Саша Черный - Том 2. Эмигрантский уезд. Стихотворения и поэмы 1917-1932 Страница 38

Фонтан на Monte Pincio*

Над плетеной постелью мать склоняется в тревоге,Никого вокруг. Пора…Тростники средь водоема низко кланяются в ноги,В небе алая игра.Мальчик в мраморной корзине так беспечно поднял ножки,—Мир не страшен для него:Старый Нил, как мать, качает и урчит нежнее кошки.Пусть качает… Ничего.Но она… Своей рукою оттолкнуть младенца сына?На устах — безмолвный крик.Стан, как каменная арфа. Бог не слышит, даль пустынна.Колыхается тростник.

Сюда болтливые гидыНе водят заморских гостей:Об этом скромном фонтанеДо них не дошло вестей…Но как хорошо на закатеСюда прийти одному,—Смотреть на бессмертный город,На даль в стоцветном дыму.Смотреть, вспоминать и думать…Закат, как пламя костра;О скорбная мать Моисея!Сегодня — ты наша сестра.

ИЗ ЗЕЛЕНОЙ ТЕТРАДКИ*

Не по адресу*

Когда советский лжепиит,Подкидыш низменной рекламы,В кафе берлинском нахамитИ разорвет жакет у дамы,—       Для европейских трезвых глаз       Грязней свиньи такие франты,—       И слышишь триста первый раз:       «Mein Gott![8] Ах, эти эмигранты!»

Взяв отпуска у сатаны,Пируют «нэпманы» в Берлине,Красновельможные чиныИ их дородные гусыни…       Самодовольный хриплый смех,       На хищных пальцах бриллианты…       И снова на устах у всех,       «Mein Gott! Ах, эти эмигранты!»

А пестрый виленский навоз,Вплывающий на две неделиДля биржевых метаморфоз,Для сахарина и фланели?       Полны их ржаньем все сады       И все гостиницы-гиганты…       И вновь шипят на все лады:       «Mein Gott! Ах, эти эмигранты!»

Галдят по-русски? Суд готов.Каких еще искать резонов?У эмигрантов нет значков,Как у собак и фаэтонов.       Мы европейцев не виним.       Как занести им в прейскуранты —       Кто властный хам, кто пилигрим?       «Mein Gott! Ах, эти эмигранты!»

Но если иезуит-лихач,Вчера кропавший в «Общем деле»,По новым вехам дует вскачьИ мажет грязью по панели:       «Ах, эмиграция! Вертеп!       Скандалы! Пьянство! Бриллианты!»,       Невольно крикнешь: «Шут! Ослеп?       Да разве вы-то — эмигранты?..»

Святая наивность*

Конечно, нужно возвращаться.

Если б я торговал корсетами,Кокаином или браслетами,Если б я был куафером, шофером,Или секретных дел акушером,—Не нуждаясь в благословении Пешехонова,Я бы уехал без оного.Все такого рода двуногиеОбходятся без всякой идеологии:Клиентура красных придворных дамИ изобилие советских панамСоздают такую пышную среду,Что в ней можно жиреть хоть в аду…Да и техника возвращенияНе представляет для них затруднения:Почтительное выражение глазИ превращенный в валюту алмаз.

Но у эмигранта-интеллигентаДуша и тело не из брезента…Как прикажете начать комиссию?Прибежать в советскую миссиюИ под взглядом глумящихся глазСочинить сто анкетных фраз?«Прабабка моя сочувствовала капиталистам,Я же с детства беспартийно тянусь к коммунистам,Во время старого режимаПострадал в полку нестерпимо —За смех во время перекличкиБыл лишен ефрейторской лычки.Потупив очи к советскому подножью,Все свободы считаю буржуазной ложью.Цель моего возвращения —Культурное ближним служение…»Ах, как будут ржать советские снобы!Еще бы…«Послушайте, кислый червяк,У вас в порядке чердак?Если даже при Троцком, обожавшем „Русское богатство“,Даже Пешехонов был выслан из красного братстваВ числе многих прочих,Неподходящих для крестьян и рабочих,—То зачем нам обменная эта кадриль,Что за гиль!..»

