Вадим Шершеневич - Стихи Страница 3

Tancredi

Когда в зловещий час сомненияЯ опьянен земной тоской,Свой челн к стране УединенияЯ правлю твердою рукой.

Земля! Земля!.. Моей отчизноюЯ вновь пленен. Родная тишь!..Но отчего же с укоризноюТы на пришедшего глядишь?

Тебе был верен я, не знающийИных утех, чем грез о том,Когда приду, изнемогающий,К тебе я в сумраке ночном.

Из данного мне ожерелияЯ не растратил бирюзы -Ни в час безумного веселия,Ни в час настигнувшей грозы.

Смотри: венец твой окровавленныйИз горних, облетевших роз,Как раб смиренный, но прославленный,Я на челе опять принес.

Пусть в городах блудницы многиеОт ласк моих изнемогли -О, что тебе слова убогие,Растерянные мной вдали,

И поцелуи бесконечные,И сладострастья буйный хмель?Тебе принес я речи вечныеИ дух - увядший иммортель.

О, приюти меня, усталого,Страны блаженной темнота,И горстью снега бледноталогоУвлажь иссохшие уста!

Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.

Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.

ВЕСЕННИЙ ДОЖДЬ

Пройдя небесные ступени,Сквозь тучи устремляя бег,Ты снизошла, как дождь весенний,Размыть в душе последний снег...

Но ты, мятежная, не знала,Что изможденный плугом лугПод белизною покрывалаТаит следы угрюмых мук.

И под весенними словами,Растаяв, спала пелена,Но, как поруганное знамя,Молчит земная тишина.

И лишь в глаза твои с укоромГлядит безмолвье темноты:Зачем нечаянным позоромСтыдливость оскорбила ты?

Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.

Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.

СНЕЖНЫЙ БОЛВАН

Из снега сделан остов мой.Я - ледяной болван немой.

Мой грубый, неуклюжий торсК ногам безжизненным примерз.

Два неморгающих зрачка -Два бархатистых уголька.

Льдяное сердце в грудь не бьет,Льдяное сердце - мертвый лед.

Весенний луч... Бегут ручьи,И руки мертвые мои

Еще беспомощней торчат,И слезы-льдинки сыплет взгляд.

Весенний день и синева...Подтаивает голова.

Весенний день лучом вскипел...Я пошатнулся и осел,

И тяжело упал назад.И только бархатистый взгляд

Глядит с укором на весну,Нарушившую тишину.

Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.

Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.

СУДЬБА

Очаровательный удел,Овитый горестною дрожью...Мой конь стремительно взлетелНа мировое бездорожье,Во мглу земного бытия,И мгла с востока задрожала.И слава юная мояНа перекрестках отставала.

Но муза мчалася за мнойТо путеводною звездою,Сиявшей горней глубиной,То спутницею молодою,Врачуя влагою речейПриоткрывавшиеся раныОт неоправданных мечейСреди коварного тумана.

И годы быстрые цвелиПрозрачной белизной черемух...Мы песни звонкие неслиСреди окраин незнакомых;В еще незнаемой землеПереходили хляби моря;На вечереющем челеГорели ветреные зори.

Облитый светом заревым,В томленьи сладостном и строгом,Венчанный хмелем огневым -Я подошел к твоим чертогам.

Не изменила, муза, ты,Путеводительная муза,Венцом нетленной чистотыЧело отрадного союзаБлагословенно оплела,Разлившись песней величаво.И только тут к нам подошлаОтставшая в дороге слава.

Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.

Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.

ВЛАСТЕЛИНУ

В фонарном отсвете алмазном,С усмешкой тонкой на губах,Ты устилаешь путь соблазном,Как елкой на похоронах.

Выглядываешь и таишьсяНад недоверчивой толпой,Вдруг расплеснешься, расклубишьсяИ брызнешь искрой огневой.

