Василий Жуковский - Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения Страница 64

Глава седьмая

Наль, разлучившися с змеем, пошел в Айодское царствоСлужбы искать у царя Ритуперна, который давно ужПринял к себе и Варшнею, прежде служившего Налю.Мудрый царь Ритуперн, великий конский охотник,Лучших искусников править конями сбирал отовсюду.Наль, через десять дней пришедши в Айоду, к царю РитупернуТотчас явился. «Я конюх Вагука, — сказал он, — в искусствеПравить конями мне равного нет; сто миль проскакать ихВ день я заставить могу. И во многом другом я искусен:Пищу никто так вкусно, как я, не умеет готовить.Всякое дело, для коего нужны и труд и уменье,Взять на себя я готов и к тебе, царю Ритуперну,В службу желаю вступить». Ритуперн отвечал благосклонно:«В службу, Вагука, тебя я беру; ты будешь отнынеГлавным конюшим моим; надзирай за моими конями,К скачке проворной их приучая; за службу же будешьСто золотых получать. Товарищ твой будет Варшнея,Конюх искуснейший в деле своем, с ним старый Джевала,Мой заслуженный конюший, и много других; ты без скукиБудешь с ними досуг свой делить; и свободен ты делатьЧто пожелаешь. Будь главным моим конюшим, Вагука».Вот и служит конюшим Наль у царя Ритуперна,Царь без царства, муж без жены, изгнанник, лишенныйДаже лица своего, и Варшнея, ему так усердноПрежде служивший, теперь уж товарищ ему: под одноюКровлей они; но чужды друг другу, и вместе и розно,Каждый своею печалью довольный, Варшнея о жалкойГибели Наля-царя сокрушаясь, а Наль по супруге,Брошенной им, ежечасно тоскуя. И было то каждыйВечер, что Наль, убравши коней, один затворялсяВ стойле и пел там все ту же и ту же печальную песню:«Где, светлоокая, ты одинокая странствуешь ныне?Зноем и холодом, жаждой и голодом в дикой пустынеТы, изнуренная, ты, обнаженная, вдовствуя бродишь.Где утешение, в чем утоление скорби находишь?»Так он пел. И однажды Джевала, подслушавши этуПесню, спросил у него: «По ком ты, Вагука, тоскуешь?Кто же та, о которой такую грустную песнюТак заунывно поешь ты?» — «Пою про жену сумасброда,Ею избранного, ею любимого, ум и богатствоВдруг потерявшего, ей изменившего, клятву святую,Данную ей пред богами, забывшего. С ней разлученный,Он уж давно в тоске, в раскаянье, в страхе, не знаяСкорби своей утоленья ни днем, ни ночью, бездомнымСтранником бродит. Но каждую ночь, об ней помышляя,Эту песню поет он. Скитаясь, как нищий, с терпеньемПьет он свою преступленьем налитую, горькую чашу,Чашу разлуки, и горе свое с одним лишь собоюДелит. Она же, которая с ним и в беде не рассталась,Им в пустыне забытая… Где она? Что с ней? Лишь чудоЖизнь могло сохранить ей, со всех сторон окруженнойСмертью в лесах, где гнездится и дикий зверь и разбойник.Эту повесть он сам рассказал мне. С тех пор и пою яПесню его, как сам он поет, и об нем сокрушаюсь».

