Сергей Городецкий - Избранные произведения. Том 1 Страница 42

Лето

Умолкли птицы. Медлят грозыНагрянуть на иссохшие поля,И на опушке темные березыУзорных листьев обожгли края.

Урвав у жатвы отдых двухминутный,Под тенью стога парень-красота,Почуяв жар в груди своей могутной,Целует жнице влажные уста.

Река течет лениво и мельчаетУ берегов песчаных и мелей.А ветер в дебрях облачных скучает:Ему стремленье тишины милей.

Романс

Горят поля в молчанье нелюдимом,К цветам цветы склоняются пугливо,Вечерняя земля заманчиво красива.

Будь жестким, сердце, будь неумолимым!

Темнеет день. Любимые к любимым,Окончив трудный день, спешат неторопливо,Росою плачет скошенная нива.

Будь жестким, сердце, будь неумолимым!

Ночным крылом прикрытая незримым,По окнам смерть стучится за поживой.Последний час трепещет сиротливо.

Будь жестким, сердце, будь неумолимым!

Сельский вечер

Свеял вечер синекрылыйНа поля, дорогу и село.К краю огненной могилыБез тревоги солнце прилегло.

Стадо с пастбища вернулосьИ бредет, ища своих ворот,Где старуха изогнуласьИль ребенок с хворостинкой ждет.

В окнах лица испитые —Эй, заря, румянец наведи! —А в глазах огни святые,Как у неба ночью на груди.

На полях снопы нечастыВ золотой щетине поднялись,И с бугра лесок вихрастый,Как и смолоду, все рвется ввысь.

Единицей в небе тихомК югу дружно тянут журавли,Добрый путь вам! Всё же лихомНе помяньте горестной земли…

Осеннее утро

Нагорные села лежат в облаках.Клубятся туманы в долинах и рвах.

А солнце все дышит теплом и огнем,Сулит подарить ослепительным днем.

Пронзают лучи золотые туман,И капля за каплей спадает обман.

То высунет ветку береза из мглы,То мокрая крыша прорежет углы.

Там тень промелькнет, как из давнего сна,Слышнее для уха, чем глазу видна.

Тут голос прокрикнет, труня над бедой,И кто-то помашет рукою седой.

То птица провеет трусливым крылом,То скрипнет телега сырым колесом.

И вдруг, словно небу земли станет жаль,Блеснет синевою небесная даль.

И, словно гонимый налетами бурь,Туман полетит, обнажая лазурь,

Являя в лучах, что живет, чем живут,И дикость растений и сельский уют.

Листопад

Опять летят листы, лелеяВоздушный миг, короткий миг.И, багрянея и алея,И в золотом уроне млея,Осеннецветный лес затих.

Но не уныл и не печален,А только тих, премудро тих,Как глубь подземных усыпален,Где схимник, свят, боговенчален,Почиет, волен от вериг.

Зимовье

Опять, зеленая, родная,Ты поседела, Русь моя!И племя прячется шальноеПод кровлю хилого жилья.

Там, по опушкам, где оврагиСрывают бесконечный лес,Последний лист, как я убогий,Взлетел, вскружился и исчез.

Последний свист осенних дудокТам пролетел и вземь ушел,И вот стоит, и нем и кроток,Осенний лес, и сир и гол.

А за кладбищенской оградой,На новосельях, по гробам,Довольны зимнею погодой,Перекрестились смерды там.

Там, на пустых полях, щетинаПрикрасилася сединой…В стенах, не вырвавшись из плена,Я тут, проклятый и шальной.

В снегах

Последний день глухого грудня,Седого месяца снегов, —Всё те ж томительные будни,Неумолимый лёт часов.

Занесены родные дали,И в деревнях на зимний сонИзбушки к матери припали,И стон их темный занесен.

Вкруг колокольни свист метели,Своей могилы не найти,И вопли бешеной свирелиСбивают путников с пути.

И где-то там бреду я полем(Ужель я здесь, я здесь живу?)И всем бездольным русским долямНесу счастливую молву.

И светел я, и шаг мой верен,И без дорог тропа видна.Мне щедро дальний путь отмерен,Судьба далекая дана.

Совьется ночь, к земле приляжетИль прозвенит рассвет огнем —И тьма и свет одно мне скажетО солнце, Господе одном.

КАЛИКИ-КАЛЕКИ

Отдание молодости

Я схоронил тебя в дремучей чаще,О молодость моя!Но как кремни из вражьей пращи —Мне память младобытия.

Стонал и лес под звон моей лопаты,И рвался ярый конь,И мой закат, как все закаты,Рыдая, алый жег огонь.

А я бросал земли взрыхленной комья,Бесстрашный и немой,Как истый вскормленник бездомья,Пошедший по миру с сумой.

И, разнуздав коня, пустил в раздольеЕго звериный гнев.И, окрещенный первой болью,Упал меж дремлющих дерев.

Когда же встал, свисали в явь созвездья,И зоркая соваВещала правоту возмездья,И ночь настать была права.

Безрукий

Рука ль моя ты, рученька,В Маньчжурии-земле.Безрукенького, ноченька,Баюкай и лелей.

Моя дорога дальняя —Весенние поля,Далась мне доля вольная:Ходи себе, гуляй.

Хоть вышел я в метелицу —Настигнула весна.Возьмуся за околицу —Чай, лето начинай.

А может быть, а может стать,С дороги-то сверну,Незнамо где пойду плутатьВдали страны родной.

И в церковку куда-нибудьДалече забреду.В слезах почну поклоны бить,Душе велю: рыдай!

По той моей околице,Где девки, чуть весна,Плясать пойдут метелицуС другими, не со мной.

Где сам плясал, рыдающий,От девок без ума,Рукой своей пропащеюЛюбую обнимал.

По той любимой родине,Которой далекоКрасавице-уродине, —Пожертвовал рукой.

Расстрига

Слова молитв я перепуталИ возгласы все позабыл,И по задворкам, по закутамВ чумазый войлок косу сбил.

И чаще, чем кольцо кадилаКогда-то в руки тихо брал,Душа обычай заучилаС бутылью лезть на сеновал.

Но после выпивки обильнойЯ замечаю каждый раз —Увы — неудержимо сильноСпадает знаменитый бас.

Что ж делать! Жизнь была — акафист,И мог бы, мог бы дочитать,Но вдруг, как дьявольский анапест,Все бурно повернулось вспять.

Не смею я ступить на паперть,И колокол не для меняНа полевую льется скатерть,На ласковые зеленя.

Когда я трезв, в душе крушенье,Когда я пьян — все трын-трава!Эх, тесное коловращенье!Ох, бедная ты голова!

Бывает редко: крылья зорькиНад тихим возмахнут леском,Затаивая воздух горький,Смахнешь слезу себе тайком.

И за стволы березок белых,В зеленый, незапретный храм,От мытарств, от людей тяжелыхСпасешься, крадучись по мхам.

И там из уст своих нечистых,За шепотом скрывая дрожь,Как огонек с болотин мглистых,Опять молитву вознесешь.

Монах