Максимилиан Волошин - Полное собрание стихотворений Страница 46

Посыл – А. И. Анисимову

Верный страж и ревностный блюстительМатушки Владимирской, – тебе —Два ключа: златой – в Ее обитель,Ржавый – к нашей горестной судьбе.

26 марта 1929

Коктебель

Стихотворения 1899 – 1931 годов, не вошедшие в авторские сборники

«Случайно брошенное слово…»

Случайно брошенное слово,Сухой цветок, письмо, портретИмеют силу вызвать сноваВоспоминанья прежних лет...

3 апреля 1900

Москва

«Жизнь – бесконечное познание…»

Юность – только агония

Умирающего детства.

Жизнь – бесконечное познание...Возьми свой посох и иди! —...И я иду... и впередиПустыня... ночь... и звезд мерцание.

<1901>

«На заре. Свежо и рано…»

На заре. Свежо и рано.Там вдали передо мноюДва столетние каштана,Обожженные грозою.Уж кудрявою листвоюНа одном покрылась рана..А другой в порыве мукиИскалеченные рукиПоднял с вечною угрозой —Побежденный, но могучий,В край, откуда идут грозы,Где в горах родятся тучи.И, чернея средь лазури,Божьим громом опаленный,Шлет свой вызов непреклонныйНовым грозам, новой буре.

Над чернеющими пнямиСвежесрубленного лесаШепчут тонкие побегиЗеленеющих берез.А в лесу темно, как в храме,Елей темная завесаПахнет хвоей под ногами,И, как гроздья, среди лесаВсюду пятна птичьих звезд.И от карканья воронГул стоит со всех сторон,Как торжественный, спокойныйКолокольный мерный звон —Гулкий, стройныйи унылый...А над срубленными пнями,Как над братскою могилой,Тихо двигая ветвями,Им березы шелестят...«Мир уставшим... Мир усопшим», —Вместе с дальним гулом сосен,Наклоняясь, говорят...И им вторит издалека,Нарушая цепь их дум,Рокот вольного потока —Вечной Жизни бодрый шум.Думой новою объятый,Я стою... И мне слышныСловно дальние раскатыЧеловеческой волны...

<22 июля 1902 Неаполь>

«Я – Вечный Жид. Мне люди – братья…»

Я – Вечный Жид. Мне люди – братья.Мне близки небо и земля.Благословенное проклятье!Благословенные поля!Туда – за грань, к пределам сказки!..Лучи, и песни, и цветы...В полях люблю я только краски,А в людях только бред мечты.И мир как море пред зарею,И я иду по лону вод,И подо мной и надо мноюТрепещет звездный небосвод...

1902

Париж

«Весна…» Миллэ

В голосе слышно поющее пламя,Точно над миром запела гроза.Белые яблони сыплют цветами,В туче лиловой горит бирюза.

Гром прокатился весеннею сказкой,Влажно дыханье земли молодой...Буйным порывом и властною ласкойЗвуки, как волны, вздымает прибой.

1904

Париж

ТЕТЕ INCONNUE[25]

Во мне утренняя тишь девушки.Во мне молчанье непробужденной природы,Тайна цветка, еще не распустившегося.Я еще не знаю пола.Я вышла, как слепая жемчужина, из недр природы.Мои глаза еще никогда не раскрывались.Глубокие нити связывают меня с тайной,И я трепещу от дуновений радости и ужаса.Меч вожделения еще не рассек моей души.Я вся тайна. Я вся ужас. Я вся тишина.Я молчание.

<1904>

«И с каждым мгновеньем, как ты отдалялась…»

И с каждым мгновеньем, как ты отдалялась,Всё медленней делались взмахи крыла...Знакомою дымкой душа застилалась,Знакомая сказка по векам плыла...И снова я видел опущенный локон,Мучительно тонкие пальцы руки;И чье-то окно среди тысячи окон,И пламенем тихим горят васильки......Я видел лицо твое близким и бледнымНа пурпурно-черном шуршащем ковре...Стволы-привиденья, и с гулом победнымВеликий и Вещий сходил по горе...И не было мыслей, ни слов, ни желаний,И не было граней меж «я» и «не я»,И рос нераздельный, вне снов и сознаний,Единый и цельный покой бытия...

