Виктор Гюго - Том 13. Стихотворения Страница 3

Вианден, 5 июля

ВЫБОР МЕЖДУ ДВУМЯ НАЦИЯМИ

Нет нации, тебе подобной, на земле.Когда весь мир еще лежал в суровой мгле,Меж сильными одна была ты справедливой.Тиара сумрака венчает горделивоТебя, но блещешь ты страной восточных снов.Как небо синее — глаза твоих сынов.Ты, озаренная туманным нимбом славы,Европе темной свет являешь величавый,Что в Исполиновых зажжен тобой горах.И как не может жить всегда в одних моряхОрел морской, так ты — не обновлять усилий:И реформаторы апостолов сменили,И Шиллеры идут на смену Барбаросс.Вершины горные страшатся ярых гроз,И императоры трепещут молний духа.Когда-то из твоих лесов, шумящих глухо,На Карла нашего твой Видукинд восстал,Но франка грозный меч твоей же славой стал.Нередко видели согбенные народы,Как ты, бесстрашный враг любых врагов свободы,Несла с собой зарю; и Августа разбилАрминий, и Мартин святых отцов громил.Как дуб лелеет плющ, вокруг него обвитый,Ты побежденному тогда была защитой.Как в бронзе — олово, и медь, и серебро,Народ единый встал, где вихрились пестроИ гунны дикие, и даки, и бастарны;От Рейна золото тебе, и клад янтарныйОт серой Балтики. Твое дыханье — таСвятая музыка, где сила, чистота,И жаворонка трель, и мощный орлий клекот.Порою видятся неясно и далекоНад башнями твердынь, завещанных тебе,Воитель и дракон, сплетенные в борьбе.Как свежи, зелены, светлы твои долины!Туманы зыблются, их луч пронзает длинный;Деревня мирно спит у замка под крылом,И дева юная, склонившись над ручьем,Стоит, на ангелов похожа белокурых.Германия — как храм, построенный на хмурыхСтолбах — на двадцати безжалостных веках.Из их теней — лучи, и тень умрет в лучах.Земля тевтонская, героев мать суровых,Растит своих сынов под сенью темнобровых,Звездой и молнией сверкающих небес.И копья острые щетинятся, как лес.Победы ей трубят, и быль ее седая —Уже не быль, уже легенда золотая.В Тюрингии, где был владыкой грозный Тор,С косой разметанной в священный темный борГадать о будущем ходила Ганна, жрица.На реках медленных, где пела водяница,В волнах мерцал огонь — нездешний, странный свет;Таунус и мрачный Гарц, которые веледВещанья слышали, пророчиц босоногих,Полны их отзвуков, таинственных и строгих.В ночи Шварцвальд похож на сумрачный эдем;От призрачной луны становится совсемПо-новому живой листва, где шепчут феи.Возносятся у вас гробницы, как трофеи, —Геройских пращуров огромные следы.Тевтоны, будьте же и славны и горды!Вся пышность рыцарства, блиставшего когда-то,Знамена и гербы вам золотит богато,Мифический титан по вас равнял бы шаг,У римлян Коклес был, у вас же был Галчак.Бетховен — ваш Гомер. Вы — сила молодая,Величье гордое…

О мать, о мать родная!

2 января

ЧЕРТ НА ДЬЯВОЛА

Меж императором и королем — война.

«Что ж! Революциям откроет вход она, —Мы думали б. — Война! Но в ней — родник величий.Желает лавров ад, желает смерть добычи.Монархи поклялись свет солнца угасить;Алеющая кровь должна весь мир залить;Людей пойдут косить, как бы траву на поле;Быть победителям в грязи, но — в ореоле…»И мы, желавшие крепить меж наций мирИ землю для плугов хранить, не для мортир,Взывали б, скорбные, но гордые: «Пруссаки!Французы! Что вам в той — голландца с немцем — драке?Оставьте их, царей. Свершится божий суд.Бой Вишну с Индрой мы узреть мечтали б тут —Преображение из светопреставленьяИ пламень благостный, пронзающий затменье!О схватках яростных мечтали б мы ночных,О диком хаосе раскатов громовых,Где безднам ураган грозит; где в схватке теснойГигант с архангелом сплетен, с его небеснойКровь черную свою сливая; мнился б он —Левиафана в тьму прогнавший Аполлон.Воображали б мы бред и безумье мрака.Мы сталкивали бы свирепою атакойИену с Росбахом, с ордой вестготов Рим;Наполеон бы шел за Фридрихом Вторым.Мы верили б, что к нам, сквозь ужасы и беды,Как ласточки, спешат крылатые победыИ, как в гнездо, летят из глубины небесТуда, где Франция, где право, где прогресс!Мы верили б, что нам — узреть крушенье троновИ роковой распад одряхших Вавилонов,Что над материком растоптанным, горя,Свободы вскинется прекрасная заря,Что, может быть, во тьме разгромов и возмездийРодится новый мир из рухнувших созвездий!

