Сборник - Поэзия Крыма. Сборник стихов русских поэтов Страница 7

Нереида

Среди зеленых волн, лобзающих Тавриду,На утренней заре я видел Нереиду,Сокрытый меж олиф, едва я мог дохнуть:Над ясной влагою полубогиня грудьМладую, белую как лебедь, воздымалаИ пену из власов струею выжимала…

М. Розенгейм

Черное море

Зубчатый. Ай-Петри синеет во мгле.Один я стою на прибрежной скале.Далеко, широко, в раздольном просторе,Лежишь предо мною, ты, Черное море!Как полог лазурный, навис над тобойБезбрежного неба покров голубой.Облитое солнцем, как зеркало, гладко,Ты, кажется, дремлешь так тихо, так сладко.Стою и любуюсь лазурью твоей! —За что же ты черным слывешь у людей? —Нет, грозное имя ты носишь напрасно,Черно ты в день черный, в день ясный – ты ясно.Ты бурно, ты страшно тогда лишь, когдаБорьбы с ураганом придет череда;Когда, весь одетый в громовые тучи,Он дерзко нарушит покой твой могучий.

К. Р.

1879

Задремали волны,Ясен неба свод;Светит месяц полныйНад лазурью вод.

Серебрится море,Трепетно горит…Так и радость гореЯрко озарит.

А. Рославлев

У моря

В условный час, в тиши прибрежных скалБродил я вновь, и шуму волн внимая,Следил вокруг и беспокойно ждал.

Дул сильный ветер, лунный путь качая.Спеша и падая, шел за хребтом хребет,И пена их скользила, как живая.

Я тщетно ждал, но вкрадчивый рассветВновь примирил меня с моей печалью,И море, стихнув, изменило цвет.

Обворожен загадочною далью,Забыв тебя, как лунную мечту,Я отдался себе и безначалью,

И видя, как взмахнув на высоту,Белела чайка, падала мгновенно,И вдруг брала добычу на лету,

Смущался я, и сердце билось пленно,И как-то больно-сладостно томим,Ее крылом любуясь вдохновенно,Хотел я быть крылатым и морским.

Воспоминанье

Она пришла в вечерний смутный час,И на плечо мне голову склонила,И в целом мире стало двое нас.

Облокотясь на белые перила,Я слушал волны, слушал и следил,Как черный камень пена серебрила.

Вдали маяк чуть видный ворожил,Шел пароход с мерцавшими огнями,Гудок тяжелый в горы покатил.

Овеянный задумчивыми снами,Распыливая брызги, пел фонтан,И сонный кипарис шептал над нами.

От роз и олеандр был воздух прян.Ас моря ветерок, лицо лаская,Будил мечту о далях новых стран.

Томила сердце сказка золотая,И руку нежно гладила рука —Такая благодарная, родная.

К щеке приникла жаркая щека,Чуть волновало близкое дыханье,И жизнь казалась ясно-глубока.

Молчали мы в блаженном созерцаньеЗемной красы… Хотелось вечно длитьПрекрасное, священное молчанье…Без слов все понимать, без слов любить.

Как хорошо и больно быть поэтом!Стоял бы здесь веками, недвижим,Следил бы облака, пронизанные светом,Над морем голубым.Как чуждо мне здесь все, чем жил еще вчера:Муть ресторанная, столбцы газет,Свет электрический и пьяная играС кричащей улицей, игра на «да и нет».Держусь за выступ царственной скалы,Вознесшей к солнцу недоступный гребень.Дорога вниз свивается кольцом,Мажары скрип, хрустит под нею щебень,Ступают, нехотя, угрюмые волы,Кричит погонщик с бронзовым лицом.Как чуждо мне здесь все, чем жил еще вчера.Когда рука в руке, и к груди никнет грудь,Рассвет и жесткое привычное: «пора»И шепот страстный: «нет, еще побудь».Да, хорошо и больно быть поэтом!Стоял бы здесь веками, недвижим,Следил бы облака, пронизанные светом,Над морем голубым.

