Сергей Городецкий - Избранные произведения. Том 1 Страница 68

Фонтан

Четыре прекрасных наядыЗа полные груди своиСхватились, и держат, и радыПриливу жемчужной струи.

Над ними Нептун величавыйСтоит, молчалив и красив,О девах любви и забавы,О них навсегда позабыв.

Он бог. Что же помнить о девах?Им — счастье. Ему — не беда,Коль в бронзовых трепетных чревахЧетыре он зачал плода.

Рим

Был день тот задумчиво-хмурым,И в облако кутался Рим,Когда вознеслись ДиоскурыПред медленным взором моим.

Я легкой стопой в Капитолий,Гробницу истории, шел.Волчица металась в неволе,И крыльями двигал орел.

В блаженном раздумье АврелийСкакал на могучем коне,И кудри его зеленели,Как матерь-земля по весне.

Привет тебе, Рим! Величав тыВ руинах свершенной мечты!К тебе всех веков аргонавтыПлывут за руном красоты.

И я, издалёка паломник,Внимая полету времен,Стою здесь, как будто припомнивКакой-то счастливейший сон.

Сорренто

В небо дымчатые пинииМощным взлетом вгнетены.Ты скажи мне, море синее,Что прекрасней тишины?

За примолкшими вулканамиСпит безбурная лазурь.Я зову устами пьянымиДни смятения и бурь.

Я на миг душой взволнованнойК тишине морской приник,Но, плененный, но, окованный,Только в бурях я велик.

Не для нас покой таинственный,Созерцанье не для нас.Извержений дым воинственныйНаш окутывает час.

Девушка из Помпеи

Душою северной и снежной,Уставшей в горестях святых,Я полюбил тебя так нежно,Как не любил я дев земных.

Прекрасных ног твоих движенье,Невинный контур легких ног,Я без волшебного волненьяНи разу созерцать не мог.

А жест, каким ты защищаласьОт изумительной судьбы, —Мне это сразу показалось —Был жестом царственной мольбы.

В последний раз взметнулись косы,Последний раз стеснило грудь,И пепла жгучего заносыВсё скрыли в темноту и жуть.

Двух тысяч лет полет спокойныйТвоей не тронул красоты,И в сером камне стан твой стройныйНавеки обнажила ты.

Так странен этот гроб музейный,Витрина лучшего стекла,Когда жива ты — от лилейнойНоги до чистого чела!

Дума

Я был бесчувственным, как камень,От горя, муки и кручин.Но солнце вновь блаженный пламеньВо мне зажгло: я — солнца сын.

Я вновь Италией прекраснойСредь виноградников лечуИ знаю: в жизни не напрасноЛюбви и света я хочу.

Не узам темным, не веригамЛюдская жизнь обречена,А вечным взлетам, буйным мигам,Причастью алого вина.

Весной безлиственные лозыПо осень гроздья понесут.Безостановочные слезыНад миром сети не сплетут.

Ведь в струях слезных многоцветнейВосстанут радуги круги,Лишь вверься солнцу безответней,Пред светом в темный день не лги!

В саду у Репина

1. «Какой старинной красотою…»

Какой старинной красотоюУединенный сад цветет,Где жизнью мудрой и простоюХудожник радостно живет?

Недвижим дремлющие воды,Красивы ивы у воды.Содружны здесь с рукой природыЛюдские мирные труды.

Там куст сиреневый посажен,Там брошен камень-великан.Из-под земли на много саженСтуденый вверх летит фонтан.

А посредине сада домик —Как будто сказка наяву —Стоит и тянется в истомеС земли куда-то в синеву.

Он весь стеклянный, весь узорный,Веселый, смелый и чудной.Его завидев, ворон черныйЛетит пугливо стороной.

А певчих птиц семья цветнаяГнездится густо близ него,Своей игрой напоминая,Что жизнь — земное торжество!

2. «Выйдет в курточке зеленой…»

Выйдет в курточке зеленой,Поглядит на водомет,Зачерпнет воды студенойИ с улыбкою испьет.

Светлый весь, глаза сияют,Голубую сединуВетер утренний ласкает,Будто легкую волну.

Семь десятков за плечами,А как будто ноши нет!Детски зоркими очамиОн глядит на белый свет.

Не устал он, не измаян,Полон силы и борьбы,Сада яркого хозяин,Богатырь своей судьбы.

Солнце всходит, пышет златом…Тихо, тихо он стоитИ за облаком крылатымВзором ласковым следит.

Может быть, он видит детство,Молодых начало дней,Озорное малолетство,Вырезных своих коней?

Иль, черемуху почуявВ легковейном ветерке,Видит вешний свой ЧугуевВ невозвратном далеке?

Разговор с Русью

Огни последнего трактираНочь подобрала под бурнус.Дорога вырвалась из мираВ лесную тьму, в ночную Русь.

Еще вдали в селе звенелиРебят веселых голоса.Но с каждым шагом глуше нелюдьИ непрогляднее леса.

Ямщик смекнул: «Куда ж мы гоним?Куда ты едешь?» — «Трусишь? Стой!»Я слез, и укатили кони,Укутываясь темнотой.

Один. Родимой тишиноюЛесная дышит чернота.И высь, где звезды светом ноют,К земле пригнулась у куста.

«Русь! Это ты? — Истомой слухаПытаю мать. — Ты слышишь, Русь?»— «Да, это я. И я, старуха,На маленьком не помирюсь.

Да где ж ты был? Да что ж ты делал?»— «Я был с тобой. В веках. Не в тех,Где ты под плеткою радела,В бреду выдумывая грех».

«В каких?» — «В невиданных, в грядущих,Где ты доныне не была,Где всех отрады неимущихТы в пурпур счастья облекла».

«Да это ты из сказок вычелПро сласть кисельных береговИли подслушал в песне птичьейВ туманном мареве лугов.

Как встарь, я в топях и оврагах,Как встарь, костьми меня мостятПожар и мор, беда и брага,Как встарь, соловушки мне льстят».

«А ну-ка, мать, привстань немного.Прислушайся к себе сама!..»И расхлестнулась вдаль дорогойШуршащая лесами тьма.

Я на руках не то у ели,Не то у матери родной.И дышит древней силы хмелемВ лицо мне сумрак вороной.

И смотрят шире ночи очи,Зарницы рвут ресниц покров,И сердце влажное клокочетЗа грудью в волосах лесов.

Мне жутко, и тепло мне. «Что жеТы видишь? Что ты слышишь, мать?»И — вихрем вслух: «На то похоже,Что буду солнце подымать».

Ландыш

О чем вы шепчетесь, кусты?О бездне синей высоты?О сумраке у ног своих,Где ландыш беленький притих?

Уже томит его жара,И умирать ему пора.А лето только подошло,Развеяв первое тепло.

Печален, кроток и красив,Сухие чашечки склонив,Последний раз он прозвенит,Последний раз он опьянит

Вечерний воздух, и земляПоглотит жемчуг со стебляВ грудь ненасытную свою.А я ей песенку спою.

Она дала, она взяла.Она сплела в один венокИ сладость первого теплаИ смерти горький холодок.

Горюшко