Василий Жуковский - Том 3. Орлеанская дева. Эпические произведения Страница 65

Глава осьмая

Вот по странствии долгом один из браминов, Парна́даИменем, с вестью такою пришел к Дамаянти: «ПовсюдуНаля искав безуспешно, пришел наконец я в Айоду.Там пред царем Ритуперном твои слова произнес я;Царь ничего не сказал мне в ответ, и никто из придворныхТакже мне не дал ответа. Когда ж я, простясь с Ритуперном,Вышел из царских покоев, со мной повстречался служительЦарский с руками короткими, малого роста, ВагукаИменем; дело его смотреть за царевой конюшней;Видом он некрасив; зато великий искусник готовитьПищу; так же чудесно правит конями: он можетВ сутки сто миль проскакать их заставить. И вот что с глубокимВздохом, от слез задыхаясь, сказал мне этот Вагука:«В бедности, в горести терпят безропотно с верой смиреннойНеба достойные, долгу супружества верные жены;Сердце их кроткое нежным прощением мстит за обиду.Если в безумии все свои радости, свет и усладуЖизни, расставится с верной подругою, жалкий преступникСам уничтожить мог; если, отчаянный, платья лишенныйХитрыми птицами, голодом мучимый, он удалилсяТайно от спутницы, если он с той поры денно и ночноВсе по утраченной плачет и сетует — доброй женоюБудет оплакан он; что б ей ни встретилось доброе, злое,Нежному, верному сердцу покажется горе не горем,Радость не радостью; будет лишь памятно бедствие мужа,Тяжкой виной своей в горе лишенного всякой отрады».Эти услышав слова, я решился немедля пуститьсяВ путь обратный. Царевна, сама теперь ты рассудишь,С доброю ль вестью к тебе я пришел». Дамаянти, ПарнадуВыслушав, тотчас к царице пошла и так ей сказала:«Слушай, родная; о том, что я сделать хочу, мой родительБима ведать не должен; хочу я брамина СудевуВ царство Айоду послать; награды своей половинуОн заслужил, вот случай ему заслужить и другую:Вам возвратил он меня, пускай возвратит вам и Наля».Мать согласилась на просьбу плачущей дочери; тайноВсё учредили они, и царь не узнал ни о чем. ОдарившиЩедро Парнаду, царевна сказала: «Когда возвратитсяСчастливо царь мой желанный, получишь ты вдвое; ты первыйСлед нам к нему указал». И доволен остался ПарнадаТою наградой. Тогда Дамаянти, призвавши Судеву,Так сказала: «Судева, иди к царю РитупернуВ царство Айоду; явися ему, но так, чтоб подумалЦарь Ритуперн, что зашел ты в Айоду случайно, и вот чтоСкажешь ему ты, как будто без всякого умысла: «БимаСнова сзывает в Видарбу царей и царевичей; сноваХочет супруга избрать Дамаянти: уж съехалось многоК ней женихов». И ежели знать пожелает он, скоро льДолжен быть выбор, назначен ли день, отвечай ты: «Я вижу,Царь, что тебе одному неведомо то, что известноЦелому свету; день назначенный — завтра; и еслиСам ты отведать счастья намерен, то можешь в ВидарбуНынче же к ночи поспеть; у тебя есть конюх, искусныйПравить конями; он в сутки сто миль проскакать их заставит;Только не медли: завтра чем свет Дамаянти объявитВыбор; о Нале ж ни слуха, ни вести; и, верно, погиб он.Если же хочешь ты знать, от кого я о сказанном слышал,Знай, государь, что я слышал о том от самой Дамаянти».