Б. Садовский

Крымские напевы

I

Над крутизной нависли глыбы.Тропинка вьется по гор.Под нею пруд, – застыли рыбыВ его прозрачном серебре.

Холодный ключ бежит из дуба,И нежно обвивает плющСкамью, изваянную грубоСредь лавровых, зеленых кущ.

Вверху на солнечном простореБеседка-башня замерла.Там безграничный ропот моряПриветствует полет орла.

Там солнце, пьяное от зноя,Вращает в небе яркий круг…А здесь лишь вечный шум прибояДа шелест ящериц вокруг.

Брожу. Смотрю. Нависли глыбы.Скамью и дуб обвесил плющ.Испуганно сверкнули рыбы,Но тих навес зеленых кущ.

Часы, как волны, идут мимо.Шуршанье ящериц вокруг,Полдневный, сладкий воздух Крыма,Горящий, яркий солнца круг.

II

Плывут лениво дни за днями,И каждый день, в урочный час,Хрустя горячими камнями,Я близко вижу, волны, вас.

Все тот же дымчато-зеленыйТуманно-мглистых вод просторе,Как свеж и чист их вздох соленый,Летящий к высям желтых гор!

Светло-зеленые громады,Вспеняясь, рушатся у ногТо от рыдаю идей НаядыСедых Тритонов гонит бог.

И, между них качаясь плавноНа белопенных бородах,Я сам руки его державнойШирокий чувствую размах.

К. Случевский

Ханские жены

(Крым)

У старой мечети гробницы стоят, —Что сестры родные, столпились;Тут ханск:я жены рядами лежатьИ сном непробудным забылись…

И, кажется, точно ревнивая мать,Над ними природа хлопочет, —Какую-то думу с них хочет согнать,Прощенья от них себе хочет.

Растить кипарисы, их сон сторожить,Плющом, что плащом, одевает,Велит соловьям здесь на родине быть,Медвяной росой окропляет.

И времени много с тех пор протекло,Как ханское царство распалось!И, кажется, все бы забыться могло,Все… если бы все забывалось!..

Их хитростью брали, их силой влекли,Их стражам гаремов вручалиИ тешить властителей ханской земли,Ласкать, не любя, заставляли…

И помнят могилы!.. Задумчив их вид..Великая месть не простится!Разрушила ханство, остатки крушитьИ спящим покойницам снится!

В. Стражев

Олеандр опьяняет пьяный.Тише вздохи волны у прибрежных камней.Ночь идет – и Ай-Петри зубцыГорделиво надели венцыВ золоте заката.

Тьма легла по уютам лощин.С минарета унывно воззвал муэззин —И без отклика сгинул в тишиПлач пустынной, покорной души,В золоте заката.

Словно сон многоскорбной земли,На краю окоема плывут корабли…Не из дальних ли, сказочных стран.Он идет, этот сон-караван,В золоте заката?

Ты помнишь ли алые маки?

У ног дымился легкий прах.На сердце не было печали.Мы шли тропинкою в горах,И маки алые мы рвали.

В воздушно-голубых поляхЗвенели золотые струны.Мы были в солнце и цветах.Мы были дерзновенно юны.

Сверкнула ширь – на крутизне,Открылись нам и даль, и море,И горы в дымной пелене,И небо в солнечном просторе.

И нам казалось: мы во сне…Нас чары маков опьянили,На диком камне, в вышине,Мы в синей бездне плыли, плыли.

Ты помнишь ли алые маки?

Граф А. Толстой

IНад неприступной крутизноюПовис туманный небосклон;Там гор зубчатою стеноюОт юга север отделен.Там ночь и снег; там враг веселья,Седой зимы сердитый богИграет вьюгой и метелью,Ярясь, уста примкнул к ущельюИ воет в их гранитный рог.Но здесь благоухают розы;Бессильно вихрем снеговым,Сюда он шлет свои угрозы —Цветущий берег невредим.Над ним весна младая веет,И лавр, Дианою храним,В лучах полудня зеленеетНад морем вечно голубым.

