Алексей Цветков - Онтологические мотивы Страница 3

Пири

высоко и страшно в миревремя вертится с трудомнепреклонный роберт пириищет полюс подо льдом

подминают нарты милипири прется на рожонвек почти как спит в могилено маршрут не завершен

мнимый полюс только точкакомпас в космос увелоот старанья сын и дочкаэскимосы у него

неподсудна гибель сглазубыстрым псам она не крюксын и дочка вышли сразуполюс выскользнул из рук

а при жизни было хужеполыхало как в адусиний газ в небесной лужеискры бритвами во льду

наги мы и в стужу босывсей судьбы на полчасасослепу как эскимосыупускаем полюса

все чьи ночи в мире пестромтак арктически черныполюсам как прах погостамнасовсем обречены

Двор

когда не ставало соседаон раком был болен своимтоска над подъездом виселагде сонно мы с братом сопимбыл громок наш двор и огроменв нем бабы орущие злодревесных раскидистых бревентогда еще там не рослоя даже вам дату найдув одном забубенном году

сосед александр иванычболел своим раком тогдано врач уверял его на ночьчто эта болезнь без вредаа я проповедуя братувопрос избегал подниматьон жизни соседской утратубыл молод всерьез пониматьне знает дитя напередчто кто-нибудь в муках умрет

наутро соседа не сталои мать наваривши борщареестр телефонный листалаоркестр и машину ищачтоб музыка зычно пропелахотя и не всю до концавторую сонату шопенанад скудной судьбой мертвецамы видели все из окнаа взрослые пили до дна

соседское кончилось времяно двор оставался как былпотом посадили деревьяи кто-нибудь столики вбилпока пацанов забривалив чужую сибирь без следаотцы их козла забивалиа бабы орали всегдаи мозг неизбежно ослабот всей этой водки и баб

мы жили тогда по ошибкемы зря колотили козлаодна шестеренка в машинкечеканящей время сползлабыльем поросли постепеннокак дачный участок ничеймогучие такты шопенапокатые лбы трубачейим грыжа награда за труди бабы надсадно орут

«а перед ночным трубачом…»

а перед ночным трубачомтелец или овенвиновен не ты и ни в чемсам черт не виновен

пусть тщится и щерится всластьвсей пепельной гущейс фалангами полыми пястьна клапан кладущий

он лбом в облака лиловатпрогрессу преградагде низ а не верх виноватобман и неправда

не мухам под свод потолкане осам затеяотправить на суд паукакровинку злодея

годами где сны не спасутмы воздух мозолимно дудкой скелеты на судскликать не позволим

бесчувственна к речи ручьямогильная глинавина потому что ничьяи очередь мнима

Лесопотамия

на площади где взгляд скулит от зноявпадая устьем северным в тоскунам растаможат небо нарезноена каждого по острому куску

дрожать ему в клешнях не утешаяподобно злому зеркалу без днано с птичьим зайчиком кому большаяпозволена до глаз голубизна

и девушки сплошные комсомолкисбиваясь в многобедрую гурьбуподносят неумелые осколкив полупоклоне к флагу и гербу

а сзади лес подробности потерипути откуда выводкам своимтаскают механические зверимышей и мошек с боем часовым

у неба здесь особенное свойствов нем бога нет хоть вспять слюной слепилес цел но в нем животному расстройствоенотовое заячье терпи

когда спадает комсомольский гомонстрана лесопотамия пустаи только мозг своих чудовищ полонгорящих экскурсанту из куста

Жалобы и рыбы

непохоже чтобы другие жили до наспоручиться можно только за техкого закапывал своими рукамикладбищенский сторож помнит большеон курит листья и нанизывает именакоторые уцелели только в его памятии постепенно из нее испаряютсяэти люди не принадлежат никомубога который назвал бы их своимиим уже не придумать а у наснет времени

