Семен Кирсанов - Гражданская лирика и поэмы Страница 38

Наша деревня! Навеки наша она. Теперь уже людям не страшно — на снег легла тишина. Далеко «ура» затихающее. Холодна уже кровь, затекающая за гимнастерку и брюки… А на веки ложатся горячие руки, как теплота от костра… Ты, товарищ сестра? С зеркальцем? Пробуешь — пар ли… Я не дышу. Мне теперь не нужно ни йода, ни марли, ни глотка воды. Видишь — другие от крови следы. Спеши к другому, к живому. Вот он шепчет: «Сестрица, сюда!..» Ему полагается бинт и вода, простыня на постели. А мы уже сделали все, что успели, все, что могли, для советской земли, для нашего люда. Вот и другой, бежавший в цепи за тысячу верст отсюда, лежит в кубанской степи. Всюду так, всюду так… На Дону покривился подорванный танк с фашистскою меткой. Перед ним — Никулин Иван, черноморский моряк. Нет руки, и кровавые раны под рваною сеткой. В тучах, измученный жжением ран, летчик ведет самолет на таран, врезался взрывом в немецкое судно… Видишь, как трудно? Слышишь, как больно? У тебя на ресницах, сестрица, слеза. Но мы это сделали все добровольно. И нам поступить по-другому нельзя…

Все громче грохотание орудий,все шире наступающая цепь!Мое «вперед!» подхватывают люди,протаптывая валенками степь.

Оно влилось в поток от Сталинградаи с армиями к Одеру пришло;поддержанное голосом снарядов,оно насквозь Германию прожгло.

И впереди всех армий — наша рота!И я — с моим товарищем — дошел!Мы ищем Бранденбургские воротаиз-за смоленских выгоревших сел.

Да, там, у деревушки кособокой,затерянной в России, далеко,я видел на два года раньше сроканад тьмой Берлина красное древко.

Свободен Ржев, и оживает Велиж,Смоленск дождался праздничного дня!..Ты убедилась, Родина, ты веришь,что грудь моя — надежная броня?

Приди на холм, где вечно я покоюсь,и посиди, как мать, у моих ног,и положи на деревянный конусиз незабудок маленький венок.

Я вижу сон: венок прощальный рдеет,путиловскими девушками свит.Фабричный паренек, красногвардеец,вдали под братским памятником спит…

Его, меня ли навещает юность,цветы кладет на скорбный пьедестал.Грек-комсомолец смотрит, пригорюнясь,и делегат-китаец шапку снял…

И на часах сосна сторожеваявинтовкой упирается в пески,и над моей могилой оживая,подснежник расправляет лепестки…

Свежих ручьев                            плеск,птичья песнь.Строевой                   лесзазеленел весь.Наряжена                        к веснев цветы лощинка.А рапорт              обо мнестучит машинка.Простую правду                          строкдиктует писарь.Ложится               на листокпечатный бисер.Качает стеблем                          хлеб,раскатам внемля.С пехотою                  за Днепруходит время.И над Кремлем                          прошлодыхание осеннее,и вот на стол                        пришлос печатью донесение,что вечно               среди васслужить я удостоен…И обо мне                  приказчитают перед строем.

День сменяется днем, год сменяется новым. Жизнью продолжен, я должен незримо стоять правофланговым. Уходят бойцы, другие встают. А имя мое узнают. Место дают. Вечером, в час опроса, сержант обязан прочесть: «Матросов!» И ответить обязаны: «Есть! Погиб за отчизну…» Но — есть!

Так! Выкликай, сержант русоголовый!Вся рота у казармы во дворе.Несменный рядовой правофланговый,я должен в строй являться на заре.

Теперь, когда живым я признан всеми,могу в свободные от службы днивходить и в общежития и в семьии говорить о будущем с людьми.

Но я не призрак. Вы меня не бойтесь.Я ваша мысль. Я образ ваших лиц.Я возвращаюсь, как бессмертный отблесквсех, бившихся у вражеских бойниц.

Забудем о печальном и гнетущем,о смерти, о разлуке роковой, —сейчас о настоящем и грядущемвам скажет ваш товарищ рядовой.

Товарищи! Вы не простые люди,вы мир не простодушьем потрясли, —в воде траншей, в неистовстве орудийвы на голову век переросли.

Железный век, губивший человека,изгнали вы из сердца своего,вы — люди Человеческого века,вы — первые строители его!

Достойны вы домов больших и новых,прямых аллей с рядами тополей,просторных спален, золотых столовых,прохлады льна и жара соболей.

Все вам пристало — и цветы живые,и просто в жизнь влюбленные стихи,и утренние платья кружевные,и дышащие свежестью духи.

Вы сможете все россыпи Уралав оправы драгоценные вложить,вы все протоны атомов уранасебе, себе заставите служить!

Вам жажды счастья нечего бояться,не бедность проповедуется здесь!Наш коммунизм задуман как богатство,как всем живым доступный мир чудес.

