Юрий Верховский - Струны: Собрание сочинений Страница 35

«Всё веселюсь – и не знаю…»

Всё веселюсь – и не знаю,Куда мне деваться с тоски.Маюсь, хоть ближних не маю.И дни мне пустые легки.

Вольно, глубоко дышу яРасцветшею пышной весной;Но, одиноко тоскуя,Печальная доля – со мной.

Вот я один – и запелаНа воле в ночной тишине:Ей предаюсь я всецелоИ в ней растворяюсь вполне.

И над тоской заунывнойВысоко, далеко звеня,Слышится голос отзывныйИ нежит печально меня.

День настает – полнолюдныйИ плещет, и пляшет, цветя.Жизнью недальней, нетруднойОн тешится, мил, как дитя.

Вновь веселюсь – и к покоюТихонько проходят они,Словно с пустою тоскою –Пустые и легкие дни.

ДВОЙНОЙ ОТЪЕЗД

Скажите мне, ах, вспомните ли выХотя б одно заветное мгновенье,Где грусть моя в невольном вдохновеньеБыла б созвучна веянью Москвы?

Мне вдалеке, у строгих вод НевыОтрадное певцам самозабвеньеВновь зазвучит о вещем откровенье,Светящемся и сумрачном, увы!

Распутьями трудна моя дорога:Ночную ли подзвездную чреду,Полдневную ль как пристань я найду?

Вас – да хранит до милого порога,Обретшую покров для бурь и вьюг,Напутствуя, благословенный юг.

НАПЕВЫ ГЕЙНЕ

Евдокии Ивановне Лосевой

1. «Улыбка ее – лучезарная сеть…»

Улыбка ее – лучезарная сеть,И лет пронеслось уж немалоС тех пор, как раскинула дева ее,Как пленница в сетку попала.

И бьется она в этом сладком плену,В тюрьме и прозрачной и зыбкой,Моя потерявшая волю душа –Блаженною пленною рыбкой.

2. «Друг мой, всё в тебе прекрасно…»

Друг мой, всё в тебе прекрасно:Очи, полные любви,Цвет, улыбкою цветущий –Губки умные твои.

Сколько света и покоя!Но всего прекрасней – твойПолный мыслию глубокойГолос чистый и живой.

НОВОСЕЛЬЕ

По нашей родине печальнойСкитальцы бродят искониИ в тихости своеначальнойВлекут медлительные дни.

Ревнуя дальнему спасенью,Отрадно страннику в путиПод мирной незнакомой сеньюПокой, как тайный знак, найти.

А те, кого обстали стены,Иначе взысканные теНе знают милой перемены,Повинны нищей тесноте.

Им – только веянье намека –Из тесноты до тесноты –И вот почуешь: там, далекоИные дали разлиты.

И на случайном новосельеУлыбкой тихой в свой чередПроглянет легкое весельеИ словно роза расцветет.

И всей певучею тоскою,Всё осиянней и светлей,На миг душа прильнет к покоюРодных приволий и полей.

«И чайник песенку поет…»

И чайник песенку поет,Вскипая на железной печке,И тихо лампочка цветет,Хоть не чета старинной свечке.

И вкусно пахнет, как и встарь,Мой ломоть хлеба – чуть хрустящий,Слегка поджаренный сухарь,К плохому чаю подходящий.

И так же страшный мир широкИ темнотой глядит в окошко,И так же тесный уголокПорой пугает хоть немножко.

И так же чем-то жив поэт,Хотя подчас и друг ироний,И полуночи легкий бредИсполнен сладостных гармоний.

«Чтоб не спугнуть поющей птички…»

Чтоб не спугнуть поющей птичкиВ моем алеющем саду,Послушный радостной привычке,Всё осторожнее иду.

И вечер золотой и чистыйС улыбкой думы на челе,Зеленокудрый и росистый,Одною песней голосистойДарит возлюбленной земле

И эту легкую прохладу,И этот свет, и этот сад,И этот льющийся по садуЛюбовной песней аромат.

«Какая грусть! Какая…»

Какая грусть! КакаяТомительная тишь.Я медлю, поникая.Ты плачешь. Ты молчишь.

У ног твоих слезамиИ жизнью изойти,К твоим следам устамиПриникнув на пути.

И стать – дорожной пылью;Развеяться вдали,Взлететь небывшей быльюОчнувшейся земли, –

Но вылить в звуки мукиДвух одиноких воль.Ни встречи, ни разлуки.Не плачь. Какая боль!

«Уже лирическим волненьем…»

Уже лирическим волненьемДавно стесняется душа,С житейским тягостным смятеньемРасстаться силясь и спеша.

И боль, и милая услада,Когда, слезой просветлена,Волну лирического складаВольна улавливать она.

И словно бы струею вольной,Пахнуло с дальной стороныПевучей песней безглагольнойКрылом затронутой струны.

Пускай душа в изнеможеньеТомится, бьется без конца, –Одно мгновенное движеньеНеизъяснимого лица, –

И светлый взгляд, и полуслово, –Желанная благая весть –И нет уже смятенья злого,Поется и опять, и сноваО том, что в сердце солнце есть.

«Я смотрю: мимозы желтые кисти…»

Я смотрю: мимозы желтые кисти,Засмеявшийся луч весенний –И полны мои осенние мыслиЗолотых веселий.

За гореньем разве не ждет сгоранье?Но горю я, гореть желая –И, ликуя, пью я твоих страданийЗолотое пламя.

«Живешь и ходишь по земле…»

Живешь и ходишь по землеВ своем обыденном жилище,Болеешь о добре и зле,Радеешь о насущной нище.

А дух твой реет и живетВ тебе неведомом паренье.Порой на твой тягчайший гнетЕго забрезжит озаренье –

И ты постигнешь: как волёнКружиться ветер в чистом поле,Так дышит, где захочет, он,Послушный лишь единой воле.

И как в холодной вышинеОн вольно расширяет крылья,Так и в пылающем огнеОн не сгорит, как наши былья:

Цветет и пламень неземной,И хлад нездешний, с ним в слияньеКак благодатное сиянье –Неопалимой купиной.

«Я грустно ухожу к существенности бедной…»

Я грустно ухожу к существенности беднойИз мира благостной и кроткой красоты,Приявшей злую боль с улыбкой всепобеднойИ в сердце нищее роняющей цветы.

Простился и поник, замедлив у порога.Иду. Но в круге том вновь удержал меня,Нежданно засияв приветливо и строго,Свет обаяющий лазурного огня.

И были отблеском покинутого мираСчастливой девушки мне милые черты,И я унес туда, где всё темно и сиро,Черемух нежные и горькие цветы.

«Ты уходишь? Помедли со мной…»

Ты уходишь? Помедли со мнойВ этот душный томительный час.Заглушенный дневной тишинойМилый голос мелькнул и погас.

И томленья цветущего дняНапояет сверх силы сирень,И пылая, объемлет меняМне уста заграждающий день.

Переполнена душная грудь,И сдвигаются тесно кусты:Глубже, глубже, уже не вздохнуть;В немоте стук висков… Где же ты?

Погоди. Темнота, забытье,Миг один. Погоди.Душный стук. Бьется сердце твоеЗдесь – в моей – тесной – душной – груди.

«Вчера был день рожденья моего…»