Чуть стукнув ресторанной дверью,Певучим шелком прошуршав,Ты клонишь бешеные перья,Вздымаешь огненный рукав.

С улыбкой над моим ненастьемТы чашу полную винаМне подаешь - и сладострастьемСмятенная душа полна.

Гробокопатель! Полководец!Твоих шпионов - легион!И каждый ключевой колодецТвоей отравой насыщен.

Ты язвы, блещущие смолью,Как пули, шлешь в врагов своих,И стискиваешь едкой больюСуставы пленников нагих.

Прикрытый бредом и любовью,Как выпушкою вдоль плащей,Твои знамена пышут кровьюНад страшной гибелью моей.

Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.

Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.

СКАЗКА О ЛЕШЕМ И ПОПОВОЙ ДОЧКЕ

Лапоть вяжет на проталинкеИ свистит, как мальчик маленький;Сам дороден, волос сед,Весь взъерошен - чертов дед.

На руках мохнатых - плеши;Всяк боится - конный, пеший -Лишь засвищет старый леший.

Ласков он лишь с малым зверем,С птичкой, птахою лесной,Их зовет он в гости в теремРасписной.

А в избушке - в теремуСлавно, весело ему:Там сидит попова дочка,Гребнем чешет волоса,В жемчугах ее сорочка,Брови - будто паруса.

Раз забрел я к ним в избу,Проклинал тогда судьбу:Еле от нее ушел,Еле вышел в чистый дол.

...Ну, а с той поры грущу,Терем золотой ищу.Больно девка хороша:Голос - словно звон в часовне,Стосковалася душаПо красавице поповне.

Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.

Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.

PORTRAIT D'UNE DEMOISELLE

Ваш полудетский, робкий шопот,Слегка означенная грудь -Им мой старинный, четкий опытНевинностью не обмануть!

Когда над юною забавойРоняете Вы милый смех,Когда княжною величавой,Одетой в драгоценный мех,

Зимою, по тропе промятой,Идете в полуденный час -Я вижу: венчик синеватыйЛег полукругом ниже глаз.

И знаю, что цветок прекрасный,Полураскрывшийся цветок,Уже обвеял пламень страстныйИ бешеной струей обжег.

Так на скале вершины горной,Поднявшей к небесам убор,Свидетельствует пепел черный,Что некогда здесь тлел костер.

Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.

Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.

В ГОСТИНОЙ

М.Кузьмину

Обои старинные, дымчато-дымные,Перед софою шкура тигровая,И я веду перешопоты интимные,На клавесине Rameau наигрывая.

Со стены усмехается чучело филина;Ты замираешь, розу прикалывая,И, вечернею близостью обессилена,Уронила кольцо опаловое.

Гаснет свет, и впиваются длинныеТени, неясностью раззадоривая.Гостиная, старинная гостиная,И ты, словно небо, лазоревая.

Ночь... Звоны с часовни ночные.Как хорошо, что мы не дневные,Что мы, как весна, земные!

Вадим Шершеневич. Листы имажиниста.

Ярославль: Верхне-Волжское кн. изд-во, 1997.

* * *

Нет слов короче, чем в стихах,Вот почему стихи и вечны!И нет священнее греха,Чем право полюбить беспечно.

Ах, мимолетно все в веках:И шаг чугунный полководца,И стыд побед, и мощный страх,-Лишь бред сердец веками льется!

Вот оттого, сквозь трудный бой,Я помню, тленом окруженный:- Пусть небо раем голубо,Но голубей глаза влюбленной!

Пусть кровь красна - любовь красней,Линяло-бледны рядом с нейЗнаменный пурпур, нож убийцы,И даже ночь, что годы длится!

Как ни грохочет динамитИ как ни полыхнет восстанье,-Все шумы мира заглушитВздох робкий первого признанья.

Вот потому и длится векЛюбовь, чья жизнь - лишь пепел ночи,И повторяет человекСлова любви стихов короче!

1931