Так думали б мы. Пусть, сказали б, нам стократАрбелу, Акциум и Зару воскресят —В крови, но в славе. Пусть над бездной, над проваломОпять повиснет мир, как при Лепанто алом,При Тире, Пуатье и Тольбиаке. ТриУгрюмых призрака, пучины вратари, —Мощь, Ярость, Ночь, — пускай разверзнут зев могилы,И Север с Югом пусть сойдут в тот мрак застылый,Пусть племя — то иль то — исчезнет в глубях рва,Где разлагаются князья и божества!В раздумье, блеск побед провидя и ударыБоев, какие встарь вели бойцы Луары,И славу Лейпцига сквозь мерзость, и Ваграм,И слыша, как Нимрод, и Кир, и Цезарь к намИдут, — мы вздрогнули б от смутных ожиданий…»

Вдруг чья-то, чувствуем, рука у нас в кармане.

Суть в том, чтоб кошелек спереть у нас. — Пустяк!

Давно уж сказано, что Бонапарт-голякБыл жуликом и млел в приятнейшей надеждеОграбить Пруссию (нас он ограбил прежде).Он трон украл. Он подл, и мерзок, и лукав.Всё так. Но мы мечту хранили, что, напавНа старца-короля, кто горд веками трона,Кому кирасой — честь и лишь господь — корона,Он встретит одного из паладинов тех,Что в годы Дюнуа сражались, чей доспехТурниры украшал и ныне мнится в тучах,Исполненных зари и ропотов летучих…Все чушь! Иллюзия! Совсем другой наряд!Свистки разбойничьи, а не рога, звучат.Ночь. Дебри дикие, сплошь полные клинками.Стволы ружейные сверкают меж ветвями.Крик в темноте. Врасплох! Засада! Кто там? Стой!Все озаряется, и в заросли густойРазверзлись просеки, где свет багряный льется.Стой! Череп раздробят тому, кто шевельнется.Ложись, ложись! Никто чтоб не вставал! Ничком!И — денежки теперь давайте, целиком.Вздор, коль не нравится, что вас по грязи стелят,Обшаривают вас и в лоб из ружей целят.Их — пять на одного; оружья — до зубов;Кто заупрямится, немедленно «готов»!Ну! Исполнять!.. Приказ — как будто из берлоги.Что ж! Кошелек отдать, согнуть в коленях ноги,Упасть, покорствуя, лежать на животе,Не смея двинуться, — и вспомнить земли те,Что звались Гессеном, Ганновером и Польшей…«Готово». Можно встать… И денег нету больше,И вкруг — сплошной Шварцвальд!.. Тут ясно стало нам,Неподготовленным к изменничьим делам,Невеждам в таинствах правленья, нам, профанам,Что наш Картуш войну затеял — с Шиндерганом!

ДОСТОЙНЫЕ ДРУГ ДРУГА

Вот поглядите: здесь — кровавый дурачок;Там — радостных рабов подмявший под сапог,Зверь божьей милостью, святоша, враг скандалам,Рожденный для венца, оставшийся капралом.Здесь — жулик, там — вандал, короче говоря.Притон за глотку сгреб Второе декабря.Тут — заяц трепетный, а там — шакал трусливый.Овраг разбойничий с берлогою блудливой,Как видно, — колыбель иных монархов. Бред!В самой Калабрии рубак столь страшных нет.Грабеж — вот их война! Искусство их разгула,Пленяя Пулайе, Фолара бы спугнуло.Все это — как в ночи на дилижанс наскок.

Да, низок Бонапарт, ну а Вильгельм жесток.И не было глупей у подлеца капризов,Чем нагло брошенный бандиту злому вызов.Один пошел ни с чем в атаку, а другой,Дав подойти, взметнул вдруг молнию рукой,В кармане скрытую с предательской усмешкой.Он императора избрал гремушкой, пешкой,Манил его, смеясь: «Иди, малыш!» БолванШел, расставлял силки — и угодил в капкан.Резня, отчаянье, измена, трупов горыИ громом полные зловещие просторы!И в этих ужасах, которым нет числа,Слепит мыслителя неведомая мгла.О небо, сколько зла! О, грозный час расплаты!О, Франция! Встал смерч — и во мгновенье смятыИ призрак цезаря и призрак войска с ним…

Война, где был один — огонь, другой же — дым.

ОСАЖДЕННЫЙ ПАРИЖ