Андрей Вознесенский - Ямбы и блямбы Страница 4

Беллада

Сколько нам сулит аварийродендроновский синдром?Сколько раз нам закрывали,Белла, твой аэродром?

За полвека правления Беллы,государыни русской поэзии,в нас поэзия подобрела,государственно бесполезная.

Непростительно, что поэтыне приносят конкретной пользы:даже пользователи Интернета,и те хочут летать – не ползать.

Белла выглядела неслабо:Белла ждёт авиатрапа,как Сатурново кольцо,под аэродромом шляпысветит белое лицо.(Русские Манон Лесколюбят белое лицо.)

И с её аэродрома,как с ладошки малыша,песни радости и стонаулетают не спеша.

Шляпы взлётная дорожказакругляется, крива,с неё слетают неотложноголовокружащие слова.

Описав кольцо Сатурна,мчит страна по окружной.Мало петь неподцензурно.Надо ещё быть зурной.

В небе тянут, как подтяжки,треугольники гусей.В шапке Мономаха тяжко,в шляпе Беллы – тяжелей.

Наша музыка –не абсурдная,просто в джазе –одни ударные.Я скажу тебе: «БезрассуднаяГосударыня!Арестуйте меня и кокните,как слепца-аккордеониста!Ты страною правишьинкогнито.Придуряешься диониской.

Твои подданные истеричнопро тебя сочинят легенды.Продают в ночных электричкахтвои краденые рентгены.

Сами мы себе как атланты.Наша творческая судьба –стать рабом твоего таланта,как сама ты его раба.

Белокаменные палаты,разрушающие децибелымне страшнее, чем все Бен Ладены,если ты отвернёшься, Белла.

Белла мне не отвечает,думая: «Как всё ветшает».Может, думает она:«Господи, пошли все на…»

Хорошо летать без кляпа.Подо мной Москва проплыла.Точно тень от Беллиной шляпы,накрывает её тень крыла.

Но уже подо мной Тироль,машет шляпа ночными перьями.Не бывает Беллы II.Белла – Первая.

Растворение

Я обожаю твои вареникис тёмной вишнеюдля двух персон.Стихотворение естьрастворениеменя в тебеи тебя – во всём.

Стихотворение.Тобой навеяно.Оно – растворённое в ночьокно.Ты никогда не варилавареники.Стихотворению всё равно.

Стихотворение лежитза речкою,где, отражаемые росой,коленки закидывают вверхкузнечики,как мы закидывали с тобой.

Я принимаю благоговейноликбез могил и небес акрил.За предстоящее претворениев Того, Кто истину мне открыл.

Целебная трава

Среди поклонников настырных,стиляг и бумагомаракты спросишь: «Пастернак – пустынник?»Пустырник – это Пастернак.

Жизнь

Благодарю за ширь обзора,за Озу, прозу, и в конце –за вертикальные озёрана ненакрашенном лице.

ЭКС

Золотая осень.Медная дорога.По полям разбросаныэкскременты Бога –

города и шахты,славы монументы…Креозотом пахнутБожьи экскременты.

Хозяева Завидова,ловцы аплодисментов –все – только разновидностидуховных экскрементов.

На постной твоей роженаписано одно:«Пусть вы дерьмо, но – Божье,я Божье, но – дерьмо».

Благодарствие

Постамент – Рейхстаг. Мать его растак!Стяг пронёс рядовой Кантария.Мы сменили стяг. Это нам пустяк.Но душа – навек благодарная.

Благодарствую, русский мой народ.Я за то тебе благодарствую,что твой принцип делать наоборотне усёк урод государственный.

Раза три приходилось меня спасать –времена для нас были трудные.Но тебе спасать было как поссать –вещь интимная, неприлюдная.

Благодарен Тебе – твой неясный следточно раннее рандеву.Рандевушки нет, но рандевушки светотпечатался наяву.

Я студентиков благодарствуюпостгодаровских и т. п.В свете творческих их катарсисовТы в веночке из трав лекарственных –жив я благодаря Тебе.

Я всё не сдохну

Не могу спать.Мне лезет в окна75.

Месяц проищем –ушёл в ущерб.7 – топорище,5 – серп.

Жизнь полосата,как шкурка зебр.Смотрят с фасадамолот и серп.

Детства эмблема,молодой синдром,ещё вам не время,серп с топором!

Висит над КосовомСерпский позор.Серп високосный –Топор – попёр.

Кровавых версийНе мог не знатьВознесенский-75.

Я горы двинупод крик: «Винись!»Серп серпантиномнесётся вниз.

Я спрячусь в улицы –мне из толпылюди сутулятся,как топоры.

Я не раздваивался,как Агасфер.Не я разваливалСССР.

За что же, следуяза мной в упор,меня преследуютсерп и топор?

Кто чей?

Мракобес, но не бездаренмуж Дарьин.

Не плох. Лоялен.Лох Лялин.

Красавец.Болгарин.Пас овец.Сперва – Танькин, потом – Галин.

Максим Галкинмаксимально Алкин.

Против скотин и гадиндруг Катин.

У самого Самаринадочь – подружка Марьина.

