Перец Маркиш - Стихотворения и поэмы Страница 42

Идет этот день с золотым решетом,

И солнце дрожит в решете золотом,

И сеется солнечный свет с высоты

И вдруг зажигает в долине цветы.

А может быть, день только чудится мне?

А может быть, день только вижу во сне?

Не ночи ль серебряное колдовство

Навеяло, наворожило его?

Ночною прохладой наполнилась грудь,

Трепещет на море серебряный путь,

От края до края струится сквозь мрак...

К тебе я приду и скажу тебе так:

— Разбиты преграды, свободны пути, —

По водам, по воздуху можем идти.

Свое и чужое теперь ни к чему,

Легко, как рубашку, печаль я сниму.

Пойду я серебряной этой тропой,

Измученных тьмой поведу за собой.

Придите же, братья, я жду вас давно,

Кто, чей и откуда — не все ли равно!

Не все ли равно мне — откуда и чей,

Поверим сиянью счастливых лучей.

Для каждого щедро долина цветет,

Пусть радостью будет ваш путь, ваш приход.

Перевод А. Ахматовой

ПОЭМЫ

ВОЛЫНЬ

ВОЛЫНЬ

1

Разлеглись поля в просторах, —

Чтоб не сглазить, нет конца им, —

Разлеглись по-человечьи,

Лица кверху обратя.

Шелковистый слышен шорох —

Это, ветром пробуждаем,

Колос на своем наречье

Что-то шепчет, как дитя.

А кругом шумят дубравы,

Войском зеленоголовым

Выстроились — хоть стволины

До единой сосчитай!

Ждут, по-юношески бравы,

Чтоб приказом или зовом

Некий богатырь былинный

Прогремел из края в край...

Вдаль, за счастьем для округи,

Реки тянутся беззвучно,

Что ни встретят по дороге —

Норовят увлечь вперед,

И вослед любой речуге

Вереницей неотлучной

Берега ползут, отлоги,

Направляя водный ход.

2

Понавалены хатенки,

Что котомки, в отдаленье,

И кумятся с грудой груда,

Лежа в травах и пыли,

От больших дорог в сторонке,

В мире и благоволенье,

Будто бы невесть откуда

Их на ярмарку снесли.

Будто помелом чудесным

Кто-то, ревностью пылая,

Из просторов отдаленных

Всех сюда посмёл их вдруг, —

И пошли в соседстве тесном

Коротать года в том крае

Сонмы сёл одноименных,

Городков и весей круг.

Уточек на речку шибко

Гонят девочки-резвушки;

Мчаться полем что есть духу —

Их любимая игра.

Небеса глядят с улыбкой

На мальцов из деревушки, —

Одному влепили плюху

У крестьянского двора.

3

У местечка у любого

Встретишь древнюю ограду

С валом, с вышками для стражи,

С пустырями в их кольце,

И придут на память снова

Битвы, что столетья сряду

Здесь кипели: приступ вражий,

Дым и пламя в крепостце...

Человек колодец роет,

А соседи трутся сзади

И на труд его часами

Смотрят, потеряв покой,

Если ж вдруг он кость отроет,

Затрубят во всем посаде,

Что скелет, мол, найден в яме,

Найден клад бог весть какой...

Он, усилия удвоя,

На монету вдруг наткнется,

И, блюдя обычай старый,

Спрячет он ее, — и вот

Вольной птицей полевою

По просторам весть несется,—

Из села в село мажары

Весть развозят круглый год...

Путь наезжен — без надсада

В нем звучат колес напевы,

И коням не ошибиться,

Без вожжей идя в пути.

Встретятся возы — и надо

Одному свернуть в посевы.

Знают кони — там пшеница,

Не решаются идти...

Кони вдаль плетутся вяло,

Клонит возчика дремота,

Пассажир щекочет щеки

Стебельком ему слегка.

«Спишь?» — «Избави бог! Нимало!

Просто так — припомнил что-то...»

Небеса добры, глубоки,

Дружелюбны облака...

4

Тянет петь в дорогах края

Вольно и звонкоголосо,

Петь о том, что нет желаний,

Был бы только окоем,

Только шла б, не отдыхая,

Вдаль телега и колеса

Пели в хлебном океане

О бездумном, о своем.

И поют, поют дороги,

Братски льнущие друг к дружке

И оплетшие поселки,

Как веревочная сеть.

День и ночь их топчут ноги,

День и ночь на деревушки

Прут возы, и щебень колкий

Не перестает хрустеть...

Едешь волею-неволей,

У дорог в плену везде ты...

Рожь стоит там, тень отбросив,

Ребятишки ль гонят скот?

Нет, подводы средь раздолий

Без числа растут с рассвета,

И пасутся средь колосьев

Их колеса — чуть восход.

И тоскуешь по подводе

В утро светло-голубое,

Тянет ехать до заката

Под колесный стук и гром...

Вслед за солнцем в синем своде,

Вслед за облачной гурьбою

Ехать — и, прибыв куда-то,

Расплатиться серебром.

5

У корчмы, в тени укрытой,

С лошадей снимают шорки,

И к сараю, где криница,

Их ведут на водопой.

У криницы ждет корыто.

Вот уходят вниз ведерки,

Вытащив их, пьет возница,

Загорелый и рябой.

Жадно пьет, жарой измаян…

И к студеным ведрам кони

Тянут губы в легкой дрожи.

Посвистит им молодец,

Крикнет: «Овсеца, хозяин!..

Рыжий, не спеши, не гонят,

Для тебя достану тоже!» —

Да и сплюнет под конец.

Повалявшись по бурьяну,

Лошаденки в путь готовы.

Скручивает он цигарку:

«Затянусь-ка напослед.

Упряжь ли в порядке, гляну,

И пошли стучать подковы,

Лишь на рыжего я гаркну,

И — версты в помине нет...»

6

Искони живется славно

Края баловню — Горыни.

То в полях средь разнотравья,

То в лесах, где глушь черна,

Берега обходит плавно,

Вся как кубок, полный синей,

Свежей влаги, — хоть за здравье

Осуши ее до дна.

Гонит волны в хлипкой пене

Из дубравы и в дубраву,

В зной и стужу цвет меняя

Расторопных струй своих.

Шепчут боры: «Из владений

Наших что тебе по нраву?

Выбирай, Горынь родная,

Лучшее бери из них!

Травы здесь дерев ярчее,

И как шелк песок прибрежный,

Тень прохладою богата...

Босиком к тебе в жарынь

Изо всей округи жнеи

С шутками и с песней нежной

От рассвета до заката

Всё идут, идут, Горынь!»

Виснут над Горынью боры,

Всюду их разноголосье,

Солнце сучьями тугими

Заслоняют что есть сил.

И в волынские просторы

Всё летят, летят колосья

В посвисте ветров, какими

Бог Волынь благословил...

Морщится Горынь — чего-то

Ей желается; к ней вести

Мчатся с юга... Взоры жмуря,

В даль безвестную плывет...

Всю Горынь берет дремота,

Ей тепло и знобко вместе.

Прошумит в вершинах буря,