Вы этот мир осуществите сами!Чертеж на стол! В дорогу, циркуля!Вперед к нему — широкими шагами,вперед, геликоптерами крыля!

От хмурых туч освобождайте солнцеи приходите требовать к судьбе —то счастье жить, что смертью комсомольцеввы в битвах заработали себе!

Помните:                 чтобы жить        еще светлей,главное —              дорожить          землей своей.Главное —                уберечь         жизни смысл,нашу прямую                     речь,         нашу мысль.Чистый родник                       идей,          где виднылучшие              всех людей           сны и дни.Если           страна жива —          живы мы!В травах,                как острова,          стоят холмы.Смех             молодых ребят          в мастерских,там,       где сверлят, долбят           сталь и стих…Сосны           как кружева,             майский свет.Если страна                     жива —           смерти нет!

Сегодня прибраны чисто казармы, и хвоей украсили койку мою. В роте празднуют день нашей Армии. Многие были со мною в бою. Помнят — с ними служил Саша Матросов. И так замечательно пел. А воздух сегодня золот и розов, и снег удивительно бел. Мой автомат почищен и смазан, защитный чехол аккуратно завязан. Висит на гвозде солдатская каска. Не выдумка это, не сказка. Так оно точно и есть. Порядки военные строги! Так, чтобы если тревожная весть, — быстро одеться и встать по тревоге. Все наготове встретить беду. И место мое не пустует в ряду…

Здесь, на границе, с автоматом, в каске,как часовой на вверенном посту,я вслушиваюсь в гул заокеанский,я всматриваюсь в даль и в высоту.

Прислушайтесь, товарищи, к совету:не потеряйте зоркости во мгле!Нет! Разглядите издали комету,грозящую приблизиться к Земле.

Кометчики над картой полушарьясклонились группой сумрачных теней,руками растопыренными шаря,карандашами черкая по ней.

Мой враг опять уселся в кресло плотно,и новый чек подписывает онпод треск и визг сумятицы фокстротной.«Война!» — он говорит в свой диктофон.

Горящими крестами ку-клукс-кланаон жаждет наши озарить холмыи ставит стрелы гангстерского планатам, где свой дом отвоевали мы…

Донецких недр горючие глубины,азовской солью пахнущий Ростов,днепровские могучие турбины,пунктирный ряд Курильских островов;

Памир, еще не понятый и дикий,Алтая неизмятую траву,Узбекистана чистые арыкии сердце мира — Красную Москву;

и солнце в ослепительном зените,и тишину священнейших могил —все,          что имеем, —                            грудью заслоните,как я своей однажды заслонил!

Я не даю совета: грудью голой.Во имя жизни это сделал я!Вы ж выдумайте твердый и тяжелый,надежный щит советского литья.

Прикройте землю броневою толщей,ее мы будем плавить и ковать!Хочу, чтоб вам                           не приходилось большетелами амбразуры закрывать.

Скоро у вас,                        живых,             стянутся раны.Осуществите                          вы           партии планы.Будете продолжатьпуть,           что война прервала,красные                водружатьфлаги           на перевалах.Будет у вас                     жизнь           необычайной!Сблизят              глаза линз           с звездною тайной.Войны           уйдут вдаль,           в древние мифы.Кончатся                   навсегда           гриппы и тифы.Что вам года,                           что́,           времени пристань?Будете жить —                            сто,           двести и триста!Ночи и дни                          встречать           юношескими глазами,дождь или снег                            включать           и выключать сами.Будет светлеть                                мир           после пожарищ!Будет расти                     вширь           слово «товарищ!».Будете           создавать           новую сушу,творчеству                       отдавать           смелую душу!И глубиной                      глаз,           рифмой поэта —будете           помнить                             нас,           живших для этого!

Какое глубокое, чистое небо! Ясная, нежная голубизна! Высоких-высоких домов белизна! Из булочных валит запахом хлеба. Читальни наполнены шелестом книг. Там, среди них, мой дневник. И так обещающи строфы про счастье! Но — надо прощаться… День только-только возник… Товарищи! Мир еще на рассвете. Сколько дела на свете! Сколько надо земли перерыть, сколько морей переплыть! Сколько забот новичкам в комсомоле: перелистать все тома, на ямах воронок поставить дома, разминировать полностью каждое поле! Сколько работы в жизни, на воле! Сеять, жать, столярить, слесарить, ледоколами взламывать лед, арбузы растить в полярной теплице, ракетами взвиться в сиренево-синий полет. Все разгадать в Менделеевской таблице. Уйма работы везде, кипучей и трудной: уран замесить на тяжелой воде, застроить домами степи и тундры. Равнины лесами одеть. Вытопить мерзлые грунты. Засыпать в амбары горы зерна. И выковать Родине щит неприступный — в миллионы тонн чугуна!.. На вас я надеюсь. Можете. Справитесь. Исполните все на «ять»! Подтянете к пристаням флот паутиною тросов. Эх! Как бы хотел комсомолец Матросов с вами в одной бригаде стоять!