Игорь Северянин - Том 2. Поэзоантракт Страница 51

О юге

Тебя все манит Калабрия,Меня — Норвегии фиорд.О, дай мне взять, моя Мария,Последний северный аккорд!

Дай утонуть в Балтийском мореИль на эстляндском берегу,Уснуть, лаская взором зори,Что вечно в сердце берегу…

Тебя влечет Александрия,Тебе все грезится Каир,Как мне Миррэлия, Мария,Как Сологубу — сон-Маир!

Ты мной всегда боготворима,И за тобою я пойдуЗа них — меридианы Рима —Прославить южную звезду.

Тебе угрозна малярия,Но если хочешь, — верный друг,Я для тебя, моя Мария,Уеду с севера на юг!

Март

Март — точно май: весь снег растаял;Дороги высохли; поляВесенний луч теплом измаял, —И зеленеет вновь земля.

И море в день обезольдилось,Опять на нем синеет штиль;Все к созиданью возродилось,И вновь зашевелилась пыль.

На солнце дров ольховых стопикБлестит, как позлащенный мел,И соловей, — эстонский: «ööpik», —Запеть желанье возымел…

Опять звенит и королеетМой стих, хоть он — почти старик!..В закатный час опять алеетУлыбка грустной Эмарик.

И ночь — Ночь Белая — неслышнойК нам приближается стопойВ сиреневой накидке пышнойИ в шляпе бледно-голубой…

Madis

Ежевечерно из «Quo vadis»Играл чахоточный цитрист.Ему внимал грустящий Madis,Рыбак и местный колонист.

«Как в сеть весной пойдет салака,И как-то будет дорога?»Блестит луна на глянце лакаШикарящего сапога…

«И крапчатая лососинаПоймается ли весом в пуд?»Белеет шляпы парусина,Дрожит клочок паучьих пут…

«А вдруг среди костлявых сиркоПошлет мне небо осетра?!»И поощряет грезы кирка,В луне сафирно-серебра…

Норвежские фиорды

Я — северянин, и фиордыНорвежские — моя мечта,Где мудро, просто, но и гордоЖивет Царица Красота.

Лилово-стальные заливыВ подковах озерносных гор;В них зорь полярных переливы,Меж сосен белой розы взор.

И синеглазые газели,Чьи игры созерцает лось,Устраивают карусели,Где с серым синее слилось…

Там тишина невозмутима,И только гордый орлий кличЛаскает ухо пилигрима,Способного его постичь…

Льву Никулину

Когда, воюя, мир лукавилПозерством социальных проб,Несчастный император ПавелСвой покидал столетний гроб…

В крестах, отбрасывавших тени,На склоне золотого дня,Приял великий неврастеникПоэта облик, трон кляня…

Приял для самооправданья,Для выявленья существаСвоей души, в часы страданьяСтруившей чары волшебства…

Что ж, вверьтесь странному капризу,Поэт и царь, и, сев верхом,Направьте шаг коня на мызуИвановку, в свой бредный дом.

Въезжайте в ветхие ворота,Где перед урной, над рекой,Вас ждет скончавшаяся ротаИ я, поклонник Ваш живой…

Стихи И. Эренбурга

В дни пред паденьем Петербурга, —В дни пред всемирною войной, —Случайно книжка ЭренбургаКупилась где-то как-то мной.

И культом ли католицизма,Жеманным ли слегка стихомС налетом хрупкого лиризма,Изящным ли своим грехом, —

Но только книга та пленилаМеня на несколько недель:Не шрифт, казалось, не чернила,А — тонко-тонная пастэль.

Прошли лета. Кумиры нижеСклонились, я — достиг вершин:Мне автор книгу из ПарижаПрислал в обложке crépe de chine.

Она была, должно быть, третьимЕго трудом, но в ней, увы,Не удалось того мне встретить,Что важно в небе — синевы.

И нет в ней сладостного ига,Померкла росная краса…Мне скажут: «Небеса не книга», —Пусть так: но книга — небеса!..

Синее

Сегодня ветер, беспокоясь,Взрывается, как динамит,И море, как товарный поезд,Идущий тяжело, шумит.

Такое синее, как небоНа юге юга, как сафир.Синее цвета и не требуй:Синей его не знает мир.

Такое синее, густое,Как ночь при звездах в декабре.Такое синее, такое,Как глаз газели на заре.

«Синее нет», — так на осинеЩебечут чуткие листы:«Как василек, ты, море, сине!Как небеса, бездонно ты!»

Банальность

Когда твердят, что солнце — красно,Что море — сине, что веснаВсегда зеленая, — мне ясно,Что пошлая звучит струна…

Мне ясно, что назвавший солнцеНе иначе, как красным, туп;Что рифму истолчет: «оконце»,Взяв пестик трафаретных ступ…

Мне ясно, что такие краскиБанальны, как стереотип,И ясно мне, какой окраскиУпотребляющий их «тип»…

И тем ясней, что солнце — сине,Что море — красно, что весна —Почти коричнева!.. — так нынеЯ убеждаюсь у окна…

Но тут же слышу голос бесий:«Я вам скажу, как некий страж,Что это ложный миг импрессийИ дальтонический мираж»…

Рыбная ловля

Вновь ловля рыбная в разгаре:Вновь над рекою поплавки,И в рыбном, у кустов, угареАзартящие рыбаки.

Форель всегда клюет с разбегуНа каменистой быстрине.Лещ апатичный любит негу:Клюет лениво в полусне.

И любящий ракитный локон,Глубокий теневой затон,Отчаянно рвет леску окунь,И всех сильнее бьется он.

Рыб всех глупей и слабовольней,Пассивно держится плотва,А стерлядь, наподобье молнийСкользнув, песком ползет едва.

У каждой рыбы свой характер,Свои привычки и устав……Не оттого ли я о яхтеМечтаю, от земли устав?…

В парке

А ночи с каждым днем белееИ с каждым днем все ярче дни!Идем мы парком по аллее.Налево море. Мы — одни.

Зеленый полдень. В вешней неге,Среди отвесных берегов,Река святая, — Pühajõgi —Стремится, слыша моря зов.

На круче гор белеет виллаВ кольце из кедров и елей,Где по ночам поет Сивилла,Мечтая в бархате аллей.

Круглеет колющий кротекус,И земляничны тополя,Смотрящиеся прямо в реку,Собою сосны веселя.

О принц Июнь, приди скорее,В сирень коттеджи разодень!Ночь ежедневно серебрее,И еженочно звонче день!

Рассказ княгини

Св. кн. О.Ф. Им-ской

То было в Гатчине, лет десятьТому назад, но до сих порОтрадно мне тем летом грезитьИ вспоминать наш разговор.

И вот, я помню: мы, княгиня,Сидим в столовой. Ночь близка.Вы говорите мне о сыне,И в Вашем голосе — тоска:

О, если юность возвратить бы!И быть счастливою, как он!..Его любовь… его женитьба…И жизнь на озере — как сон…

Он в честь своей Прекрасной Дамы, —Полу-поэт, полу-toqué, —Под Витебском построил замокНа озеровом островке…

«Он создал царство в сердце леса!»Восторженно твердите Вы.Поддакивает Вам профессорНаклоном легким головы.

Я пью вино и вижу: в тинеОзерной — косы, много кос…Устала старая княгиняОт юных, — невозможных, — грез…

Бэбэ