Марина Цветаева - Том 1. Стихотворения 1906-1920 Страница 69

14 июня 1920

Евреям («Так бессеребренно — так бескорыстно…»)

Так бессеребренно — так бескорыстно,Как отрок — нежен и как воздух синь,Приветствую тебя ныне и присноВо веки веков. — Аминь. —

Двойной вражды в крови своей поповскойИ шляхетской — стираю письмена.Приветствую тебя в Кремле московском,Чужая, чудная весна!

Кремль почерневший! Попран! — Предан! — Продан!Над куполами воронье кружит.Перекрестясь — со всем простым народомЯ повторяла слово: жид.

И мне — в братоубийственном угаре —Крест православный — Бога затемнял!Но есть один — напрасно имя ГарриНа Генриха он променял!

Ты, гренадеров певший в русском поле,Ты, тень Наполеонова крыла, —И ты жидом пребудешь мне, доколеНе просияют купола!

Май 1920

«Где слезиночки роняла…»

Где слезиночки роняла,Завтра розы будут цвесть.Я кружавчики сплетала,Завтра сети буду плесть.

Вместо моря мне — все небо,Вместо моря — вся земля.Не простой рыбацкий невод —Песенная сеть моя!

15 июня 1920

Земное имя

Стакан воды во время жажды жгучей:— Дай — или я умру! —Настойчиво — расслабленно — певуче —Как жалоба в жару —

Все повторяю я — и все жесточеСнова — опять —Как в темноте, когда так страшно хочешьСпать — и не можешь спать.

Как будто мало по лугам снотворнойТравы от всяческих тревог!Настойчиво — бессмысленно — повторно —Как детства первый слог…

Так с каждым мигом все неповторимейК горлу — ремнем…И если здесь — всего — земное имя, —Дело не в нем.

Между 16 и 25 июня 1920

«Заря пылала, догорая…»

Заря пылала, догорая,Солдатики шагали в ряд.Мне мать сказала, умирая:— Надень мальчишеский наряд.

Вся наша белая дорогаУ них, мальчоночков, в горсти.Девчонке самой легконогойВсе ж дальше сердца не уйти!

Мать думала, солдаты пели.И все, пока не умерла,Подрагивал конец постели:Она танцóвщицей была!

…И если сердце, разрываясь,Без лекаря снимает швы, —Знай, что от сердца — голова есть,И есть топор — от головы…

Июнь 1920

«Руки заживо скрещены…»

Руки заживо скрещены,А помру без причастья.Вдоль души моей — трещина.Мое дело — пропащее.

А узнать тебе хочетсяА за что я наказана —Взглянь в окно: в небе дочистаМое дело рассказано.

Июнь 1920

«Был Вечный Жид за то наказан…»

Был Вечный Жид за то наказан,Что Бога прогневил отказом.Судя по нашей общей каре —Творцу кто отказал — и тварямКто не отказывал — равны.

Июнь 1920

«Дом, в который не стучатся…»

Дом, в который не стучатся:Нищим нечего беречь.Дом, в котором — не смущаться:Можно сесть, а можно лечь.

Не судить — одно условье,. . . . . . . . . . . . . . .Окна выбиты любовью,Крышу ветром сорвало.

Всякому —…. ты сам Каин —Всем стаканы налиты!Ты такой как я — хозяин,Так же гостья, как и ты.

Мне добро досталось даром, —Так и спрячь свои рубли!Окна выбиты пожаром,Дверь Зима сняла с петли!

Чай не сладкий, хлеб не белый —Личиком бела зато!Тем делюсь, что уцелело,Всем делюсь, что не взято.

Трудные мои завязки —Есть служанка — подсобит!А плясать — пляши с опаской,Пол поклонами пробит!

Хочешь в пляс, а хочешь в лежку, —Спору не встречал никто.Тесные твои сапожки?Две руки мои на что?

А насытила любовью, —В очи плюнь, — на то рукав!Не судить: одно условье.Не платить: один устав.

28 июня 1920

«Уравнены: как да и нет…»

Уравнены: как да и нет,Как черный цвет — и белый цвет.Как в творческий громовый час:С громадою Кремля — Кавказ.

Не путал здесь — земной аршин.Все равные — дети вершин.

Равняться в низости своей —Забота черни и червей.В час благодатный громовойВсе горы — братья меж собой!

Так, всем законам вопреки,Сцепились наши две руки.

И оттого что оком — желт,Ты мне орел — цыган — и волк.

Цыган в мешке меня унес,Орел на вышний на утесВосхитил от страды мучной.

— А волк у ног лежит ручной.

<Июнь — июль 1920>

Ex — Ci-Devant[47]

(Отзвук Стаховича)

Хоть сто мозолей — трех веков не скроешь!Рук не исправишь — топором рубя!О, откровеннейшее из сокровищ:Порода! — узнаю Тебя.

Как ни коптись над ржавой сковородкой —Всё вкруг тебя твоих Версалей — тишь.Нет, самою косой косовороткойТы шеи не укоротишь.

Над снежным валом иль над трубной сажейДугой согбен, всё ж — гордая спина!Не окриком, — всё той же барской блажьюТебе работа задана.

Выменивай по нищему АрбатуДрянную сельдь на пачку папирос —Всё равенство нарушит — нос горбатый:Ты — горбонос, а он — курнос.

Но если вдруг, утомлено получкой,Тебе дитя цветок протянет — в дань,Ты так же поцелуешь эту ручку,Как некогда — Царицы длань.

Июль 1920

«И если руку я даю…»

И если руку я даю —То погадать — не целовать.

Скажи мне, встречный человек,По синим по дорогам рек

К какому морю я приду?В каком стакане потону?

— Чтоб навзничь бросил наповал —Такой еще не вырос — вал.

Стакан твой каждый — будет пуст.Сама ты — океан для уст.

Ты за стаканом бей стакан,Топи нас, море-окиян!

А если руку я беру —То не гадать — поцеловать.

Сама запуталась, паук,В изделии своих же рук.

— Сама не разгибаю лба, —Какая я тебе судьба?

<Июль 1920>

«Сколько у тебя дружочков…»

— Сколько у тебя дружочков?Целый двор, пожалуй?— После кройки лоскуточков,Прости, не считала.

— Скольких перепричащала?Поди, целый рынок?— А на шали бахроминок,Прости, не считала.

— А сердца покласть в рядочек —Дойдешь до Китая?— Нынче тиф косит, дружочек!Помру — сосчитаю.

Две руки — и пять на каждой —Пальчиков проворных.И на каждом — перстенечек.(На котором — пó два.)

К двум рукам — все пальцы — к ним жеПерстеньки прибавить —Не начтешь и пятой доли<Всех>, кого любила!

<Июнь-июль 1920>

«Ветер, ветер, выметающий…»

Ветер, ветер, выметающий,Заметающий следы!Красной птицей залетающийВ белокаменные лбы.

Длинноногим псом ныряющийВдоль равнины овсяной.— Ветер, голову теряющийОт юбчонки кружевной!

Пурпуровое поветрие,Первый вестник мятежу, —Ветер — висельник и ветреник, —В кулачке тебя держу!

Полно баловать над кручами,Головы сбивать снегам, —Ты — моей косынкой скрученныйПо рукам и по ногам!

За твои дела острожные, —Расквитаемся с тобой, —Ветер, ветер в куртке кожаной,С красной — да во лбу — звездой!

<Июль 1920>