Николай Туроверов - Меч в терновом венце Страница 6

Ее литературное имя — Марианна Колосова. Вряд ли она сама в конце жизни надеялась вернуться своими стихами на Родину. Однако, как известно, пути Господни неисповедимы. Открытие нами ее замечательного творчества — яркий, свершившийся факт.

Главная черта поэзии Марианны Колосовой удивительное своеобразие, непохожесть на всё то, что было в русском (и прежде всего женском) стихотворчестве до нее. Обладая глубокой природной талантливостью и культурой, она сумела соединить в своих стихах страсть, мужество, проницательный ум и женскую неповторимую нежность. Не случайно эти ее строки стали крылатыми у белогвардейцев Сибири:

Пристальнее в душу посмотрите-ка:Отдает свою по капле кровь…Самая мудрейшая политика —Искренняя к Родине любовь!

Не приняв ложь и безнравственность большевистской власти, пережив в молодости всю жестокость Гражданской войны, Марианна Колосова посвятила свою жизнь борьбе с поработителями России. Вся ее поэзия излучает страстную веру в высшую справедливость и надежду на воссоздание погубленной Родины:

Россия? Ты еще жива?В цвету черемуховом ты ли?..Зимой, наверно, на дроваМою черемуху срубили…

Неправда! Ты не умерла,Хоть и подрублена под корень,С душой Двуглавого Орла,Который грозам непокорен!

Ты — вся в огне и вся в цвету,И ты ни в чем не виновата.Лелеешь новую мечту —И громового ждешь раската.

Марианна Колосова (Римма Ивановна Виноградова, в замужестве Покровская) родилась 19 (26) мая 1903 года на Алтае. Происходила из древнего и крепкого рода кубанских казаков. Ее отцом был священник, убитый воинствующими безбожниками, а ее жених, белогвардейский офицер, был расстрелян чуть ли не на ее глазах. До Гражданской войны жила в Барнауле.

Весь 1919 год и начало 1920-го Марианна Колосова провела в районе Семиречья — последнем оплоте белых сил на юго-восточном направлении. Эту территорию удерживали остатки 2-го Степного сибирского корпуса под командованием генерал-майора Анненкова. После разгрома белых она навсегда покинула Россию, перебравшись вместе с анненковцами в Китай, сначала в Джунгарию, а затем в Харбин.

Там, в китайском Харбине, ее стихи стали публиковаться в русском журнале «Рубеж», а в 1929 году вышел первый ее сборник «Армия песен». В дальнейшем в Харбине увидели свет ее книги стихов «Господи, спаси Россию!», «Не покорюсь!», «На звон мечей». Творчество Марианны Колосовой высоко ценили русские поэты Харбина — А. Несмелов, А. Ачаир, В. Перелешин и многие другие. Современники называли ее «бардом Белой армии» и харбинской Мариной Цветаевой.

После оккупации Харбина японцами она в 1934 г. вместе с мужем, бывшим офицером Белой армии А. Н. Покровским перебралась в Шанхай, где ее стихи стали публиковаться в журнале «Парус» и где вышли две ее последние книги: «На боевом посту» и «Медный гул». В 1949 году Китай стал коммунистическим, и семья Покровских уехала сначала на Филиппины, затем в Бразилию. В конце 50-х они окончательно осели в Чили. Скончалась Марианна Колосова 6 октября 1964 года. Похоронена в Пуэнте-Альто, пригороде Сантьяго. На табличке, прикрепленной к могильному кресту, имеется надпись: «Русская национальная поэтесса».

Время все расставляет по своим местам. Шелуха отпадает и превращается в прах. Но живое слово, за которым стоят честь и достоинство, как зеленая ветвь, пробивается сквозь любые нагромождения лжи и клеветы. Поэты Белой гвардии возвращаются на Родину своим блистательным творчеством. Они возвращаются к нам на века и уже никогда не уйдут из наших сердец.

Валерий ХАТЮШИН

Николай ТУРОВЕРОВ

ПЕРЕКОП

Сильней в стремёнах стыли ноги,И мерзла с поводом рука.Всю ночь шли рысью без дорогиС душой травимого волка.Искрился лед отсветом блескаКоротких вспышек батарей,И от Днепра до ГеническаСтояло зарево огней.Кто завтра жребий смертный вынет,Чей будет труп в снегу лежать?Молись, молись о дальнем сынеПеред святой иконой, мать!

Нас было мало, слишком мало.От вражьих толп темнела даль;Но твердым блеском засверкалаИз ножен вынутая сталь.Последних пламенных порывовБыла исполнена душа,В железном грохоте разрывовВскипали воды Сиваша.И ждали все, внимая знаку,И подан был знакомый знак…Полк шел в последнюю атаку,Венчая путь своих атак.