рыбы плывут издалека чтобы их ловилиу них тоже никого не осталоськроме нас последнего и любимого врагано мы охотимся на жуков потому что этогораздо проще хотя потом не знаемчто с ними делать мы вообще не знаем что делатькогда самая глупая девочка в классепроизносит слово завтра никто не понимаетчто она имеет в виду разве завтране такое же сегодня как все остальныенадо вызвать ее родителей но онисмущают учительницу щебеча на своем птичьем

мы наверное дети и поэтому играем в школупритворяемся что встаем по будильникувыходим к доске но помнящий именаобещает что еще отдохнем что еще никтоне наживал грыжи на ловле жукови что каждому найдется где распрямитьсяна последнем континенте места все больше

он показывал свой чудесный уловносорога с лиловым металлическим отливомростом с мышь и жалобно летаетно всегда возвращается как часовая стрелканам неловко потому что живем без хозяинасторож все объяснил мы просто устали мы все вместе но нам одиноко с этими рыбамивозлагающими непомерные надеждыи некуда возвратиться потому что мыникогда не улетаем

«я родился другим а не этим…»

я родился другим а не этимно не стал объяснять и меняприравняв к человеческим детямвоспитала чужая родня

лучшей яви не ведая кромесна и в нем благодарно сопяя не знал что не тот я по кровиза кого принимаю себя

может быть лишь последнюю безднурассекая артритной стопойухитрюсь перед тем как исчезнуочутиться тем самым собой

в ком сгорают как в кратере птицысочиненного смысла слоии фасеточный мрак роговицыобнажает секреты свои

«кого же станем спрашивать дружок…»

кого же станем спрашивать дружокошибка мы или несчастный случайв манеж вприпрыжку пламенный лужокили в ментовской тачке потрох сучий

свой организм для вскрытия ранимврачи бы за исход не поручилиськонтрольных нет с которыми сравниместь только все какие получились

так выпало что здесь уже одниживут ментам и мэрам не чета лиа были бы другие так онисвою печаль чужим предпочитали

но свойственно живому иногдасомнение в своем устройстве грубомкогда грустит о волоке водаили скала о воздух трется крупом

особенно что кровяная нитьне штопает прорех в протертой шкуреи кончена манера сердца мнитьлюбовь но пищевод еще в ажуре

кто смену выстоял то удалосьу аналоя свадебное местозабить куда всему своя невестав урочный срок с косой но без волос

Офелия

кантовали коряги стрекали реку шестомгде двухтактное сердце в гусиной ежилось кожеа устали когда перестали часу в шестоми рысцой в гастроном ведь живые и зябко все женезадачливы ангелы в синих трусах навзрыди молчок с парапета уклейка или трава ябез понятия кто у них в тухлой воде зарытто ли к берегу вниз то ли прочь подождать трамваяне осмотришься горестно в городе по сторонамчтобы с описью сверить кого не достало нам

было время к закрытию тех интересных местгде за трешник судьба фасовала в стекло нирванунаш советский сатурн без нирваны детей не есттолько с ордером если и к черному в ночь рыдвануно и честные вскачь встрепенутся и в те часыневезучи с лихвой кто с копыт в водоем в россииможет это была невъебенной вообще красыкто-нибудь неглиже и с ногами бризантной силына контроле таких привечает священный духинженер человечьих туш и небесный отчимон такой же как люди трусы и майка на двухзаскорузлых от пота бретельках но добрый впрочемлюбы мертвые доброму мокрые не претяти спасательный взвод из двенадцати негритят

на смоленской площади ночью кончины тоймы стояли стеной и о выбывших не жалелия тем более за избежавшей воды четойобонял природу без шипра или шанеливсю минувшую пропасть где радость была редкапросидишь с монитором живописуя нравыперегородила дорогу твоя реказа которую нам не выдумать переправыгде ступала на хлипкий как вздох соловья настилдорогая нога и с тех пор не жилец на светехорошо что отчим который легко простилперебои в статистике зябкие смерти этихорошо что все-таки добрый который спассорок тысяч в очереди сорок тысяч нас

«смотри как мало птиц над головой…»