначе горда,И дни прогрохочут, не зная вас,Полон,   Золотая орда,Былины про Ваську Буслаева.

1927

На Керженце

Мы идем.И рука в руке,И шумит молодая смородина.Мы на Керженце, на реке,Где моя непонятная родина,Где растут вековые леса,Где гуляют и лось, и лисаИ на каждой лесной версте,У любого кержачьего скитаРусь, распятая на кресте,На старинном,На медном прибита.Девки черные молятся здесь,Старики умирают за деломИ не любят, что тракторы есть —Жеребцы с металлическим телом.Эта русская старина,Вся замшённая, как стена,Где водою сморена смородина.Где реке незабвенность дана, —Там корежит медведя она,Желтобородая родина,Там медведя корежит медведь.

   Замолчи!   Нам про это не петь.

1927