Борис Слуцкий - Том 3. Стихотворения, 11972–1977 Страница 36

«Все примазываются к Ренессансу…»

Все примазываются к Ренессансу.Общий дедушка всех — Гомер.Не желая с этим расстаться,допускают обвес и обмер.

Пушкин всех веселит и радует,обнадеживает, сулит.Даже тех, кто его обкрадывает,тоже радует и веселит.

Как пекутся о генеалогии,о ее злаченых дарахи мозги совершенно отлогие,и любой отпетый дурак.

Героические речипроизносят все травести.Но не хочет никто от Греча,от Булгарина род вести.

«Выпив квасу из холодильника…»

Выпив квасу из холодильника —ледяной был квас,зубы ломил, —обличают всё:от будильникаи до спутника —век им не мил!

Век,из изб,и пещер,и хижинперегнавший в отдельность квартир,на тебя троглодит обижен:обличает теплый сортир!

НЕЧАЕВЦЫ

Похож был на Есенина. Красивый.С загадочною русскою душойи «с небольшой ухватистою силой»(Есенин о себе). Точней — с большой.

Нечаев… Прилепили к нему «щину».В истории лишили всяких прав.А он не верил в сельскую общину.А верил в силу. Оказалось — прав.

— Он был жесток.— Да, был жесток. Как все.— Он убивал.— Не так, как все. Единожды.Росток травы, возросший при шоссе,добру колес не доверять был вынужден.

Что этот придорожный столбик знал!Какой пример он показал потомкам!Не будем зверствовать над ним, жестоким!Давайте отведем ему аннал —

Нечаеву… В вине кровавом том —как пенисто оно и как игристо —не бакунисты, даже не лавристы,нечаевцы задали тон.

Задали тон в кровавой той вине,не умывавшей в холодочке руки,не уступавшей никакой войнепо цифрам смерти и по мерам муки.

В каких они участвовали дивах,как нарушали всякий протокол!Но вскоре на стыдливых и правдивыхнечаевцевпроизошел раскол.

Стыдливые нечаевцы не чаяли,как с помощью брошюр или статейотмежеваться вовсе от Нечаева.Им ни к чему Нечаев был, Сергей.

Правдивейшим нечаевцем из всехбыл некий прокурор, чудак, калека,который подсудимых звал: коллега —и двое (или трое) из коллег.

«Тривиальность: все люди смертны…»

Тривиальность: все люди смертны —очень скоро придет на сменутривиальности: даже богкрестных мук избежать не смог.

Место общее это бульвар.Каждый там хоть раз побывал.Самая большая банальность —это длящаяся реальность.

Отступают оригиналыв тень и вслед за тем — в темноту,и выказывают анналыутомительную простоту.

«Стали старыми евреями…»

Стали старыми евреямивсе поэты молодые,свои чувства поразвеяли,свои мысли — охладили.

Кто бродил Путями Млечными,верен был Прекрасной Даме,стали все недолговечными,а не вечными жидами.

И акцент проснулся, Господи,и пробились, Боже, пейсыу того, кто в неба копотисовершал ночные рейсы.

БОЛЕЕ ИЛИ МЕНЕЕ

Холодная душа,старательно держаперо сентиментальное,фиксирует метания,фиксирует разлад,фиксирует томление.Ее, наверно, злятто более, то менеенеобходимость врать,нужда в приспособлении,ей, в общем, начихатьто более, то менее.Писала бы стихи —зря время бы не тратила —о твердости руки,о жесткости характера,о том, что холоднывсе чувства и стремления,о том, что хоть бы хнывсёболее ли, менее.Но принято — любить.Заведено — сочувствовать,и надо, стало быть,такие чувства чувствовать,и значит, надо мнитьтакие только мнения,не упуская нить:то более, то менее.

ПОЭТЫ

Мы как белые журавли,или как тасманийские волки,или как пейзажи на Волге.Нас сводили, сводят, свели.

Мир бегущий, спешащий светне желает подзадержаться,посмотреть закат и рассвети стихи почитать с абзаца.

Без причины и без винынас затерло, свело, отставило.Почему-то из этого правилаисключения исключены,

почему-то этот законповернуть хотели, как дышло.Но не выгорело, не вышло.Устоял и действует он.

ПОСЛЕДНЯЯ НЕОБХОДИМОСТЬ

Геологи всегда нужны,географы всегда полезны.Значения их для страныясны, их положенье — лестно.

Меж тем никто не доказал,что неизбежен стих и нужен,и важен, ну хоть как вокзал,полезен, ну хоть словно ужин.

Уехать можно без стихов,и даже далеко заехать,и даже до конца доехать,до точки,               можно без стихов.

Необходимости не первой,на положеньи пустякастиха излишние напевы,необязательность стиха.

Так в чем его непобедимость?Какая в нем благая весть?Последняя необходимостьв поэзии, наверно, есть.

«Утихомирились, угомонились…»

Утихомирились, угомонились,едва лишь только ветер стих,застыли ветви.В тот же мигдеревья тоже изменились.

Коловращенье, суматохав их черноту, в их немотувдыхали жизни полноту.Сейчас ни выдоха, ни вдоха.

И отлетает не спеша,неторопливо, как душа,как знак исполненного срокавеличественная сорока.

КОРИДОРЫ СУДЬБЫ

Коридоры судьбыбесконечны, словно в Зимнем дворце.Открываютсяи закрываются двери.Что же нас ожидаетв неминуемом все же конце?То ли царская ласка, то ли царские звери?

Все же надо идти,не оглядываясь по сторонам,мимо точных служителейнашей судьбы неотложной.Мы получим лишь столько,сколько положено нампо какой-то наметкезапутанной, темной и ложной.

«На похоронах не смеются…»

На похоронах не смеются,разве только в душе.Покуда раздаютсяречи, мерно дыши.

И замеряй на правдивостьслезы или хвалу,зная, что справедливостьтихо ждет в углу.

«Утверждают многие кретины…»

Утверждают многие кретины,что сладка летейская струя.Но, доплыв едва до середины,горечи набрался вдосталь я.

О покой покойников! Смиреньеусмиренных! Тишина могил.Солон вкус воды в реке забвенья,что наполовину я проплыл.

Солон вкус воды забвенья, горек,нестерпим, как кипяток крутой.Ни один не подойдет историкс ложкой               этот размешать настой.

Ни один поэт не хочет жижурассекать с тобою стилем «кроль».И к устам все ближе эта соль,и к душе вся эта горечь ближе.

«Смерть вычеркивает, упрощает…»

Смерть вычеркивает, упрощаети совсем легко, без трудаочень многих навеки прощает,очерняет иных навсегда.

Мне она представит случайснисхожденья немного добыть,к категории несколько лучшихпоходя причислену быть.

Я покуда тяну тем не менее,к репутации мертвого гения,как она ни хороша,не лежит покуда душа.

«Куда-то голос запропал…»