Бенедикт Лившиц - Дохлая луна Страница 6

Мы

Ле —ЗемЗем —ЛеВыколоть бельма пустыньНа губах каналов дредноутов улыбки поймать.Стынь злобаНа костер разожженных созвездий взвестьНе позволю мою одичавшую дряхлую мать.    Дорога    Рог    АдаПьяни грузовозов храпы!Дымящиеся ноздри вулканов хмелем расширьПерья линяющих бросим любимым на шляпы,Будем хвосты на боа обрубать у комет ковыляющих в ширь

«По эхам города проносят шумы…»

По эхам города проносят шумыНа топоте подошв и на громах колес,А люди и лошади это только грумы,Следящие линии убегающих кос.Проносят девоньки крохотные шумики.Ящики гула пронесет грузовоз.Рысак прошуршит в сетчатой тунике.Трамвай расплещет перекаты гроз.Все на площадь сквозь туннели пассажейПлывут каналами перекрещенных дум,Где мордой перекошенный размалеванный сажейНа царство базаров коронован — шум

Я

По мостовой моей души    ИзъезженнойШаги помешанныхВьют жестких фраз пяты.ГдеГородаПовешеныИ в петле облака застыли башен кривые    ВыиИду один рыдать, что перекресткомРаспятыГородо —    вые.

Несколько слов о моей жене

Морей неведомых далеким пляжемИдет луна    Жена моя.Моя любовница рыжеволосая    За экипажемКрикливо тянется толпа созвездий    ПестрополосаяВенчается автомобильным гаражем,Целуется газетными киосками,А шлейфа млечный путь моргающим пажемУкрашен мишурными блестками.    А яНес-же палимому бровей коромыслоИз глаз колодцев студеные ведра.В шелках озерных ведь ты же вислаЯнтарной скрипкой пели бедра?    В кра-яГде злоба крыш не кинешь блесткой лесниВ бульварах я тону тоской песков овеянВедь это ж дочь твоя моя же песняВ чулке ажурном    У кофеен!

О моей маме

У меня есть мама на васильковых обояхА я гуляю в пестрых павахВихрастые ромашки шагомМеряя мучуЗаиграет вечер на гобоях ржавыхПодхожу к окошку веря яЧто увижу опять севшую    На дом тучуА у мамы больной пробегают народа шорохиОт кровати до угла пустогоМама знает это мысли сумасшедшей ворохиВылезают из-за крыш завода Шустова.И когда мой лоб, венчанный шляпой фетровойОкровавит гаснущая рама,Я скажу раздвинув басом ветра вой    МамаЕсли станет жалко мне вазы    Вашей мукисбитой каблуками облачного танцаКто же наласкает золотые руки    Вывеской из заломанныеУ витрин Аванцо.

Теперь про меня

Я люблю смотреть как умирают дети    Вы прибоя смеха мглистый валЗаметили б за тоски слоновьим хоботом    А яВ читальне улиц    Так часто    Перелистывал   Гроба    ТомА полночь промокшими пальцами щупалаМеня и забитый заборИ с каплями ливня на лысине куполаСкакал сумасшедший соборЯ вижу — сквозь город бежалХитона оветренный край целовала плача слякоть    Кричу    Кирпичуслов исступленных вонзаю кинжал    В неба распухшего    Мякоть    Солнце.Отец мой сжалься хоть ты и не мучайЭто тобою пролитая кровь моя льется дорогою    ДольнейЭто-ж душа моя клочьями порванной тучиВ выжженном небе на ржавом кресте колокольни    ВремяХоть ты, хромой богомаз лик намалюй мойВ божнице уродца века!Я-ж одинок как последний глаз    У идущего к слепым    Человека

Бенедикт Лившиц

Тепло

Вскрывай ореховый живот,Медлительный палач бушмена:До смерти не растает пенаТвоих старушечьих забот.

Из вечно-желтой стороныЕще недодано объятий —Благослови пяту дитяти,Как парус, падающий в сны.

И, мирно простираясь ниц,Не знай, что, за листами канув,Павлиний хвост в ночи кургановСверлит отверстия глазниц.

Вокзал

Давиду Бурлюку

Мечом снопа опять разбуженный паукЗакапал по стеклу корявыми ногами.Мизерикордией! — не надо лишних мук.Но ты в дверях жуешь лениво сапогами,

Глядишь на лысину, плывущую из роз,Солдатских черных роз молочного прилавка,И в животе твоем под ветерком стрекозЛегко колышется подстриженная травка.

Чугунной молнией — извив овечьих бронь!Я шею вытянул вослед бегущим овцам.И снова спит паук, и снова тишь и соньНад мертвым — на скамье — в хвостах — виноторговцем.

Василий Каменский

От иероглифа до «А»

На потолке души качаетсяс хвостом улыбкиэлектрическая люстраутровечерия сестраржавый кучер заратустравенчается с невестамистами поэмамижелезобетоннымив платьях из тканейИКСЛУЧЕЙэнергии журчейМИРУТР = возвьетцветистую рекламуна синем бархате излиний буквтрамвайных искрхрустальной талостьюРЕКОРДОВ ВЫСОТЫ  + 3,15    кислородавознеси оглоблями судьбу    известийРАДИОТЕЛЕГРАФА    с острова раватагде ради графа или лордауничтожили воинственное племя    ЛЮДЕЙ-РАСТЕНИЙ    с крыльямивершинных птицхаматсу-хавуПЕРВЫХ АВИАТОРОВ    прилетевших кСоломонуна постройку хоамапервых прочитавшихсверху ПУТЬ ЗЕМЛИ _____

Небовесную песнепьяный

На ступенях песнепьянствуютпесниянки босикомрасцветанием цветанствуюттая нежно снежный комвизгом смехом криком эхомрасплесканием с конейутро ранним росомехомна игривых гривах днейсо звенчальными звенчалкамизарерайских тростниковраскачают укачалкамигрустнооких грустниковнебовеснит манит далямираспыляя сок и медзавивая завуялямираскрыляет мой полетпуть беспутный ветровеющимк песнеянкам босикомя лечу солнцеалеющимтаю нежно снежный ком

Алексей Крученых

«Мир кончился. Умерли трубы…»

Мир кончился. Умерли трубы…Птицы железные стали лететьТонущих мокрые чубыКости желтеющей плеть.  Мир разокончился… Убраны ложки  Тины глотайте бурду…  Тише… и ниже поля дорожки  Черт распустил бороду.

Высоты

  е у ю  и а о  о а о а е е и е я  о a e у и e и  и e eи и ы и е и и ы

Николай Бурлюк

Трубач

Весной стремительный дождь моет улицы. Бурая вода бежит потоками к разлившемуся Днепру. Струйки шевелят побеги уличной травы. Взнесенные облака ускоряют полет к югу, Солнце дрожит в синих провалах.