Борис Корнилов - Стихотворения. Поэмы Страница 7

Февраль 1929

Начало зимы

Довольно.Гремучие сосны летят,метель нависает, как пена,сохатые ходят,рогами стучат,в тяжелом снегу по колено.

Опять по курятникам лазит хорек,копытом забита дорога,седые зайчихи идут попереквосточного, дальнего лога.Оббитой рябиныпоследняя гроздь,последние звери —широкая кость,высоких рогов золотые концы,декабрьских метелей заносы,шальные щеглы,голубые синцы,девчонок отжатые косы…

Поутру затишье,и снег лиловатыймое окружает жилье,и я прочищаю бензином и ватойцентрального боя ружье.

1929

Лес

Деревья, кустарника пропасть,болотная прорва, овраг…Ты чувствуешь —горе и робостьтебя окружают…и мрак.

Ходов не давая пронырам,у самой качаясь луны,сосновые лапы над миром,как сабли, занесены.

Рыдают мохнатые совы,а сосны поют о другом —бок о бок стучат, как засовы,тебя запирая кругом.

Тебе, проходимец, судьбою,дорогой — болота одни;теперь над тобой, под тобоюгадюки, гнилье, западни.

Потом, на глазах вырастая,лобастая волчья башка,лохматая, целая стаяохотится исподтишка.

И старая туша, как туча,как бурей отбитый карниз,ломая огромные сучья,медведь обрывается вниз.

Ни выхода нет, ни просвета,и только в шерсти и зубахпогибель тяжелая этаидет на тебя на дыбах.

Деревья клубятся клубами —ни сна,   ни пути.      ни красы,и ты на зверье над зубамисвои поднимаешь усы.

Ты видишь прижатые уши,свинячьего глаза свинец,шатанье слежавшейся туши,обсосанной лапы конец.

Последние два шага,последние два шага…

И грудь перехвачена жаждой,и гнилостный ветер везде,и старые сосны —над каждойпо страшной пылает звезде.

1929

Лесной пожар

Июлю месяцу не впервойдавить меня тяжелой пятой,ловить меня, окружая травой,томить меня духотой.

Я вижу, как лопнула кожурабагровых овощей, —на черное небо пошла жара,ломая уклад вещей.

Я задыхаюсь в час ночнойи воду пью спеша,луна — как белый надо мнойкаленый край ковша.

Я по утрам ищу… увы…подножный корм коню —звон кругомот лезвий травы,высохшей на корню.

И вотначинает течь смола,обваривая мух,по ночам выходит из-за углаистлевшей падали дух.В конце концовполовина зариотваливается дрожа,болото кипит —на нем пузыри,вонючая липкая ржа, —и лес загорается.Дует на юг,поглубже в лес ветерок,дубам и осинамприходит каюк —трескучей погибели срок.Вставай,поднимайся тогда,ветлугай,с водою иди на огонь,туши его,задуши,напугай,гони дымок и вонь.Копай топорами широкие рвы,траву губи на корню,чтобы нельзя по клочьям травыдальше лететь огню.Чтобы между сосновых корнейс повадкой лесного клещамаленькое семейство огнейне распухало, треща.

Вставай,поднимайся —и я за тобой,последний леса жилец,иду вперед с опаленной губойи падаю наконец.

Огонь проходит сквозь меня.Я лег на пути огня,и падает на голову головня,смердя, клокоча и звеня.

Вот так прожитьи так умереть,истлеть, рассыпаясь в прах,золою лежатьи только шипеть,пропеть, не имея прав.

И новые сосны взойдут надо мной,взметнут свою красу,я тлею и знаю —всегда под сосной,всегда живу в лесу.

1929

Однажды ночью

Вот сумрак сер,и соловьив кустарникахи там —за мной,где я,где песни мои, —летают по пятам.По вечерампо пустырям,по всей земле кругомв обычном счете — тарарам,в конечном счете — гром.И, вдохновляем соловьем,гремящим при луне,я запеваю о твоемотношении ко мне.И снова на бумаге клокмоих любовных стихов,идет высокопарный слогдо первых петухов.До первых петухов — затемперемена тем.Курятника тяжелый дух,встает во тьме петух.Раздуто горло,страшен вид,изнеможден вконец,пернатый зверь ревет, хрипит,герой,божок,самец.Хвостов огромные кострылетят на страх врагам,и перья падают, пестры,чадя, к моим ногам.Его судьба — моя судьба,в лесу моя страна,и злом набитые зоба,и хрипнет горло, как труба,и сосны,и луна.И утро белое встаетсегодня, как вчера, —сегодня, как вчера, и вотдостоинство утра.В работе наших рук оно,а руки — вот они,оно порой заключенов зажиме пятерни.А руки — вот они. С пяти,с пяти часов утраони в работе, как в пути,до вечера, до десятисегодня, как вчера.И снова над столом моим,над бестолочью сновбессонницы табачный дым,основа всех основ.Моей страны высокий дух,стихии, наконец,тяжелый, пламенный петух,герой,божок,самец.Потом и он идет во тьмуи пропадет совсем,огромный,золотой, —кому я здесь обязан всем.

1929–1930

Чаепитие

Блаженство сельское —

попить чайку.

Как медная туча, шипя и сгорая,на скатерти белой владыча с утра,стоит самовар — и от края до краянад ним деревенские дуют ветра.Последняя чаша багрового чая —над чашею дым, пузырьки по бокам,фигуры из пара, томясь и скучая,гонимы ветрами, идут к облакам.Блаженство тяжелое — яйца и масло,холодные крынки полны молока,и пот прошибает, пока не погаслосветило или не ушло в облака.Пока не свистят над стеною деревьяо жизни иной, о любви городской,пока опаленная солнцем деревняобъята работой и смертной тоской.Но вечер настанет — и в этом пейзажевсе краски темны, очертанья слабы,и скучно презрение выразить дажеленивым движением нижней губы.Во веки веков осужденный на скуку,на психоанализ любовных страстей,деревня — предвижу с тобою разлуку, —внезапный отлет одичавших гостей.И тяжко подумать — бродивший по краюпоемных лугов, перепутанных трав,я все-таки сердце и голос теряю,любовь и дыханье твое потеряв.И жизнь тяжела — наступает кончинаблагих помышлений, юдоли земной,твоей бороды золотая овчина,как облако зноя, стоит предо мной.Стоят омута с лиловатым отливом,речные глубоко мерцают огни,в купанье, в тоске, в разговоре шутливомпроходят мои безвозвратные дни.Деревня российская — облик России,лицо, опаленное майским огнем,и блудного сына тропинки косые —скитанья мои, как морщины, на нем…

<1930>