Забыть ли, как на снеге сбитомВ последний раз рубил казак,Как под размашистым копытомЗвенел промерзлый солончак,И как минутная победаШвырнула нас через окоп,И храп коней, и крик соседа,И кровью залитый сугроб?Но нас ли помнила Европа,И кто в нас верил, кто нас знал,Когда над валом ПерекопаОрды вставал девятый вал?

О милом крае, о родимомЗвенела песня казака,И гнал, и рвал над белым КрымомМорозный ветер облака.Спеши, мой конь, долиной Качи,Свершай последний переход.Нет, не один из нас заплачет,Грузясь на ждущий пароход,Когда с прощальным поцелуемОсвободим ремни подпруг,И, злым предчувствием волнуем,Заржет печально верный друг.

«В эту ночь мы ушли от погони…»

В эту ночь мы ушли от погони,Расседлали своих лошадей;Я лежал на шершавой попонеСреди спящих усталых людей.И запомнил, и помню донынеНаш последний российский ночлег,Эти звезды приморской пустыни,Этот синий мерцающий снег.Стерегло нас последнее гореПосле снежных татарских полей —Ледяное Понтийское море,Ледяная душа кораблей.Все иссякнет — и нежность, и злоба,Все забудем, что помнить должны,И останется с нами до гробаТолько имя забытой страны.

«Не выдаст моя кобылица…»

Не выдаст моя кобылица,Не лопнет подпруга седла.Дымится в Задонье, куритсяСедая февральская мгла.Встает за могилой могила,Темнеет калмыцкая твердь,И где-то правее — Корнилов,В метелях идущий на смерть.Запомним, запомним до гробаЖестокую юность свою,Дымящийся гребень сугроба,Победу и гибель в бою,Тоску безысходного гона,Тревоги в морозных ночах,Да блеск тускловатый погонаНа хрупких, на детских плечах.Мы отдали всё, что имели,Тебе, восемнадцатый год,Твоей азиатской метели,Степной — за Россию — поход.

КРЫМ

Уходили мы из КрымаСреди дыма и огня,Я с кормы все время мимоВ своего стрелял коня.А он плыл, изнемогая,За высокою кормой,Все не веря, все не зная,Что прощается со мной.Сколько раз одной могилыОжидали мы в бою.Конь все плыл, теряя силы,Веря в преданность мою.Мой денщик стрелял не мимо,Покраснела чуть вода…Уходящий берег КрымаЯ запомнил навсегда.

ПОХОД

Как в страшное время Батыя,Опять породнимся с огнем,Но, войско, тебе не впервыеПрощаться с родным куренем!Не дрогнув, станицы разрушить,Разрушить станицы и сжечь.Нам надо лишь вольные души,Лишь сердце казачье сберечь!Еще уцелевшие силы —Живых казаков сохранять,Не дрогнув, родные могилыС родною землею сровнять.Не здесь — на станичном погосте,Под мирною сенью крестовЛежат драгоценные костиПогибших в боях казаков;Не здесь сохранялись святыни,Святыни хранились вдали:Пучок ковыля да полыни,Щепотка казачьей земли.Все бросить, лишь взять молодаек.Идем в азиатский пустырь —За Волгу, за Волгу — на Яик,И дальше, потом — на Сибирь.Нет седел, садитесь охлюпкой —Дорогою седла найдем.Тебе ли, родная голубка,Впервые справляться с конем?Тебе ли, казачка, тебе лиДушою смущаться в огне?Качала дитя в колыбели,Теперь покачай на коне!За Волгу, за Волгу — к просторамПочти не открытых земель.Горами, пустынями, бором,Сквозь бури, и зной, и метельДойдем, не считая потери,На третий ли, пятый ли год,Не будем мы временем меритьПоследний казачий исход.Дойдем! Семиречье, Трехречье —Истоки неведомых рек…Расправя широкие плечи,Берись за топор, дровосек;За плуг и за косы беритесь —Кохайте и ширьте поля;С молитвой трудитесь, крепитесь,Не даром дается земля —Высокая милость Господня,Казачий престол Покрова;Заступник Никола-УгодникУслышит казачьи слова.Не даром то время настанет,Когда, соберясь у реки,На новом станичном майданеОпять зашумят казаки.И мельницы встанут над яром,И лодки в реке заснуют…Не даром дается, не даром,Привычный станичный уют.Растите, мужайте, станицы,Старинною песней звеня;Веди казаку, молодица,Для новых походов коня,Для новых набегов в пустыне,В глухой азиатской дали…

О горечь задонской полыни,Щепотка казачьей земли!Иль сердце мое раскололось?Нет — сердце стучит и стучит.Отчизна, не твой ли я голосУслышал в парижской ночи?

АЗОВ