IIКлонить к лени полдень жгучий,Замер в листьях каждый звук,В розе пышной и пахучей,Нежась, спит блестящий жук;А из камня вытекая,Однозвучен и гремуч,Говорит, не умолкая,И поет нагорный ключ..

IIIВсесильной волею Аллаха,Дающего нам зной и снег,Мы возвратились с ЧатырдагаБлагополучно на ночлег.Все на лицо, все без увечья —Что значит ловкость человечья!А, признаюсь, когда мы тамПолзли, как мухи, по скалам,То мне немного было жутко:Сорваться вниз плохая шутка!– Гуссейн! Послушай, помогиСтащить мне эти сапоги,Они потрескались от жара;Да что не видно самовара?Сходи за ним. А ты, Али,Костер скорее запали!Постелем скатерти у моря,Достанем ром, заварим чай,И все возляжем на простореСмотреть, как пламя, с ночью споря,Померкнет, вспыхнет невзначайИ озарит до половиныДубов зеленые вершины,Песчаный берег, водопад,Крутых утесов грозный ряд,От пены белый и ревущий,Из мрака выбежавший валИ перепутанного плющаКонцы, висящие со скал.

IVТы помнишь ли вечер, как море шумело,В шиповник пел соловей,Душистые ветки акации белойКачались на шляпе твоей?Меж камней, обросших густым виноградом,Дорога была так узка;В молчанье над морем мы ехали рядом,С рукою сходилась рука!Ты так на седле нагибалась красиво,Ты алый шиповник рвала;Буланой лошадки косматую гривуС любовью ты им убрала.Одежды твоей непослушные складкиЦеплялись за ветки, а тыБеспечно смеялась – цветы на лошадке,В руках и на шляпе цветы.Ты помнишь ли рев дождевого потокаИ пену, и брызги кругом?И как наше горе казалось далеко,И как мы забыли о нем!

VВы все любуетесь на скалы,Одна природа вас манит,И возмущает вас немалоМой деревенский аппетит.Но взгляд мой здесь иного рода;Во мне лицеприятья нет:Ужели вишни не природа,И тот, кто ест их, не поэт?Нет, нет, названия вандалаОт вас никак я не приму:И Ифегения едала,Когда она была в Крыму!

VIТуман встает на дне стремнин;Среди полуночной прохладыСильнее пахнет дикий тмин,Гремят слышнее водопады.Как ослепительна луна,Как гор очерчены вершины!В сребристом сумраке виднаВнизу Байдарская долина.Над нами светят небеса,Чернеет бездна перед нами,Дрожит блестящая росаНа листьях крупными слезами…Душе легко; не слышу яОков земного бытия;Нет места страху, ни надежде —Что будет впредь, что было прежде —Мне все равно – и что меняВсегда как цепь к земле тянуло,Исчезло все с тревогой дня,Все в лунном блеск потонуло.Куда же мысль унесена,Что ей так видится дремливо?Не средь волшебного ли снаМы едем вместе вдоль обрыва?Ты ль это, робости полна,Ко мне склонилась молчаливо?Ужель я вижу не во сне,Как звезды блещут в вышине,Как конь ступает осторожно,Как дышит грудь твоя тревожно?Иль при обманчивой луне,Меня лишь дразнит призрак ложный,И это сон? О, если б мнеПроснуться было невозможно!

VIIКак чудесно хороши вы,Южной ночи красоты:Моря синего заливы,Лавры, скалы и цветы!Но мешает мне немножкоЖизнью жить средь этих странСкорпион, сороконожкаИ фигуры англичан.