Вот и приходит Судева к царю Ритуперну. То былоРано поутру. И только что ложную повесть браминаВыслушал царь, как, с места вскочивши, воскликнул: «СкорееКликнуть Вагуку сюда!» Когда же Вагука явился —«Верный конюший, — сказал Ритуперн, — мне должно в ВидарбуНынче ж поспеть; Дамаянти опять выбирает супруга;Завтра утром она объявит свой выбор. ИскусствоНыне свое покажи мне, Вагука, на деле; посмотрим,Можешь ли в сутки сто миль проскакать на конях, не кормивши?»Царская речь наполнила ужасом Налеву душу.«Что замышляет, — подумал он сам про себя, — Дамаянти?Или она от скорби лишилась ума? Иль какуюХитрость задумала? Может ли быть, чтоб она на такоеДело решилась, она, непорочная, верная, светлыйАнгел любви? Неужель, оскорбленная мной так жестоко,Хочет отмстить мне она, смиренно-незлобный эдемскийГолубь? Но женское сердце изменчиво; я же пред неюСлишком виновен; прекрасную младость ее погубил я;В долгой разлуке со мной разлучилась она и с любовью.Но, позабывши меня, как могла позабыть ДамаянтиНаших детей? Мне должно разведать, что ложь и что правдаВ этом слухе, и волю царя для себя я исполню».Так он в мыслях решил и, покорно ко груди прижавшиРуки, царю отвечал: «Несомненно, исполнена будетЦарская воля твоя; мы нынче ж поспеем в ВидарбуК вечеру». Вот на конюшню Вагука пошел, чтоб надежныхВыбрать коней, и выбрал тощих, тяжелых, ноздристых,Тонконогих, толстоголовых, с щетинистой шерстью,С длинными шеями, с гривой встопорщенной, огненно-диких.Выбор такой царя изумил. «Ты шутишь, Вагука, —С гневом сказал он, — как будто в насмешку, из целой конюшниВыбрал ты самых негодных коней. В такую дорогуМожно ль на клячах подобных пускаться?» — «То добрые кони,Царь-государь, — Вагука ответствовал, — вот и приметы:Две на лбу, одна на груди и три на копытах;Духом домчимся на этих конях до Видарбы; но еслиВыбрать других ты желаешь, то сам укажи их; готов яВолю исполнить твою». — «Пускай по-твоему будет, —Царь отвечал, — тебя не учить мне; закладывай, едем».Выбранных им четырех коней заложил в колесницуНаль и сел в нее с Ритуперном: и с ними, по просьбеНаля, сел Варшнея. Собравши в могучую рукуВожжи и ими тряхнув, как браздами излучистых молний,Наль закричал: «Изготовьтесь вы, добрые кони; чтоб нынче жБыть нам в Видарбе!» И, дрогнув, пред ним на колени упалиКони; легким движеньем руки опять он их поднялНа ноги, голос смягчил и, ласковым словом придав имЖару, крикнул: «Вперед!» Они понеслися как вихри.Царь Ритуперн на бег их смотрел с немым изумленьем.В то же время, расслушав, сколь был таинственно звученГром колесницы, и видя, что вожжи со свистом и трескомБили коней по бокам и, как молнии, быстро сверкали,Думу глубокую думал Варшнея: «Откуда ВагукаМог получить такое искусство и кто он? Не сам лиКо́ней державного бога богов повелитель Мета́лис?Или он Наль, сокрывший себя под личиной урода?Налева образа нет здесь, но есть здесь Налева сила.Кто же мне правду откроет? Давно из древних преданийВедаем мы, что земные цари, по воле судьбиныЗдесь, на земле, иногда превращенные, странствуют тайно.Этот уродливый конюх не может быть Налем великим;Тот же, под кем, как гроза в небесах, гремит колесница,Кто он иной, как не Наль, мой великий владыка?» Так думалМолча Варшнея и в бедном Вагуке угадывал Наля.

