Адам Мицкевич - Стихотворения Страница 6

[1820]

ВОЗВРАЩЕНИЕ ОТЦА

«Детки мои, собирайтесь проворней,К кресту на холмик идите,Там пред иконой святой, чудотворнойС мольбой горячей падите!Должен отец ваш вернуться к нам скоро,Я жду в слезах и тревоге;Реки в разливе, зверье среди бора,Разбой – на каждой дороге».Мать так сказала, и дети проворноК кресту на холмик взбегают,Там пред иконой святой, чудотворнойМолиться вслух начинают.Землю целуют, молитву читаяВсе вместе, громко, усердно:Да славится троица пресвятая,Да будет к нам милосердна!«Отче наш», «Верую», всё по порядку,Как нужно, они прочитали,Далее книжку, молитвенник краткий,Из сумки дети достали.Старший из них начал петь литанию,Все с плачем молились, вторя:«Нашего папу, о дева Мария,Спаси от лютого горя!»Тут вдруг послышался грохот обоза.Навстречу телеге знакомойКинулись дети, забыли про слезы:«То папа наш едет к дому!»Спрыгнул с повозки купец, их заметя,Целует поочередно:«Как без меня поживали вы, дети?Меня вы ждали сегодня?Что у вас дома? Как мама? Здорова?А я привез вам изюма…»Каждый торопится вымолвить слово,Так много смеха и шума!Слугам купец закричал: «Погоняй-ка!Домой скорей бы добраться!»Едут… вдруг вышла разбойничья шайка,Злодеев – счетом двенадцать.Густо они заросли волосами,Весь облик страшен звериный:Острые сабли за поясами,В руках – ножи и дубины.Дети кричат, подбежали в испугеК отцу, укрылись полою;Струсили слуги; дрожащие рукиКупец подъемлет с мольбою:«Ах, все берите! Детей-малолетокЛишь не губите напрасно!Не оставляйте сиротками деток,Жену – вдовою несчастной!»Шайка не внемлет, – один выпрягаетКоней, а рядом злодеи«Денег!» – вопят, кистенем угрожают.Застыли слуги, немея.«Стойте!» – вдруг крикнул вожак, и вся шайкаСошла поспешно с дороги.Молвил купцу атаман: «Поезжай-каС детьми домой без тревоги!»Благодарить стал купец, а разбойникСказал: «Кистень молодецкийБьет без пощады, ты был бы покойник,Спасен ты молитвой детской.Я ни при чем тут, всё сделали дети,Тебе оказана милость!Лишь ради них еще жив ты на свете.Скажу, как это случилось.Слышали мы о твоем здесь проезде,И, вдаль на дорогу глядя,Нынче с друзьями надежными вместеВ лесу залег я в засаде.Тут и услышал я, как прозвучалаМолитва детская богу.Вздорной она мне казалась сначала,Потом внушила тревогу.Вспомнил я дом свой, о прошлом тоскуя,И сердце горестно сжалось…Вспомнил сыночка, жену молодуюИ вдруг почувствовал жалость.В город – твой путь, мой же – в лес, гдепоглуше;Вы, дети, крест навещайтеИ за мою многогрешную душуПорой молитву читайте!»

[Февраль 1821 г.]