XТяжел наш путь; твой бедный мулУстал топтать терновник злобный;Взгляни наверх: то не аул,Гнезду орлиному подобный,То целый город; смолкнул гулНародных празднеств и торговли,И ветер тления подулНа Богом проклятая кровли.Во дни глубокой старины(Гласят народные скрижали),Во дни неволи и печали,Сюда Израиля сыныОт ига чуждого бежали,И град возник на высях гор.Забыв отцов своих позорИ горький плен Ерусалима,Здесь мирно жили Караимы,Но ждал их давний приговор —И пала тяжесть Божья гневаНа ветвь караемого древа.И город вымер. Здесь и тамОстатки башен по стенам,Кривые улицы, кладбища.Пещеры, рытые в скалах,Давно безлюдные жилища,Обломки, камни, пыль и прах,Где взор отрады не находить;Две-три семьи как тени бродятСредь голых стен; но дорогиДля них родные очагиИ храм отцов, от моха черный,Над коим плавные круги,Паря, чертит орел нагорный.

XIГде светлый ключ, спускаясь вниз,По серым камням точит слезы,Ползут на черный кипарисГроздями пурпурные розы.Сюда когда-то, в жгучий зной,Под темнолиственные лавры,Бежали львы на водопойИ буропегие кентавры:С козлом бодался здесь сатир,Вакханки с криками и смехомСвершали виноградный пир,И хор тимпанов, флейт и лирСливался шумно с дальних эхом.На той скале Дианы храмХранила девственная жрица,А здесь, над морем, по ночамПлыла богини колесница…Но уж не та теперь пора:Где был заветный лес Дианы,Там слышны звуки топора,Грохочут вражьи барабаны;И все прошло, нигде следаНе видно Греции счастливой:Без тайны лес, без плясок нивы,Без песней пестрые стадаПасет татарин молчаливый…

XIIСолнце жжет; перед грозоюИзменился моря вид:Засверкал меж бирюзоюИзумруд и малахит.

Здесь на камне буду ждать я,Как, вздымая корабли,Море бросится в объятьяИзнывающей земли,

И, покрытый пеной белой,Утомясь, влюбленный бог,Снова ляжет онемелый,У твоих, Таврида, ног.

XIIIСмотри, все ближе, с двух сторонНас обнимает лес дремучий,Глубоким мраком полон он,Как будто набежали тучи,Иль меж деревьев вековыхНас ночь безвременно застигла;Лишь солнце сыплет через нихМестами огненные иглы.Зубчатый клен, и гладкий бук,И твердый граб, и дуб корнистый,Вторит подков железный звукСредь гама птичьего и свиста;И ходит трепетная смесьПолутеней в прохлад мглистой,И чует грудь, как воздух весьПропитан сыростью душистой.Вон там украдкой слабый лучСкользит по липе, мхом одетой,И дятла стук, и близко где-тоЖурчит в траве незримый ключ…

XIVПривал. Дымяся, огонекТрещит под таганом дорожным;Пасутся кони, и далекВесь мир с его волненьем ложным,Здесь долго б я с тобою могМечтать о счастии возможном!Но, очи грустно опустивИ наклоняясь над крутизною,Ты, молча, смотришь на залив,Окружена зеленой мглою…Скажи, о чем твоя печаль?Не той ли думой ты томима,Что счастье, как морская даль,Бежит от нас неуловимо?Нет, не догнать его уж нам!Но в жизни есть еще отрады;Не для тебя ли по скаламБегут и брызжут водопады?Не для тебя ль, в ночнойВчера цветы благоухали?Из синих волн не для тебя лиВосходят солнечные дни?А этот вечер? О, взгляни,Какое мирное сиянье!Не слышно в листьях трепетанья,Недвижно море; корабли,Как точки белые вдали,Едва скользят, в пространстве тая;Какая тишина святаяЦарит кругом! Нисходит к намКак бы предчувствие чего-то;В ущельях ночь; в тумане тамДымится сизое болото,И все обрывы по краямГорят вечерней позолотой…

С. Сафонов