Ольга Талькова - Игорь Тальков. Убийца не найден Страница 33

РОДИНА МОЯ

Родина мояСкорбна и нема…Родина моя,Ты сошла с ума.

В анабиозе доживает век Москва —           дошла.Над куполами Люциферова звезда           взошла,Наблюдая свысока, как идешь ты с молотка           за пятак,Как над гордостью твоей смеется                         бывший твой халдей           с Запада.

Родина моя —Нищая сума.Родина моя,Ты сошла с ума.

Восьмой десяток лет омывают не дожди           твой крест,То слезы льют твои великие сыны           с небес,Они взирают с облаков, как ты под игом дураков           клонишься,То запиваешь и грустишь,                      то голодаешь и молчишь,           то молишься.

Родина мояСкорбна и нема…Родина моя,Ты сошла с ума.

Родина моя —Нищая сума.Родина моя,Ты сошла с ума.

Надо сказать, что Игорь обладал неистовой энергией, которая молниеносно передавалась зрителям, сидящим в зале, и они начинали чувствовать и жить в это время так же, как жил он на сцене.

После концертов ко мне часто подходили люди, иногда довольно преклонного возраста. Например, после концерта в Сочи ко мне подошла женщина приблизительно семидесяти лет. Она была очень взволнована:

– Боже мой, то, что делает Игорь, просто уму непостижимо! Сейчас появились очень смелые статьи, но они все равно не так волнуют душу, не так влияют на разум. Я воспитана в прокоммунистических традициях, всю жизнь проработала учительницей и воспитывала детей в тех же традициях. А вот сейчас всего за два часа Игорь перевернул мое мировоззрение. Если бы можно было найти такую огромную аудиторию, которая вместила бы в себя миллионы людей, и показать спектакль Игоря, то это могло бы изменить судьбу России.

В последнее время популярность Игоря стала резко возрастать. Его концерты шли в переполненных залах и часто переходили в митинги. Он постепенно становился лидером, за которым могла пойти молодежь. Этого уже не могли стерпеть те темные силы, которым творчество Игоря уже давно стояло поперек горла, как и творчество всех наших великих русских поэтов, и Игорь был убит так же подло, как все те, кто осмелился назвать русский народ Великим.

Смерть Игоря всколыхнула десятки тысяч людей. На нашу семью обрушился шквал писем. Люди поверяют нам, что они потеряли не просто кумира, а часть чего-то дорогого, сокровенного. Создан музей Игоря Талькова [2] . Перечитывая отзывы, вдумываясь в них, убеждаешься, что дело Игоря не пропало даром: люди обращаются к нему, как к живому, значит, для них он жив. И куда бы я ни приезжал (а ездить порой приходится много), везде простые люди просят оставить что-то на память об Игоре, ну хотя бы на листочке газеты расписаться, а это говорит о том, что Игорь снискал народную любовь. Написано много стихов, песен об Игоре в простом народе. Вот одно из обращений к нему:

«Игорь!

Верь, что мы сделаем все, о чем ты мечтал, к чему стремился, за что боролся.

Верь, что мы, твои единомышленники, очистим Россию от скверны, сделаем из нее Великую Россию, о которой ты мечтал, ту Россию, в которую ты должен обязательно вернуться. Иначе и быть не может, потому что ты жив в наших сердцах. Мы верим в твое возвращение».

И пока жива Память людская, жив и Игорь, и тысячи сердец вдохновляются его неистребимой верой в то, что

Когда-нибудь, когда устанет злоНасиловать тебя, едва живую,И на твое иссохшее челоГосподь слезу уронит дождевую,Ты выпрямишь свой перебитый стан,Как прежде, ощутишь себя мессиейИ расцветешь на зависть всем врагам,Несчастная Великая Россия!

«Я молюсь за Россию…»

Из интервью Игоря Талькова на рубеже 1980-х

– Причина твоего успеха точно резонирует с пульсом времени. А как ты считаешь, смог бы самореализоваться, «пробиться», если бы не перемены в нашем обществе?