Бима, царь Видарбы, узнав о бедствии Наля,Царство свое проигравшего в кости, немедленно созвалВсех видарбинских брахманов и так им оказал: «ОтыщитеДочь мою Дамаянти и Наля-царя; кто узнает,Где мои дети, и их ко мне приведет, тот получитТысячу самых отборных быков и деревню, как людныйГород богатую; тот же, кто, их не приведши, хоть с вернойВестью об них ко мне возвратится, также получитДесять сотен быков». Брахманы поспешно на север,Полдень, восток и запад пошли отыскивать Наля;Всюду, по всем областям, городам, деревням, по безлюднымДиким лесам, по горам, по равнинам, по разным дорогамДолго ходили они; но напрасно — ни слуха, ни вестиНет ни о Нале-царе, ни о верной его Дамаянти.Вот наконец один из брахманов, Суде́ва, достигнулГорода Шедди, и там во дворце, на празднике царском,Он Дамаянти увидел. Подле царевны Сунанды,В платье печальной вдовы, на лице покрывало, близ светлой,Радостной девы она там стояла — жена, по супругеМрачно скорбящая, тень близ света, алмаз без сиянья,День без солнца, краса, двойным покровом от взоровСкрытая — черным платьем и черным горем. УвидяЭтот прекрасный, невидимо блещущий свет, догадалсяТотчас Судева, кто перед ним. Про себя он подумал:«Тот же образ я вижу, который столь сладостно светелБыл в то утро, когда все земные цари и владыки,С ними и вечные боги, в тревоге надежды смиренноЖдали, кому из них благодатную руку подаст Дамаянти.Это она, полногрудая, темнокудрявая, райскимБлеском очей веселящая душу, любовь и утехаМира; она, молодая лилея, лишенная корня,Лотос, слоновой стопой сокрушенный, высокое в низком;Это она, по супруге скорбящая, вместе с супругомВсю потерявшая жизнь, как источник, ныне безводный,Некогда быстро бежавший, как лунная ночь по затменьеПолном луны, поглощенной внезапно небесным драконом;Это она, достойная жить в перламутровом царскомДоме, живущая ныне в чужом сиротою бездомной;Славная царской породою в горьком бесславном изгнанье;Счастья достойная, жарко любящая, чуждая счастью,Чуждая сладкой любви. Ее измучено сердцеСтрастным стремленьем к супругу, избранному сердцем; на светеМуж — украшенье жены; потеряв сей небесно прекрасныйПерл, и блестящая тратит свой блеск. Но где ж он, могучийНаль? Перенес ли разлуку с такою женою иль мертвыйПал, утратив ее? И мне всю душу пронзаетГоре при виде ее красоты сокрушенной, при встречеОгненно-темных ее, в слезах угасающих взоров.Скоро ль, скоро ль, весь мир исходив путем испытанья,К цели желанной достигнет она и с желанным супругом,С милым души, с властителем жизни встретится в миреТак, как звезда встречается с месяцем? Скоро льС трона низверженный Наль возвратит Дамаянти и трон свой?О! какое блаженство тогда для обоих, друг другуРавных прелестью, доблестью, знатностью рода и славойПредков! Мне должно теперь подойти с утешительным словомК ней, сокрушенной». Так говорил многомудрый СудеваСам с собою; потом он к тому приблизился месту,Где одиноко стояла среди многолюдства с печальнойДумой своей Дамаянти. «Здравствуй, роза Видарбы, —Ей он сказал, — я Судева, брахман видарбинский; царь Бима,Твой родитель, жив, и здоров, и царствует мирно;Здравствует с ним и твоя благодушная мать, управляяДомом; здравствуют братья твои, здравствуют дети,Мирно цветя под защитою деда и бабки. Но гореВсех по тебе сокрушило. И ныне по целому светуИщут брамины тебя; отыскать же позволили богиМне». Дамаянти, узнавши его, залилася слезами;Стала потом о родных, о друзьях, знакомых и ближнихСпрашивать. «Выросли ль дети?» — она напоследок спросила.С этим словом рыданье стеснило ей грудь, и с прекрасныхДлинных ресниц покатилися крупными каплями слезы.Видя, что плачет она в разговоре с брамином, Сунанда.Сильно встревожась, сказала немедленно матери: «НашаГостья плачет; какой-то брамин говорит с ней, и, верно,С ним знакома она, и его слова пробудилиЭту печаль». Тогда из покоев внутренних вышлаМать-царица; увидя брамина, она повелелаК ней его привести; и его расспрашивать сталаТак: «Расскажи мне об ней что ведаешь. Кто и какогоРода она? Чья дочь? Чья жена? И с родными какоюСтранной судьбою рассталась? И здесь ты ее по какомуТайному признаку мог распознать? Обо всем откровенноМне расскажи». И, сев на ему указанном месте,Так рассказывать начал Судева, брамин многомудрый.