Кони, без крыльев крылатые, властию Наля как буряМчались вперед по горам, по долам, через реки, потоки.Вдруг сорвалась с головы Ритуперна повязка. «Вагука,Стой! — он сказал. — Пускай Варшнея подаст мне повязку». —«Поздно! — ответствовал Наль-Вагука, — уж мы отскакалиБолее мили; оставим повязку». Царь изумился;Вдруг он увидел вдали Вибитаку, ветвисто-густоюСенью покрытое дерево. «Слушай, Вагука, — сказал он, —Здесь, на земле, никто не имеет всезнанья; в искусствеПравить конями ты первый; зато мне далося искусствоСчета, и знаю я тайну играть наверное в кости.Видишь ли там, вдалеке, то ветвистое дерево? МногоЛистьев на нем и много плодов; но много их также,С ветвей упавших, лежит на земле. Так знай же: упалоЛистьев четыреста три, и с ними свалилось сто десятьСпелых плодов; всех сучьев семьсот сорок девять; на сучьяхЛистьев осталося пять миллионов и восемь; плодов жеТысяча триста пятнадцать созревших, восемьсот сорокТри созревающих, семьдесят восемь гнилых. Хоть поверкуСделай, мой счет без малейшей ошибки». В эту минутуБыли они уж близ дерева. «Стойте, — воскликнул Вагука, —Добрые кони; такому чудному счету нельзя мнеПрежде поверить, пока плодов, и сучьев, и листьевСам не сочту я на дереве этом. Варшнея подержитВожжи, покуда я буду считать». Ритуперн ужаснулся.«Что ты задумал, Вагука? — сказал он. — Не время нам медлить».Но Вагука (был умысел свой у него) непременноСчет поверить хотел. «Подожди, — царю отвечал он, —Или — если уж так ты поспешен, — прямо, все прямоЭтой дорогой ступай; Варшнея будет конямиПравить». На то Ритуперн возразил, стараясь ВагукуЛаской смягчить: «Не упрямься, добрый Вагука; в искусствеПравить конями тебе подобного нет, и в ВидарбуТолько с тобою одним поспеть нам к вечеру можно.Я (сам видишь ты это) во власти твоей; не держи жеДоле меня; я сделаю все в твое угожденье,Если только в Видарбу доедем прежде, чем сядетСолнце». Вагука вместо ответа, коней удержавши,С козел сошел и начал спокойно считать по порядкуПрежде плоды, за плодами сучья, за сучьями листья.«Счет плодов без ошибки, — сказал он царю Ритуперну. —Вот поглядим, не ошибся ль ты в счете сучьев и листьев?»Царь кипел нетерпеньем. «Будь же доволен, Вагука,Разве мало тебе одного доказательства?» — «Мало,Царь-государь, — Вагука сказал, — но если ты хочешьРазом все кончить, то сам объясни мне, как мог ты так многоСчесть в такое короткое время?» — «Знай же, — воскликнулЦарь (не от доброй души, а взбешенный упорством Вагуки), —Я одарен могуществом счета и тайным искусствомВ кости играть наверное». — «Ежели так, то теперь жеТо и другое мне передай; в замену искусствоПравить конями получишь», — сказал Вагука. «Согласен, —С гневом ответствовал царь, — и могущество счета и тайнуВ кости играть я тебе отдаю; от тебя же, Вагука,Дар твой приму, как скоро приедем в Видарбу». Лишь толькоВымолвил слово свое Ритуперн, как у Наля открылисьОчи, и он все ветви, плоды и листы Вибитаки.Разом мог перечесть; и в то же мгновенье, когда онДанную силу в себе ощутил, сокрытый дотолеВ сердце его искуситель Кали оттуда исторгсяДымом и мглою своей обхватил Вибитаку. При первомЧувстве свободы Наль обеспамятел; скоро, однако,Он очнулся и, видя лицом к лицу пред собоюЗлого врага своего, хотел проклясть нечестивца;Но Кали возопил, поднявши руки смиренно:«Наль, воздержися от клятвы; уже довольно наказалБыл я проклятьем, в минуту страданья твоею женоюПротив меня изреченным (хотя и был ей неведомОбщий ваш враг). С тех пор я, замкнутый в тебе, как в темнице,Столь же был горем богат, сколь ты был радостью беден.Мучимый ядом царя Змеиного, денно и ночноСам я себя проклинал. Пощади же меня, благодушныйНаль; я отныне бессилен; отныне каждый, кто повестьБедственной жизни твоей прочитает, тебя прославляя,Будет от козней моих огражден и власти подобныхМне зловредных духов недоступен». Смягченный молящимСловом врага побежденного, Наль воздержался от клятвы.Сам же Кали в Вибитаку вселился, и полное жизниДерево мигом засохло. При чуде таком изумилсяЦарь Ритуперн (того же, что с Налем в эту минутуДелалось, видеть и слышать не мог он). Едва искусительСкрылся — от муки избавленный, радостно блещущий, новойЖизнию пламенный, вдвое могучий, сел в колесницуНаль, и кони помчались; а он, упредив их, душоюБыл уж в Видарбе, там, где была Дамаянти, куда онС сердцем, свободным от зла, но все еще бедный, бездомныйЦарь, возвращался под видом чужим, никому не знакомый.

Глава девятая