Константин Бальмонт - Полное собрание стихотворений Страница 46

«Я не знаю, что такое – презрение...»

Я не знаю, что такое – презрение,Презирать никого не могу.У самого слабого были минуты рокового горения,И с тайным восторгом смотрю я в лицо – врагу.

Я не знаю, как можно быть гордымПред другим. Я горд – пред собой.О, струны мои, прозвените небывалым аккордом,Чтоб враг мой был, как я, во мгле голубой!

«Я не могу понять, как можно ненавидеть...»

Я не могу понять, как можно ненавидетьОстывшего к тебе, обидчика, врага.Я радости не знал – сознательно обидеть,Свобода ясности мне вечно дорога.

Я всех люблю равно, любовью равнодушной,Я весь душой с другим, когда он тут, со мной,Но чуть он отойдет, как светлый и воздушныйЗабвеньем я дышу, своею тишиной.

Когда тебя твой рок случайно сделал гневным,О, смейся надо мной, приди, ударь меня:Ты для моей души не станешь ежедневным,Не сможешь затемнить – мне вспыхнувшего – дня

Я всех люблю равно, любовью безучастной,Как слушают волну, как любят облака.Но есть и для меня источник боли страстной,Есть ненавистная и жгучая тоска.

Когда любя люблю, когда любовью болен,И тот, другой, как вещь, берет всю жизнь мою,Я ненависть в душе тогда сдержать не волен,И хоть в душе своей, но я его убью.

Заглянуть

Позабывшись,Наклонившись,И незримо для других,УдивленноЗаглянуть,ПолусонноВздохнуть, —Это путь,Для того чтоб воссоздатьТо, чего нам в этой жизни вплоть до смертине видать.

Душа

Душа – прозрачная средаГде светит радуга всегда,В ней свет небесный преломлен,В ней дух, который в жизнь влюблен.

В душе есть дух, как в солнце свет,И тождества меж ними нет,И разлучиться им нельзя,В них высший смысл живет сквозя.

И трижды яркая мечта —Еще не полная, не та,Какая выткалась в покровДля четверичности миров.

Последней, той, где все – одно,В слова замкнуться не дано,Хоть ею полон смутный стих,В одежде сумраков земных.

И внешний лик той мысли дан:Наш мир – безбрежный Океан,И пламя, воздух, и водаС землею слиты навсегда.

«Жемчужные тона картин венецианских...»

Жемчужные тона картин венецианскихМне так же нравятся, как темные цветаБогинь египетских, видений африканских,И так же, как ночей норвежских чернота.

Но там в Норвегии еще есть ночь иная,Когда в полночный час горит светило дня.И яркие цвета, вся сила их земная,В кровавых кактусах так радуют меня.

Что в мире я ценю – различность сочетаний:Люблю Звезду Морей, люблю Змеиный Грех.И в дикой музыке отчаянных рыданийЯ слышу дьявольский неумолимый смех.

Часы

Отчего в протяжном боеУбегающих часов,Слышно что-то роковое,Точно хоры голосов?

Оттого, что с каждым мигомБлиже к сердцу горький час.Верь заветным древним книгамСтрашный Суд грядет на нас.

Бойся тайных злодеяний,В тайну жертвы вовлекись.Нет вины без воздаяний.Время зыбко Берегись!

Бойся грозных мук, растущихИз обманчивых утех.Бойся мертвых, молча ждущих,Чтоб раскрыть твой тайный грех.

Нет малейшего мгновенья,Не записанного там.Нет пощады, нет забвеньяУлетающим мечтам.

Бойся выйти из влияньяПолной света полосы.Слышишь голос предвещанья?Бойся! Это бьют часы.

Маятник

Равнодушно я считаюБезучастное тик-так.Наслаждаюсь и страдаю,Вижу свет и вижу мрак.

Я сегодня полновластен,Я из племени богов.Завтра, темный, я несчастен,Близ Стигийских берегов.

И откуда я закинутК этим низостям земли?Все равно Огни остынут.Я как все умру в пыли.

И откуда так упорноМанит зов на высоту?Все равно. Мечта узорна.Я могу соткать мечту.

Роковое покрывалоНад Изидой вековой,Все, от самого начала,Дышит сказкою живой.

Вправо – духи, влево – тени,Все сплетается в одно.Ты восходишь на ступени,Ты нисходишь, – все равно.

Только знай, что влево больно,Влево – больно, вправо – нет.Сердце бьется своевольно,А в уме холодный свет.

Кто что любит, то и встретит:Насладись и умирай.Эхо быстрое ответит:Отрекись и вниди в Рай.

Кто что любит, то и примет:Хочешь это? Хочешь то?Но свободы не отниметУ стремления никто.