– Когда прозвучали «Чистые пруды», меня начали атаковать со всех сторон как «лирика». Члены Союза композиторов, включая тех, кто «дробил» меня на конкурсах до 1987 года, звонили много и настойчиво, предлагали исполнить их творения. Причем уже в готовом варианте – только голос наложить. Звонили все, начиная от Фельцмана и заканчивая Матецким. Но… только с лирикой. ЦТ предлагало сниматься чуть ли не каждый день – и «Утренняя почта», и «Взгляд», но только с лирикой. Я отказался, потому что к тому времени у меня накопился песенный багаж, волновавший меня намного больше. Я просто стал ездить по стране и петь…

– И все-таки, возвращаясь к вопросу о самореализации…

– Наверное, покажусь самоуверенным, но я всегда твердо знал – я «реализуюсь», знал, опять же, что у меня есть сильные песни, и если они «пойдут», успех будет. А они не могли не пойти, потому что процесс гласности необратим. Во всяком случае, пока… И даже той полугласности, которую мы имеем сегодня, было достаточно, чтобы социальные песни стали популярны. Меня предупреждали друзья, знакомые, мама заставляла клясться, что не буду исполнять этих «опасных» песен. Приходилось маму обманывать – говорить, что не буду их петь. А сам исполнял… Брат постоянно говорил, что меня арестуют. И каждую новую песню приходилось защищать от родных и близких, а потом уж перед власть имущими.

Но я не верил в возможность официального запрещения и продолжал идти той же дорогой. И считаю, что кое-чего достиг на данном пути.

– Веришь ли ты в светлое будущее для одной, отдельно взятой страны?

– Нет. Люди искусственно разделили планету на страны, системы… У меня есть трилогия «Дед Егор», написанная давным-давно. Фабула ее такая: старый большевик попал в опалу, запил и «прозрел». Смотрит он из окна на улицу, на людей и рассуждает о границах, о своих и чужих, о том, что все ощущают боль одинаково, одинаково радуются. У всех одна голова и пять пальцев на руке, а мы все стараемся разделиться, размежеваться.

Однажды я прочитал «Деда Егора» на дискотеке в клубе «Наука», после этого директора клуба сняли, а меня ни на какие дискотеки не приглашали.

Я не верю в процветание одной страны или нации за счет других. Расцвет либо будет общим, либо не будет его вообще.

– Не пробовал ли самореализоваться в других, немузыкальных ипостасях – в живописи, беллетристике?

– Нет. Впрочем, записываю всякие мысли, впечатления. Хотелось бы написать книгу, но это, наверное, произойдет когда-нибудь в старости. Даже название есть – «Эпоха вырождения».

– Часто по лицу человека можно определить, любит ли он, например, животных и т. д. Твоему сценическому образу очень гармонировали бы песни об Афганистане.

– У меня были наметки песен об Афганистане. Но однажды в Мурманске подошел ко мне после концерта «афганец», прошедший через эту войну, и попросил поговорить с ним. Сели у меня в гостиничном номере и часа три разговаривали. Он спросил, был ли я в Афганистане. Я ответил отрицательно. А песни об «Афгане» есть? Он слышал много песен о «событиях», написанных людьми, которые не были в стране, не чувствовали ее воздуха, и песни не получились такими, какими должны были быть. Я его послушал и не стал писать.

Но о таких вещах, конечно, нужно петь, потому что песня – кратчайший путь к уму и сердцу человека. Мысль в песне облечена в очень доступную форму. Главное – говорить искренне и называть вещи своими именами. Люди устали от вранья.

– Мог бы ты обрисовать свою личную жизнь в нескольких словах?

– Музыка, тексты. Гастроли. Любовь. Иногда спорт. Так и кручусь.

– Что вы вкладываете в понятие «музыкальная культура исполнителя»?