Максимилиан Волошин - Полное собрание стихотворений Страница 47

<1909 Коктебель>

«Я не пойду в твой мир гонцом…»

Я не пойду в твой мир гонцом,Но расстелюсь кадильным дымом —В пустыне пред Твоим лицомПребуду в блеске нестерпимом.

Я подавил свой подлый крик,Но я комок огня и праха.Так отврати ж свой гневный лик,Чтоб мне не умереть от страха...

Сиянье пурпурных порфирРаскинь над славе предстоящим....И кто-то в солнце заходящемБлагословляет темный мир.

<1910>

«День молочко-сизый расцвел и замер;…»

День молочко-сизый расцвел и замер;Побелело море; целуя отмель,Всхлипывают волны; роняют брызгиКрылья тумана.

Обнимает сердце покорность. Тихо...Мысли замирают. В саду маслинаПростирает ветви к слепому небуЖестом рабыни.

<22 февраля 1910 Коктебель>

Надписи на книге

<1>

Богаевскому

Киммериан печальная странаТебя в стенах Ардавды возрастила.Ее тоской навеки сожжена,Твоя душа в горах ее грустила,Лучами звезд и ветром крещена.

7 марта 1910

Феодосия

<2>

Алекс. Мих. Петровой

Тысячелетнего сердца семь раз воскресавшей АрдавдыВещий глухой перебой, вещая, слушаешь ты!

6 марта 1910

Феодосия

<3>

Сергею Маковскoму

В городе шумном построил ты храм Аполлону Ликею,Я ж в Киммерии алтарь Горомедону воздвиг.

7 марта 1910

Феодосия

«В полдень был в пустыне глас:…»

В полдень был в пустыне глас:«В этот часВстань, иди и всё забудь...Жгуч твой путь».

Кто-то, светел и велик,Встал на миг.В полдень я подслушал сныТишины.

Вестник огненных вестей,Без путейПрочь ушел я от жилищ,Наг и нищ.

И среди земных равнинЯ один.Нет дорог и граней нет —Всюду свет.

Нету в жизни ничегоМоего,Розлил в мире я, любя,Сам себя.

Всё, что умерло в огне, —Всё во мне.Всё, что встало из огня, —Часть меня.

Толща скал и влага вод —Всё живет.В каждой капле бытия —Всюду я.

Влажный шар летит, блестя,Бог-Дитя.Пламя радостной игры —Все миры.

9 апреля 1910

«К Вам душа так радостно влекома…»

Марине Цветаевой

К Вам душа так радостно влекома!О, какая веет благодатьОт страниц «Вечернего альбома»!(Почему «альбом», а не «тетрадь»?)Почему скрывает чепчик черныйЧистый лоб, а на глазах очки?Я заметил только взгляд покорныйИ младенческий овал щеки,Детский рот и простоту движений,Связанность спокойно-скромных поз...В Вашей книге столько достижений...Кто же Вы? Простите мой вопрос.Я лежу сегодня: невралгия,Боль, как тихая виолончель...Ваших слов касания благиеИ в стихах крылатый взмах качельУбаюкивают боль... Скитальцы,Мы живем для трепета тоски...(Чьи прохладно-ласковые пальцыВ темноте мне трогают виски?)

Ваша книга странно взволновала —В ней сокрытое обнажено,В ней страна, где всех путей начало,Но куда возврата не дано.Помню всё: рассвет, сиявший строго,Жажду сразу всех земных дорог,Всех путей... И было всё... так много!Как давно я перешел порог!Кто Вам дал такую ясность красок?Кто Вам дал такую точность слов?Смелость всё сказать: от детских ласокДо весенних новолунных снов?Ваша книга – это весть «оттуда»,Утренняя, благостная весть...Я давно уж не приемлю чуда,Но как сладко слышать: «Чудо – есть!»

2 декабря 1910

Москва

<Четверостишия>

1

Как ночь души тиха, как жизни день ненастен.Терновый нимб на каждой голове.Я сном души истоку солнц причастен.Я смертью, как резцом, изваян в веществе.

2

Возьми весло, ладью отчаль,И пусть в ладье вас будет двое.Ах, безысходность и печальСопровождают всё земное.

3

Молчат поля, молясь о сжатом хлебе,Грустят вершины тополей и верб.И сердце ждет, угадывая в небеНевидный лунный серп.

4

Из края в новый край и от костра к коструИду я странником, без <веры>, без возврата.Я в каждой девушке предчувствую сестру,Но между юношей ищу напрасно брата.

5

Цветов развертывая свиток,Я понял сердца тайный крик:И пламя пурпурных гвоздик,И хрупкость белых маргариток.