Допустим на миг, что советская братияРазрешит самораспятие,Допустим, что после злобных допросов,Надменных разносов,Узилищ-чистилищПодарят жалкий остаток жизни,Достойный слизня,И разрешат эмигрантскому париюРади хлеба влезть в канцелярию,Заниматься статистикойИ прочей дутой эквилибристикой…Разве там мало своих голодных,Готовых на все, что угодно?Ведь цель возвращения —Культурное ближним служение…Что там делать свободной музе? Исследовать «книжные знаки»?Что там делать студенту? Кустарить в «рабфаке»?Что там делать ученым? Спросите у тех, кто выслан…Распинаться ведь тоже надо со смыслом.

Чуждый идейного «лампадства»,Я тоже встарь увлекался «Русским богатством»(Номера с рассказами Муйжеля, правда, не в счет),Но сегодня «Богатство» уже не оплот:Дух и гордость встают на дыбы?Есть различные на свете рабы,Но томиться рабом у родного народа —Подвиг особого рода.

Из Гёте*

Скажи без коварства:Сердце ее, как небесное царство,—Так как званые гостиНе явились на зов,Она позвала со злостиКалек и слепцов.

За советом вы приходите ко мне?Я вам дам его, но клятву с вас возьму:Чтобы я спокоен был вполне,Обещайте мне не следовать ему.

Учитель:  Все блага жизни кто тебе послал?                Ты сам добыть не мог их — ты ведь мал.Дитя:       Мой дорогой родитель.Учитель:  А он откуда взял?Дитя:       От деда, господин учитель.Учитель:  Ах, нет! Да деду кто же дал?Дитя:       Дед сам достал.

«Как одолеть воробьев? — спросил знакомый садовник,—Гусениц, жадных жуков, ос и проклятых кротов,Мух, ненасытных червей и прочую гнусную нечисть?»«Плюнь! — отвечал я ему: — Пожрут они сами друг друга».

Из общества с коллегой в час ночнойУченый шел, задумавшись, домой.«Вам там понравилось?» — Ученый отвечал:«Будь это книги, — я б их не читал!»

Однажды с милою моейБлуждая в чаще леса,Я пошалил… И вдруг: «Не смей!Я крикну!.. Прочь, повеса…»А я в ответ ей: «Что ж, кричи…Убью, кто б не вмешался!»«Молчи, возлюбленный, молчи,—Там кто-то показался…»

Эпиграммы*

Пролетарский буревестник,Укатив от людоеда,Издает в Берлине вестникС кроткой вывеской «Беседа».Анекдотцы, бормотанье,—(Буревестник, знать, зачах!) —И лояльное молчаньеО советских палачах…

«А все-таки она вертится»

Начиркав фунта два страницО том, что гайка выше Данта,Он вывел в вечность всех мокрицРекламным слогом прейскуранта.

Увы, как стар сей анекдот:Чиж пролетал над океаномИ, уронив в него помет,Исчез бесследно за туманом.

Весь напомаженный, пустой поэзофатБесстыдно рявкнул, легких не жалея:«Поэт, как Дант, мыслитель, как Сократ,Не я ль достиг в искусстве апогея?!»

Достиг, увы… Никто из писарейНе сочинил подобного «изыска»…Поверьте мне, галантный брадобрей,—Теперь не миновать вам обелиска.

Ради шаткой клички «гений»,Оскопив слепой талант,Хлещет бредом откровенийПифианский симулянт.Каждый месяц две-три книжки,А король все гол и гол…Ах, заумный сей футболНадоел нам до отрыжки!

Смесь раешника с частушкой,Барабана с пьяной пушкой,—        Красный бард из полпивной,Гениальный, как оглобля,—От Нью-Йорка до Гренобля        Мажет дегтем шар земной.

«И возвратятся псы на блевотину свою»