Духи, вправо, тени, влево!Мерный маятник поет.Все живет в волнах напева,Всем созвучьям свои черед.

Память

Память, это луч небесныйТем, кто может вспомнить счастье,Тем, кто может слить началоС ожидавшимся концом,

В жизни может быть и тесной,Но исполненной участья,Где любовь Судьбу встречалаС вечно-радостным лицом.

Память, это совесть темных,Память, это бич небесный,Память, это окрик судныйДля неверивших в Судьбу,Лик Владельца дней заемных,Вид улик в игре бесчестной,Сон заснувших в сказке чуднойИ проснувшихся – в гробу.

Убийца Глеба и Бориса

И умер бедный раб у ног

Непобедимого владыки.

Едва Владимир отошел,Беды великие стряслися.Обманно захватил престолУбийца Глеба и Бориса.

Он их зарезал, жадный волк,Услал блуждать в краях загробных,Богопротивный Святополк,Какому в мире нет подобных.

Но, этим дух не напитав,Не кончил он деяний адских,И князь древлянский СвятославБыл умерщвлен близ гор Карпатских.

Свершил он много черных дел,Не снисходя и не прощая.И звон над Киевом гудел,О славе зверя возвещая.

Его ничей не тронул стон,И крулю Польши, Болеславу,Сестру родную отдал онНа посрамленье и забаву.

Но Бог с высот своих глядел,В своем вниманьи не скудея.И беспощаден был уделБесчеловечного злодея.

Его поляки не спасли,Не помогли и печенеги.Его как мертвого несли,Он позабыл свои набеги.

Не мог держаться на коне,И всюду чуял шум погони.За ним в полночной тишинеНеслись разгневанные кони.

Пред ним в полночной тишинеВставали тени позабытых.Он с криком вскакивал во сне,И дальше, дальше от убитых.

Но от убитых не уйти,Они врага везде нагонят,Они как тени на пути,Ничьи их силы не схоронят.

И тщетно мчался он от них,Тоской терзался несказанной.И умер он в степях чужих,Оставив кличку: Окаянный.

Терцины

Когда художник пережил мечту,В его душе слагаются картины,И за чертой он создает черту.

Исчерпав жизнь свою до половины,Поэт, скорбя о том, чего уж нет,Невольно пишет стройные терцины.

В них чувствуешь непогасимый светСтрастей перекипевших и отживших,В них слышен ровный шаг прошедших лет.

Виденья дней, как будто бы не бывших,Встают как сказка в зеркале мечты,И слышен гул приливов отступивших.

А в небесах, в провалах пустоты,Светло горят закатным блеском тучи,Светлее, чем осенние листы.

Сознаньем смерти глянувшей могучи,Звучат напевы пышных панихид,Величественны, скорбны, и певучи.

Все образы, что память нам хранит,В одежде холодеющих весталок,Идут, идут, спокойные на вид.

Но, Боже мой, как тот безумно жалок,Кто не узнает прежний ароматВ забытой связке выцветших фиалок.

Последний стон. Дороги нет назад.Кругом, везде, густеют властно тени.Но тучи торжествующе горят.

Горят огнем переддремотной лени,И, завладев всем царством высоты,Роняют свет на дальние ступени.

Я вас люблю, предсмертные цветы!

От полюса до полюса

От полюса до полюса я Землю обошел,Я плыл путями водными, и счастья не нашел.

Я шел один пустынями, я шел во тьме лесов,И всюду слышал возгласы мятежных голосов.

И думал я, и проклял я бездушие морей,И к людям шел, и прочь от них в просторбежал скорей.

Где люди, там поруганы виденья высших грез,Там тление, скрипение назойливых колес.

О, где ж они, далекие невинности года,Когда светила сказочно вечерняя звезда?

Ослепли взоры жадные, одно горит светло:От полюса до полюса – в лохмотьях счастья Зло.

Слепец

Пожалейте, люди добрые, меня,Мне уж больше не увидеть блеска дня.

Сам себя слепым я сделал, как Эдип,Мудрым будучи, от мудрости погиб.

Я смотрел на Землю, полную цветов,И в Земле увидел сонмы мертвецов.

Я смотрел на белый Месяц без конца,Выпил кровь он, кровь из бледного лица.

Я на Солнце глянул, Солнце разгадал,День казаться мне прекрасным перестал.

И увидев тайный облик всех вещей,Страх я принял в глубину своих очей.

Пожалейте, люди добрые, меня,Мне уж больше не увидеть блеска дня.

Может Рок и вас застигнуть слепотой,Пожалейте соблазненного мечтой.

«Прекрасно быть безумным, ужасно сумасшедшим...»