МОГИЛА МАРЫЛИ

Чужой человек, девушка,Ясь, мать, подружка.Чужой человекТам, где Неман разветвленныйОмывает луг зеленый,Что за славный бугорочек?У подножья, как веночек,Розы, бузина, малина,А бока одеты в травы,И белым-бела вершинаОт черемухи в расцвете.С бугорка ведет дорогаПрямо к хате, до порога,И бежит другая вправо,И уводит влево третья.По реке баркас мой мчится.Ты скажи-ка мне, девица,Что это за бугорочек?ДевушкаА спроси в деревне, братец,Все там скажут, что МарыляОбитала в этой хате,Опочила в той могиле.Вот они, дорожки-стежки:Тут проходит мать-старушка,Пастушок – по той дорожке,А по этой вот – подружка.Как сейчас блеснет денечекВсе взойдут на бугорочек.Выдь на берег, встань за хворостС головой тебя он спрячет,Сам увидишь, как им лихо,Что за слезы, что за горесть.Вот идет ее милочек,Мать идет, скорбя о дочке,И подружка – тихо-тихо,И несут цветочки,Плачут!Я сьМарыля! Блещет зорька,А мы не повстречалисьЙ не поцеловались.Марыля! Плачу горькоЯ, бедный твой дружочек.Неужто весь денечекПроспать ты хочешь? ИлиТы сердишься, Марыля?Ах, где ж ты запропала?Нет-, ты не заспалася,Не сердишься на ЯсяВ живых тебя не стало,Ушла под бугорочек.Вернуться не удастся!Тоскует твой дружочек!Коль засыпал я прежде – одни мечтыманили:Проснусь я утром рано, да и пойду кМарыле.И сны мне сладки были.Ах, здесь, от всех далекий, засну я,одинокий.Авось тебя увижу, когда сомкну я веки,Быть может, и навеки.Счастлив я был, трудился,Соседи уважали,Старик отец гордился.Теперь отец – в печали.Ни людям я, ни богу,Зачем мне урожаи?Да пусть в полях – ни стогу,Да пусть бы волчьи стаиВесь скот передавили!Нет, нет моей Марыли!Сулил отец мне хату,Да с утварью богатой:Пора хозяйку взять бы!Уж приходили сваты…Но нет моей Марыли!Нет, не уговорили!Жениться силы нету.Отец мой, вместо свадьбыПойду по белу свету.Сбегу я, прочь уедуДа так скрываться стану,Что не найдете следу.Я к москалям пристану,Чтоб сразу бы убили.Нет, нет моей Марыли!МатьАх, снова проспала я!Уж в поле добры люди.Нет, нет тебя, родная,И кто ж меня разбудит?Всю ночь я прорыдала,Заснула – рассветало.Мой Шимон, видно, в полеУшел еще до света;Не разбудил, моей не тронул боли,Не ел с утра, голодный косит где-то.Коси, покуда в силе.Я лягу на могиле.Зачем домой стремиться?Ей там не домовничатьК обеду не покличет!Ах, с кем за стол садиться?Пока у нас была ты,Был рай под кровлей хатыУ нас и вечеринки,И пареньки и девки;Веселые зажинкиИ шумные досевки.Теперь наш дом – пустыня,Его обходят ныне.Петли ржавеют, зеленМох лезет из расщелин.Господь и люди нас забыли.Нет, нет моей Марыли!ПодружкаБывало, мы встречалисьВот здесь, на бережочке,И о моем шепталисьИ о твоем дружочке.Шептались-говорили!Нет, нет моей Марыли!Чью выслушаю повесть?С кем толковать на совесть?Коль радостью и горемС тобой нам не делитьсяМы горя не разгонимИ радости не сбыться!Чужой человекЭто слыша, прослезилсяЧеловек чужой проезжий,И вздохнул, и в путь пустилсяОн от этих побережий.

[Ноябрь 1820 г.]

ДРУЗЬЯМ

При посылке им баллады «Люблю я!»Бьет раз, два, три… удар за ударом.Уж полночь. Все глухо во мраке,Лишь ветер шумит по развалинам старымДа воют уныло собаки.Почти до конца догоревший огарокМерцает в подсвечнике медном,На миг огонек раздувается, ярок,И меркнет миганием бледным.Мне страшно! И ночь не приносит покояИ ласки, как было когда-то:В мечтах вспоминается время другое!Прочь!., сгинуло все без возврата.Забвенья ищу я, уткнувшись в страницы,Иль, книгу отбросив, мечтаюИ вижу любимые, милые лица;Очнусь вдруг и снова читаю.А то вдруг почудится мне на мгновеньеЛюбимая входит иль братья;Вскочу и стою перед собственной тенью,Ко мне протянувшей объятья.Нет, лучше, пока еще светится пламя,Стихами, запевшими звонче,Беседовать буду с моими друзьями,Начну, но, наверно, не кончу.Быть может, согрею весенним порывомСтих зимний, полночный, унылый;Хочу написать что-нибудь о любви вам,Об ужасах и о Марыле.Кто кистью прославить решил свое имяПусть пишет с Марыли портреты,Пусть имя Марыли стихами своимиНавек обессмертят поэты.Хотя сознаю я все это прекрасно,Но я ведь пишу не для славы;Отом расскажу вам, что в вечер ненастныйМарыле читал для забавы.Марыля любовь отмеряла так скупо,Была равнодушна ко вздохам;Ни разу не скажут «люблю» ее губыНа сто раз ей сказанных «кбхам».За это вот в Руте, как полночь звонилиИ тени бродили по саду,Не раз перед сном на прощанье МарылеЧитал я вот эту балладу.

27 января [1819 г], Ковно

ЛЮБЛЮ Я!