«Царствует ныне в Видарбе царь Бима, до старости позднейВ славе доживший; а странница эта есть Дамаянти,Дочь видарбинского Бимы, жена нишадского Наля.Наль же, сын Виразены, бывший владыка Нишады, безумноВ кости все царство свое проиграл недостойному брату.С той поры, покинув Нишаду с женою, пропал онБе́з вести. Бима послал нас отыскивать дочь. И случайноВ вашем царском дворце в печальной, таинственной гостьеВашей узнал я ее… И кто не узнал бы? На светеНет Дамаянти другой, столь прекрасной душою и телом.Есть притом и примета: на лбу под густымиКудрями светлая скрыта звезда, как за облаком месяц;С нею она родилася; ее сам Брама заметилЗнаком святым благодати; но знак сей одним лишь браминам,Видящим здесь красоту неземную, служителям Брамы,Может быть видим; и я очами брамина, как златоВ темной руде, как в пепле горячем огонь сокровенный,Тотчас узнал Дамаянти, красы несказанной светило».Кончив рассказ свой, Судева умолк. Тут царевна Сунанда,Тихо подкравшись к подруге, с ее головы покрывалоВдруг сорвала и кудри волос, осенявших прекрасныйЛоб видарбинской царевны, откинула: ярко, как месяц,Тучу пронзивший, блеснула оттуда звезда благодати.То увидя, Сунанда в слезах умиленья припалаК сердцу ее; царица заплакала также; и все три,Крепко обнявшись, слиянные сердцем, стояли безмолвно,Слезы сливая с слезами. Вот напоследок сказалаМать-царица: «Ты дочь моей сестры, Дамаянти.Наш знаменитый отец был владыка дафернский Судеман;Бима выбрал сестру, меня избрал Вирава́гу.Я и тебя младенцем видала в то время, когда мыВместе с сестрой навестили в Даферне отца. И тогда ужЭта звезда сияла на лбу у тебя. ДогадаласьТотчас я, кто ты, как скоро ты странницей грустной явиласьЗдесь, и дочерью сердце тебя нарекло. Оставайся жС нами, мой дом есть твой; и все подвластное сынуЦарство также твое. Живи в любви и согласьеС нами; будь дочерью мне, будь нежной сестрою Сунанде». —«Долго я здесь незнакомкой в довольстве жила, — отвечалаТетке своей Дамаянти, — не знала нужды, под защитойВерной была и в горе встречала веселье; но будетМне веселее в Видарбе с родным отцом и с родноюМатерью. С миром меня отпусти; я давно уж с своимиБлижними розно; отсюда слышится мне, как сироткиДети мои, по матери плача, ее издалекаКличут и ей говорят: без отца мы; на что ж намБыть и без матери? Если свое благотворное делоТы довершить надо мною желаешь, то дай мне скорееСредство в Видарбу к своим возвратиться». — «Исполнена будетВоля твоя, красота звездоносная», — так отвечалаМать-царица; потом, с позволения сына, владыкиЦарства шеддийского, в путь снарядила милую гостью;Пищу с питьем на дорогу сама царевна СунандаЕй приготовила; дали коней с колесницею; далиТакже и стражей, дабы ее на пути охраняли;С плачем расстались потом. И вот наконец возвратиласьК ближним своим Дамаянти. И много в Видарбе весельяБыло при встрече ее. Когда ж Дамаянти со всемиСвиделась, с милою матерью, с добрым отцом и с роднымиБратьями, сродников всех и знакомых увидела, к сердцуВ сладких слезах прижала детей, — то первой заботойБыло ее принести благодарность богам и браминовВсех одарить. И Бима исполнил свое обещанье:Тысячу жирных быков с селом, богатым как город,Дал он брамину Судеве. Награду такую сначалаОн обещал лишь тому, кто найдет Дамаянти и Наля;Но, блаженный свиданием с дочерью, он уж не думалБоле о Нале. Зато не забыла о нем Дамаянти.Ночь одну проведя в жилище отца, на другой деньМатери так Дамаянти сказала: «Если ты хочешьЖизнь мне мою сохранить, возврати мне прекрасного Наля».То услыша, царица заплакала горько и словаЕй отвечать не могла от слез и рыданья. И вместеС нею домашние все сокрушались, и громким стенаньемВсе жилище ее наполнялось. И вот что царицаБиме, властителю многих народов, сказала: «ОткрылаСердце свое мне наша дочь Дамаянти; по миломНале тоскует она несказанно. А где он? Удастся льТак же найти и его, как найти удалось Дамаянти?»Бима при этих словах опять вызывает браминовНовую службу ему сослужить. «Святые брамины, —Им говорит он, — идите по всем путям и дорогамНаля отыскивать; с ним разлученная, гаснет от горяДочь Дамаянти». Брамины, немедленно в путь изготовясь,Все собрались к Дамаянти услышать ее повеленье;Их приняла, улыбаясь сквозь слезы, она и сказалаТак: «Куда б ни пришли вы и где бы его ни искали —В городе ль, в царском дворце ли, в деревне ли, в хижине ль бедной —Всюду одно повторяйте, вытвердив то, что скажу вам:«Где ты, игрок? Куда убежал ты в украденном платье,В лесе покинув жену? Она, почерневши от зноя,В скудной одежде, тобою обрезанной, ждет, чтоб обратноК ней ты пришел. По тебе лишь тоскует она и ни разуСна не вкусила с тех пор, как, себе на погибель, заснулаВ том лесу, где тобой так безжалостно брошена. То лиТы обещал ей супружеской клятвой? Покров и защитаМуж для жены; а ты что сделал с своею женою,Ты, величаемый мудрым, твердым, благим, благородным?»Помните эти слова и их везде повторяйте.Если же кто вам на них отзовется, то знайте, что этоНаль; и тогда немедля разведайте, кто он? Когда жеСловом каким он вам возразит, то скорее, скорееЭто слово мне передайте, брамины. Но будьтеС ним осторожны, чтоб он догадаться не мог, что за ним выПосланы мной, и чтоб снова не скрылся. Идите с богамиВ путь свой, брамины, ищите Наля, везде повторяяГрустную песню мою, воздыханья любви сокрушенной».Данные им наставленья принявши, по разным дорогамВсе разошлися брамины отыскивать Наля; и всюду,В людных, больших городах, в богатых палатах, в убогихХижинах, в темных лесах, по горам, по полям, по долинам,Где только был человеческий след, неусыпно искалиНаля они, везде повторяя слова Дамаянти,Грустную песню ее, воздыханья любви сокрушенной.

Глава осьмая