Замусолен,как муж Зоин.

Нашим сварам параллелендрыхнет собачара Ленин.

Линней

Тень от носа – подлиннейвсех нотатений и линей.Так говорил старик Линней:«Всё подлинное –подлинней».

Танкетки

В Латвии – сложно жить.Рощица на ветру.Корнями соединимся!

Пастообразная паства.Интриги кардиналов.Папа Пий XVII.

Триумф порнографии.40 тысяч любовников.Она невинна.

Японские сосны похожи на фунт стерлингов.Японское солнце искажало черты истериков.Мы их латифундии стёрли off.

Япона мама!Вам уже малобанка с русской фамилией «Стерлингов»?!

Играура

Её сон

Я тело мальчика нашла,замотанного, тяжеленного,его тащила по Вселенной,едва до Рая донесла.

Тряпица с плечика сползла,открылось крылышко, сползая.Тебя я, ангел мой, спасла,не зная, что себя спасала.

Архитекстор

Глобальное потеплениехлюпает над головой.Семидесятипятилетиестоит за моей спиной.

Я хрупкие ваши камеиспасу, спиной заслоня.Двадцатого века каменьялетят до вас сквозь меня.

Туда и обратно нелюдисигают дугою вольтовой.Стреляющий в Джона Кеннедиубил Старовойтову.

Нет Лермонтова без Дарьяла.В зобу от пули першит.Стою меж веков – дырявый,мешающий целиться щит.

Спасибо за вивисекции,нельзя, говорят, узнатьпрежнего Вознесенскогов Вознесенском-75.

Госпремия съела Нобеля.Не успели меня распять.Остался с шикарным шнобелемВознесенский-75.

К чему умиляться сдуру?Гадать, из чего был крест?Есть в новой АрхитекстуреАрхитекстор и Архитекст.

Люблю мировые сплетни.В семидесятипятилетиелюблю про себя читатьотечественную печать.

Но больше всех мне потрафиланедавняя фотография,которую снял Харон,где главная квинтэссенцияв подписи:«Вознесенскийв день собственных похорон».

Газета шлёт извинения.А «Караван историй» –печатает измышления,что в Риге или в Эстониия без смущения всякого,у публики на виду,имел молодую Максаковукак падающую звезду.

Редактор, что вы там буровите?Вас вижу в восьмом ряду.Напиши вы такое о Роберте –он бы передал вас суду.

А дальше – про дачи в Ницце,валютный счёт за границейи бегство из психбольницыв компании сеттера…А дальше – etc.

Всё это неэлегантно,но я отвергаю месть.Публикаторы – аллигаторы,но дети их хочут есть.

«Лежит на небесах для быдлатарелка, как патиссон.А женщин у него былов жизни – до четырёхсот.

Приятели его были круче:“Колонный взят, мужики!”Второй, любовницами окученный,собрал – Лужники!

Как пламенный танец фламенкотаит и любовь, и месть –сам выбрал театр Фоменкона четыреста пятьдесят мест».

На всё была воля Божья.

Вознесенский-75,не так эту жизнь ты прожил,родившийся, чтоб понять –зачем в этот мир, не засранныйпродуктами телесистем,мы, люди, посланы, засланы –куда и зачем?

Все юбилеи – дуплетные.И вам, несмотря на прыть,семидесятипятилетиенельзя повторить.

Спасибо, что я без срамадожил до потери волос.За Бродского, за Мандельштама,которым не довелось.

За Вас, Борис Леонидович,за Вас, Анна Андреевна.Вашей судьбе позавидуешь,Вы – Волк на плечах с Царевной.Я счастлив, что мы увиделисьзадолго до постарения.

Поэты чужды гордыни,для них года – ерунда.Были б стихи молодыми,значит, муза была молода.

Спасибо за «встречи с Хрущёвым».За критические затрещины.Пришла воскресеньем Прощёнымсменившая имя женщина.

Ведь имя не только хреновина,а женщина, как Земля,тобой переименована,значит – навеки твоя.

Спасибо, что век нас принял,спасибо, что миновал.Что я изобрёл Твоё имя,Тебя переименовал.

Всё это носится в воздухе.А Афанасий Фет,сирень окрестивший «гвоздиком»,стал первый её поэт.

Когда-то в рассветном дымемы были, дуря народ,самыми молодыми.Теперь же – наоборот.

А может, правы массмедиа –хвалимый со всех сторон,и правда, я стал свидетелемсобственных похорон?

Прорвавшиеся без билетикаи слушающие нас сейчас,семидесятипятилетнимихотел бы представить вас.

Скажу что-то очень простое,как секс у Бардо Брижит,за что умирать не стоит,а попросту стоит – жить.

Умрут живые легенды,скажу, отвергая спесь:есть русская интеллигенция!Есть!

Пресса к Наине Ельцинойвыказывает интерес:есть русская интеллигенция!Есть!

Конечно, с ингредиентамиВознесенского можно съесть.Но есть русская интеллигенция.Есть!

Я был не только протестом.Протест мой звучал как тест.Я был твоим Архитекстором.Пора возвращаться в Текст.

Часовня Ани Политковской