Ты видишь, Марыля, у края опушкиНаправо, там заросль густая,Налево долина, где вьется речушка,Горбатится мост, нависая.Вон старая церковь и сруб колокольни,Там ухает филин уныло,Малинник густой там разросся привольно,В малиннике ж этом – могилы.Душа ль там заклятая, бес ли в безлюдье,Но в полночь по этой дороге,Наскблько запомнили старые люди,Никто не пройдет без тревоги!И чуть только полночь покров свой набросит,Вдруг храм открывается с трескомИ ветер трезвон похоронный разносит,Кусты озаряются блеском.Вдруг вспыхнет, как молния, бледное пламя,И громы подземные грянут,Могилы в кустах зашевелят горбами,И призраки страшные встанут.То труп по дороге ползет безголовый,А то голова, но без тела,Ощеривши рот искривленный, лиловый,Таращит глаза остеклело.То волк-нетопырь свои крылья раскинет,А кто отогнать его хочет,Скажи только: «Сгинь, пропади!» – и он сгинет,Но дьявольски вдруг захохочет.И каждый, кто ездит, со злобой покинетПроклятую эту дорогу:Тот дышло сломает, тот воз опрокинет,Иль конь его вывихнет ногу.Не раз я с Анджеем беседовал старымПро это заклятое место:Смеясь над чертями, не верил я чарам,Там ездил всегда без объезда.Однажды, когда ехал ночью я в Руту,На самом мосту, там, у кручи,В упряжке вдруг вздыбились лошади круто.«Гей!» – крикнул, стегая их, кучер.И кони, рванувшись из всей своей мочи,Сломали оглоблю тугую.«Остаться здесь в поле, к тому же средь ночи,Сказал я, – вот это люблю я!»И только промолвил, как призрак девицыВдруг выплыл из вод серебристых:Вся в белой одежде, как снег, белолица,В венке из мерцаний лучистых.И замерло сердце, застынуть готово,От ужаса вздыбился волос.Кричу: «Да прославится имя Христово!»«Во веки веков!» – слышу голос.«Кто б ни был ты, путник, будь счастьем отмечен,Меня ты избавил от муки.В довольстве, в покое живи, долговечен,Пусть чтут тебя дети и внуки!Ты видишь здесь образ души моей грешной,Теперь уж ее не сгублю я:Меня от чистилища – ночи кромешнойИзбавил ты словом: люблю я!Пока еще звезд не померкло сиянье,Еще петухи не пропели,Тебе расскажу, – и другим в назиданьеО грешном поведай ты деле!Когда-то беспечно жила я на свете,Марылей звалась я когда-то;Отец мой был первый чиновник в повете,Всесильный, вельможный, богатый.При жизни он справить хотел мою свадьбу:К богатой, красивой невестеПоклонников много съезжалось в усадьбу,И я привыкала к их лести.Вниманием их я надменно кичилась.Толпа их под музыку балаЗа мною, как шлейф по пятам, волочилась,Но всеми я пренебрегала.Приехал и Юзек; двадцатое летоВстречал он, правдивый и скромный,Не требовал он на признанья ответаВздыхал лишь, застенчивый, томный.Напрасно вздыхал он и таял всечасно:Влекло меня к странным утехам,Меня забавлял лишь страдалец несчастный,Ему отвечала я смехом.«Уйду!» – говорил он. «Ступай себе с богом!»Ушел он со вздохом влюбленным;Погиб от любви, – на прибрежье отлогомЛежит он под кровом зеленым.С тех пор стала жизнь для Марыли постылой,Раскаялась я, только поздно;Того, кто навеки взят темной могилой,Вернуть ли мольбою мне слезной!Однажды, когда забавлялась я дома,Раздался вдруг грохот ужасныйИ Юзек явился, средь свиста и грома,Как признак пылающий, красный.Схватил и унес и в удушливом дымеВ чистилище бросил, в потоки.Средь скрежета, стонов, словами такимиОн вынес мне суд свой жестокий:«Ты знала, что бог сотворил из мужчиныЖену как венец мирозданья.Чтоб в жизни тяжелой смягчала кручину,Для радости, не для страданья.А сердце твое из куска ледяного,Никто, преклонясь пред тобою,Не выпросил с губ твоих нежного словаПризнаньем, слезами, мольбою.В чистилище долгие годы за это,Терзать тебя будут здесь, злую,Покуда мужчина живой с того светаТебе не промолвит: люблю я!То слово вымаливал Юзек твой бедный,Лил горькие слезы, несчастный;Пусть молит о том же и призрак твой бледный,Терзаемый мукой ужасной!»Сказал, и схватили меня злые духиИ вот – уже скоро год сотыйДнем мучат, а ночью скитаюсь я глухоПо зарослям топким болота;Близ церкви у Юзя сижу на могиле,И долу и выси чужая,Пугаю прохожих, чтоб ночью спешили,Подальше тот мост объезжая.Болотом веду или темною чащейИль порчей коня погублю я;И каждый клянет меня руганью мстящей,Ты первый сказал мне: люблю я!За это с грядущего занавес мракаСниму я, как тучу ненастья:Ты встретишь Марылю, полюбишь, однако…»Запел тут петух на несчастье.Кивнула мне радостно, словно воскресла,И, облачком утренним тая,Она на глазах моих тихо исчезлаНад речкой, как мгла золотая.Смотрю: воз исправен, стоит, где посуше,Пропали все страхи ночные;Прошу всех: три раза за грешную душуПрочесть «Пресвятая Мария».

[1819]