Сентябрь 1905

Париж

«Лежать в тюрьме лицом в пыли…»

Казнимый может при известных условиях считаться живым, провисев в петле не только минуты, но даже и часы. Современная же медицина не имеет еще надежных способов для определения момента наступления действительной смерти.

Лежать в тюрьме лицом в пылиКровавой тушей, теплой, сильной...Не казнь страшна... не возглас «пли!»Не ощущенье петли мыльной.

Нельзя отшедших в злую теньНи потревожить, ни обидеть.Но быть казнимым каждый день!И снова жить... и снова видеть...

Переживя свою судьбу,Опять идти к крестам забытым,Лежать в осмоленном гробуС недоказненным, с недобитым.

И каждый день и каждый часКипеть в бреду чужих мучений...Так дайте ж смерть! Избавьте насОт муки вечных возрождений!

<1905>

«Город умственных похмелий…»

Город умственных похмелий,Город призраков и снов.Мир гудит на дне ущелийМежду глыбами домов.

Там проходят миллиарды...Смутный гул шагов людскихК нам доносится в мансарды,Будит эхо в мастерских...

В мир глядим с высоких гор мы,И, волнуясь и спеша,Шевелясь, родятся формыПод концом карандаша.

Со сверкающей палитрыЛьется огненный поток.Солнца больше чтить не могЖрец Ормузда или Митры.

Днем я нити солнца тку,Стих певучий тку ночами,Серый город я заткуРазноцветными лучами.

По ночам спускаюсь внизВ человеческую муть я,Вижу черных крыш карниз,Неба мокрого лоскутья.

Как большие пауки,Ветви тянутся из мрака,Камни жутко-глубокиОт дождливых бликов лака.

<1906 Париж>

«Я здесь расту один, как пыльная агава…»

Я здесь расту один, как пыльная агава,На голых берегах, среди сожженных гор.Здесь моря вещего глаголящий просторИ одиночества змеиная отрава.

А там, на севере, крылами плещет слава,Восходит древний бог на жертвенный костер,Там в дар ему несут кошницы легких Ор...Там льды Валерия, там солнца Вячеслава,

Там брызнул Константин певучих саламандр,Там снежный хмель взрастил и розлил Александр,Там лидиин «Осел» мечтою осиян

И лаврами увит, там нежные ХаритыСплетают верески свирельной Маргариты...О мудрый Вячеслав, Χαιρη![26] – Максимильян.

Апрель 1907

Коктебель

«Дубы нерослые подъемлют облак крон…»

Дубы нерослые подъемлют облак крон.Таятся в толще скал теснины, ниши, гроты,И дождь, и ветр, и зной следы глухой работыНа камне врезали. Источен горный склон,

Расцвечен лишаем и мохом обрамлен,И стены высятся, как древние киоты:И чернь, и киноварь, и пятна позолоты,И лики стертые неведомых икон.

<1909 Коктебель>

«Я не пойду в твой мир гонцом…»

Я не пойду в твой мир гонцом,Но расстелюсь кадильным дымом —В пустыне пред Твоим лицомПребуду в блеске нестерпимом.

Я подавил свой подлый крик,Но я комок огня и праха.Так отврати ж свой гневный лик,Чтоб мне не умереть от страха...

Сиянье пурпурных порфирРаскинь над славе предстоящим....И кто-то в солнце заходящемБлагословляет темный мир.

<1910>

«День молочко-сизый расцвел и замер;…»

День молочко-сизый расцвел и замер;Побелело море; целуя отмель,Всхлипывают волны; роняют брызгиКрылья тумана.

Обнимает сердце покорность. Тихо...Мысли замирают. В саду маслинаПростирает ветви к слепому небуЖестом рабыни.

<22 февраля 1910 Коктебель>

Надписи на книге

<1>

Богаевскому

Киммериан печальная странаТебя в стенах Ардавды возрастила.Ее тоской навеки сожжена,Твоя душа в горах ее грустила,Лучами звезд и ветром крещена.

7 марта 1910

Феодосия

<2>

Алекс. Мих. Петровой

Тысячелетнего сердца семь раз воскресавшей АрдавдыВещий глухой перебой, вещая, слушаешь ты!

6 марта 1910

Феодосия

<3>

Сергею Маковскoму

В городе шумном построил ты храм Аполлону Ликею,Я ж в Киммерии алтарь Горомедону воздвиг.

7 марта 1910

Феодосия

«В полдень был в пустыне глас:…»