Владимир Набоков - Стихи Страница 49

44

Там на скамье мы посидели…"Ах, Виолета, неужеливам спать пора?" И заблиставпреувеличенно глазами,она в ответ: "Судите сами, —одиннадцать часов", — и встав,в последний раз мне позволяетсебя обнять. И поправляетприческу: "Я дойду одна.Прощайте". Снова холодна,печальна, чем-то недовольна, —не разберешь… Но счастлив я:меня подхватывает вольновосторг ночного бытия.

45

Я шел домой, пьянея в тесныхобъятьях улочек прелестных, —и так душа была полна,и слов была такая скудность!Кругом — безмолвие, безлюдностьи, разумеется, луна.И блики на панели гладкойдавя резиновою пяткой,я шел и пел "Алла верды",не чуя близости беды…Предупредительно и хмуроиз-под невидимых воротвнезапно выросли фигурытрех неприятнейших господ.

46

Глава их — ментор наш упорный:осанка, мантия и черныйквадрат покрышки головной, —весь вид его — укор мне строгий.Два молодца — его бульдоги —с боков стоят, следят за мной.Они на сыщиков похожи,но и на факельщиков тоже:крепки, мордасты, в сюртуках,в цилиндрах. Если же впотьмахих жертва в бегство обратится,спасет едва ли темнота, —такая злая в них таитсявыносливость и быстрота.

47

И тихо помянул я черта…Увы, я был одет для спорта,а ночью требуется тут(смотри такой-то пункт статута)ходить в плаще. Еще минута,ко мне все трое подойдут,и средний взгляд мой взглядом встретит,и спросит имя, и отметит, —"спасибо" вежливо сказав;а завтра — выговор и штраф.Я замер. Свет белесый падална их бесстрастные черты.Надвинулись… И тут я задал,как говорится, лататы.

48

Луна… Погоня… Сон безумный…Бегу, шарахаюсь бесшумно:то на меня из тупикацилиндра призрак выбегает,то тьма плащом меня пугает,то словно тянется рукав перчатке черной… Мимо, мимо…И все луною одержимо,все исковеркано кругом…И вот стремительным прыжкомокончил я побег бесславный,во двор коллегии пролез,куда не вхож ни ангел плавный,ни изворотливейший бес.

49

Я запыхался… Сердце бьется…И ночь томит, лениво льется…И в холодок моих простыньвступаю только в час рассвета,и ты мне снишься, Виолета,что просишь будто: "Плащ накинь…не тот, не тот… он слишком узкий…"Мне снится, что с тобой по-русскимы говорим, и я во снес тобой на ты, — и снится мне,что, будто принесла ты щепки,ломаешь их, в камин кладешь…Ползи, ползи, огонь нецепкий, —ужели дымом изойдешь?

50

Я поздно встал, проспал занятья…Старушка чистила мне платье:под щеткой — пуговицы стук.Оделся, покурил немного;зевая, в клуб Единорогапошел позавтракать, — и вдругвстречаю Джонсона у входа!Мы не видались с ним полгода —с тех пор, как он экзамен сдал.— "С приездом, вот не ожидал!"— "Я ненадолго, до субботы,мне нужно только разный хлам —мои последние работы —представить здешним мудрецам".

51

За столик сели мы. Закускии разговор о том, что русскийпрожить не может без икры;потом — изгиб форели синей,и разговор о том, кто нынестал мастер теннисной игры;за этим — спор довольно скучныйо стачке, и пирог воздушный.Когда же, мигом разыгравбутылку дружеского Грав,за обольстительное Астимы деловито принялись, —о пустоте сердечной страстипустые толки начались.

52

"— Любовь…" — и он вздохнул протяжно:"Да, я любил… Кого — неважно;но только минула весна,я замечаю, — плохо дело;воображенье охладело,мне опостылела она".Со мной он чокнулся унылои продолжал: "Ужасно было…Вы к ней нагнетесь, например,и глаз, как, скажем, Гулливер,гуляющий по великанше,увидит борозды, бугрына том, что нравилось вам раньше,что отвращает с той поры…"

53

Он замолчал. Мы вышли вместеиз клуба. Говоря по чести,я был чуть с мухой, и домойхотелось. Солнце жгло. Сверкалидеревья. Молча мы шагали, —как вдруг угрюмый спутник мой, —на улице Святого Духа —мне локоть сжал и молвил сухо:"Я вам рассказывал сейчас… —Смотрите, вот она, как раз.."И шла навстречу Виолета,великолепна, весела,в потоке солнечного света,и улыбнулась, и прошла.

54

В каком-то раздраженье тайномс моим приятелем случайнымя распрощался. Хмель пропал.Так; поваландался, и баста!Я стал работать, — как не частоработал, днями утопал,ероша волосы, в науке,и с Виолетою разлукине замечал; и, наконец,(как напрягается гребецу приближающейся цели)уже я ночи напролетзубрил учебники в постели,к вискам прикладывая лед.

55

И началось. Экзамен длилсяпять жарких дней. Так накалилсяот солнца тягостного зал,что даже обморока случайпроизошел, и вид падучейсосед мой справа показалво избежание провала.И кончилось. Поцеловаласчастливцев Альма Матер в лоб;убрал я книги, микроскоп, —и вспомнил вдруг о Виолете,и удивился я тогда:как бы таинственных столетийнас разделила череда.

56

И я уже шатун свободный,душою легкой и голоднойв другие улетал края, —в знакомый порт, и там в конторевербует равнодушно морепростых бродяг, таких, как я.Уже я прожил все богатства:портрет известного аббатства[9]всего в двух копиях упас.И в ночь последнюю — у насбыл на газоне, посрединевенецианского двора,обычный бал, и в серпантинемы проскользили до утра.

57

Двор окружает галерея.Во мраке синем розовея,горят гирлянды фонарей —Эола легкие качели.Вот музыканты загремели —пять черных яростных тенейв румяной раковине света.Однако где же Виолета?Вдруг вижу: вот стоит она,вся фонарем озарена,меж двух колонн, как на подмостках.И что-то подошло к концу…Ей это платье в черных блестках,быть может, не было к лицу.

58

Прикосновеньем не волнуем,я к ней прильнул, и вот танцуем:она безмолвна и строга,лицом сверкает недвижимым,и поддается под нажимомноги упругая нога.Послушны грохоту и стонуступают пары по газону,и серпантин со всех сторон.То плачет в голос саксофон,то молоточки и трещотки,то восклицание цимбал,то длинный шаг, то шаг короткий, —и ночь любуется на бал.

59

Живой душой не правит мода,но иногда моя свободаслучайно с нею совпадет:мне мил фокстрот, простой и нежный…Иной мыслитель неизбежносимптомы века в нем найдет, —разврат под музыку бедлама;иная пишущая дамаили копеечный пиито прежних танцах возопит;но для меня, скажу открыто,особой прелести в том нет,что грубоватый и немытыймаркиз танцует менуэт.

60

Оркестр умолк. Под колоннадумы с ней прошли, и лимонадуона глотнула, лепеча.Потом мы сели на ступени.Смотрю: смешные наши тениплечом касаются плеча."Я завтра еду, Виолета".И было выговорить этотак просто… Бровь подняв, онамне улыбнулась, и яснабыла улыбка: "После балалегко все поезда проспать".И снова музыка стонала,и танцевали мы опять.

61