<1911>

«Я люблю тебя, тело мое…»

Я люблю тебя, тело мое —Оттиск четкий и верныйВсего, что было в веках.Не я лиВ долгих планетных кругахСоздал тебя?Ты летопись мира,Таинственный свиток,Иероглиф мирозданья,Преображенье погибших вселенных.Ты мое знамя,Ты то, что я спасСреди мировой гибелиОт безвозвратного небытия.В день СудаЯ подыму тебя из могилыИ поставлюПред ликом Господним:Суди, что я сделал!

18 августа 1912

«Радость! Радость! Спутница живая…»

Радость! Радость! Спутница живая,Мы идем с тобой рука с рукой,Песнями колдуя над землей,Каждым шагом жизнь осуществляя.

В творческих страданьях бытияТы всегда со мной. В порыве воли,В снах любви и в жале чуткой болиТвой призыв угадываю я.

Но в часы глухих успокоенийОтдыха, в минуты наслажденийЯ один и нет тебя со мной.

Ты бежишь сомненья и ущерба.Но в минуты горечи страстнойТы цветешь, весенняя, как верба.

<1912>

Майе

Когда февраль чернит бугорИ талый снег синеет в балке,У нас в Крыму по склонам горЦветут весенние фиалки.Они чудесно пророслиМеж влажных камней в снежных лапах,И смешан с запахом землиСтеблей зеленых тонкий запах.И ваших писем лепесткиТак нежны, тонки и легки,Так чем-то вещим сердцу жалки,Как будто бьется, в них дыша,Темно-лиловая душаФевральской маленькой фиалки.

<28 января 1913 Москва>

Лиле Эфрон

Полет ее собачьих глаз,Огромных, грустных и прекрасных,И сила токов несогласныхДвух близких и враждебных рас,И звонкий смех, неудержимоВскипающий, как сноп огней,Неволит всех, спешащих мимо,Шаги замедлить перед ней.Тяжелый стан бескрылой птицыЕе гнетет, но властный рот,Но шеи гордый поворот,Но глаз крылатые ресницы,Но осмугленный стройный лоб,Но музыкальность скорбных линийПрекрасны. Ей родиться шло бЦыганкой или герцогиней.Все платья кажутся на нейОдеждой нищенской и сирой,А рубище ее порфиройСпадает с царственных плечей.Всё в ней свободно, своенравно:Обида, смех и гнев всерьез,Обман, сплетенный слишком явно,Хвосты нечесанных волос,Величие и обормотство,И мстительность, и доброта...Но несказанна красота,И нет в моем портрете сходства.

29 января 1913

Москва

«Снова мы встретились в безлюдьи «

СноваМы встретились в безлюдьи. И, как прежде,Черт твоего лицаРазличить не могу. Не осужденье,Но пониманьеВ твоих глазах.Твое уединенье меня пугает.Твое молчанье горит во мне.Ты никогда ни словаМне не сказал, но все мои вопросыВ присутствии твоемПреображалисьВ ответы...Ты встречный, ты иной,Но иногда мне кажется,Что ты —Я сам.Ты приходил в часы,Когда отчаяние молчаньем просветлялось,Тебя встречал я ночью, илиНа закате... и ветер падал.Ты живешь в пустынях,Пути усталости вели всегда к тебе.О, если б иначе тебя увидеть,Если б ты пришелВ момент восторга,Чтоб разглядеть я могТвое лицо.

9 июля 1914

«Плывущий за руном по хлябям диких вод…»

Плывущий за руном по хлябям диких водИ в землю сеющий драконьи зубы, вскореУвидит в бороздах не озими, а всходГигантов борющихся... Горе!

3 февраля 1915

«И был повергнут я судьбой…»

И был повергнут я судьбойВ кипящий горн страстей народных —В сей град, что горькою звездойУпал на узел токов водных.

<1915>

«Чем глубже в раковины ночи…»

Чем глубже в раковины ночиУходишь внутренней тропой,Тем строже светит глаз слепой,А сердце бьется одиноче...

<1915>

Петербург

Бальмонту

Над призрачным и вещим ПетербургомСклоняет ночь край мертвенных хламид.В челне их два. И старший говорит:«Люблю сей град, открытый зимним пургамНа тонях вод, закованных в гранит.Он создан был безумным Демиургом.Вон конь его и змей между копыт:Конь змею – «Сгинь!», а змей в ответ: «Resurgam!»[27]Судьба империи в двойной борьбе:Здесь бунт, – там строй; здесь бред, – там клич судьбе.Но вот сто лет в стране цветут РифейскойЛикеев мирт и строгий лавр палестр»...И, глядя вверх на шпиль Адмиралтейский,Сказал другой: «Вы правы, граф де Местр».

8 февраля 1915