Автор неизвестен - Европейская поэзия XVII века Страница 54

НЕИЗВЕСТНЫЙ АВТОР

С юных лет нам, как известно,должность эту приписали:сами в печи ставим тесто —и торгуем хлебом сами.Мы для города — торговки.Но в одном ли торге дело?..Поначалу, без сноровки,ломит с устали все тело.Долго спишь — терпи убытки.Значит, отдых нам заказан.Хочешь, нет ли, — станут прыткируки, ноги, да и разум!Чтоб спорее шла работа,надо сразу приучитьсявсе мешки, совки, решета,сита, противни, корытцав чистоте держать, в порядке,и всему — свое чтоб место.Вот тогда в скобленой кадкеи меси на совесть тесто!..А надзор ведут мужчины —как торгуем, проверяют:с нас, от имени общины,знай динары собирают.Постоят перед весами,поглядят сурово этаки сгребут с лоточка сами —кто две-три, кто шесть монеток.Кое-что опять же надосунуть писарю под башней:он бумагу даст — и к складусовершим свой путь всегдашний.Там, в скале, где закром главный,пред зерном с мешками станем…Наполняют их исправно —так, что еле-еле тянем.Все провеем над лоханью —ни остиночки, пи пыли!А потом, чтоб горожанес голодухи пе вопили,мелем быстро, мерим быстро,дважды, трижды просеваем —и муку в кадушках чистыхтут — к хлебам, там — к караваям,не присев, готовим сразу,да при этом так искусно,что приятно будет глазу,а уж рту — куда как вкусно!Понимать тут нужно тожевещь такую вот, к примеру:и вода, и соль, и дрожжи —все должно быть точно в меру.Тесто долго мнем и давим,сил на это не жалея.Чуть муки в замес добавим —сразу туже он, белее…Замесив, формуем тут же:вот вам пышный хлеб, вот плоский,этот круглый, тот поуже,—и кладем их все на доски.Сверху — либо покрывало,либо теплую тряпицу,чтобы тесто доспевало.Надо ждать, не торопиться.Глядь — оно и поднялося!Тут взошедшую опарубез задержки мы относимпрямиком к печному жару.Кочергой в печи шуруя,смотрим, чтоб не подгорело.А коль хлебину сыруюпроглядим, то плохо дело:мало ль склочного народцав достославном нашем граде?Целый бунт, поди, начнется,даже стража с ним не сладит!..Подвергают хлеб наш пробамдолжностные прежде лица.Впрочем, с этим-то народомможем мы договориться:им, для их же интересу,носим яйца по-французски,чтоб, коль в хлебе мало весу,не томили нас в кутузке.Но к мздоимству всяк ведь лаком —и хлебнуть беды мы можем,если стражникам-собакамчто-то в лапы не положим:оклевещут нас, известно,перед теми, должностными!Так что заработок честныйделим мы еще и с ними.Ладно, с нас печник да мельникнепомерной просят платы.А ведь стражник-то — бездельник!Так за что ж берет, проклятый?Хоть сожрали б, что ли, чертивсех таких! А их немало:Горлопан, Пузанчич, Фертик,Кровосос, Храпун, Воняла…Самый вредный прозван Дошлым;он одну из нас, бесстыжий,еще летом позапрошлымобобрал и с торга выжил!При труде вседневном тяжкомда с такими наглецамине прожить бы нам, бедняжкам,не свести концы с концами:мы, доход свой раздавая,прогорели все давно бы,каб — лишь хлеб да караваи,каб — ни кренделя, ни сдобы.Но на то ты и торговка:с калачей, с рожков, с пирожных,если ты печешь их ловко,и разжиться даже можно.Есть у нас лепешки, сласти —ешьте, коль монет не жалко!Всех ловчей по этой частиОбразина и Давалка.Кто ж из двух-то — знаменитей?Кто в заглавном-то почете?Со второй пример возьмите —всё, сударушки, поймете…Люди! Ласкового словапросим нынче, как награды.Похвалите ж нас! И сновавам служить мы будем рады.

ИГНЯТ ДЖЮРДЖЕВИЧ

Ночь сиянье небосклонатенью легкой обовьет,и, любовью вдохновленный,звезд заблещет хоровод.

Дом любимой очень близко,вдруг раскрылась дверь впотьмах —и любовная запискау меня уже в руках.

Развернул ее поспешно,но прочесть не мог никак,—все объято тьмой кромешной,все покрыл тяжелый мрак.

Ночь, как черная завеса,я не вижу ни строки,—месяц прячется за лесом,звезды слишком далеки.

Я бы мог, любовью полный,все понять в ее словахи при жутком блеске молний,отогнав ненужный страх.

Вдруг сверкнул в траве за домомочень маленький предмет,—и в крылатом насекомомя нашел желанный свет.

Огонек живой и милыйподнял я, в руке храня,—не любовь ли научилаэтой хитрости меня?

Света крохотный кусочек,золотистый светлячокв содержанье милых строчекразобраться мне помог.

Друг, тебе я благодарен,так, мой светлый, и живи,—словно звезды, лучезарен,словно искорка любви.

Я тебя прославлю песней,золотое существо!Кто помог бы мне чудеснейв миг смятенья моего?

Златокрылым, златоглавымты и создан, может быть,чтобы ночью темным травамкаплю солпца приносить.

Меркнет золото мгновеннорядом с золотом твоим,—и, как камень драгоценный,ты ничем не заменим.

Ты — земли живое око,ты, как эльфов светлый рой,что в полночной тьме глубокойпролетают над землей.

Вечно, с лаской и заботой,окрыляя, веселя,пусть тебе свои щедротыдарят небо и земля!

Радостный час —весна началась,настало цветеньеприроды весенней.Все солнцем согрето.Венки до рассветабудут опятьпастушки сплетать,чтоб золото косвенком оплелось.Здесь юная зелень,покой колыбелен,—прохлада сладкау родника.Юноши тутвозлюбленных ждут,и наши свиреливновь зазвенели —в царстве лесномпляшем, поем.Сменит все этознойное лето —в поле пшеницазаколосится…А каждую осеньмир плодоносен.Возлюбленной виленарвет в изобильеяблок с айвойпастух молодой,осенних щедротсладостный плод,—еще ей даруяи мед поцелуя…

Женщины, песнь моювам я, слепец, пою.Страсти храните пламя —юность не вечно с вами.Та, в ком она зачахла,станет седой и дряхлой,алые сменит губыстарческий рот беззубый.Больно понять в бессилье:молодость упустили…Старость от злых обидохает и кряхтит,мучаясь от желаний,неутоленных ране.Помшо, в расцвете силкак я жадно любил,помню, плясали где-тос вилами до рассвета.Молодость коротка,—гонят прочь старика.Кто одряхлел, остыл,тот никому не мил.Женщины, вам пою,вы же в шапку моюбросьте за добрый советпару медных монет.

Неба утреннего алость,светлый солнечный восток,и повеял, мне казалось,ароматный ветерок.

Но твои я слышу речи,вижу блеск твоих очей,—это ты идешь навстречу,солнца ярче и светлей.

Это ты, моя царица,на пути моем взошла —здесь не трудно ошибиться,словно солнце, ты светла.

Так огромно чувство было,так я встречи ждал, любя,—что от яркого светилаотличить не смог тебя.

ДАНИЯ И НОРВЕГИЯ