Иннокентий Анненский - Лаодамия Страница 7

ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТОЕ

Гермес, Кормилица и хор.

Два-три часа даны ему, и долженУдарами я возвещать их… СрокПоложен для свиданья.

О бессмертный!Коли тебя спросить я смею, царьОстанется?

Нет, женщина.

Куда жеТы поведешь его теперь? Для ранПокой и врач нужны, а не далекийИ трудный путь.

Он будет дома. ЕстьПокойный дом у Иолая. СолнцаВ том крае нет, там сумерки царят…

Ты мертвого привел?

Да, царь уж умер…

Увы! Увы! Оплаканный, примиЕще слезу, и тайную опять!В хоре начинаются вопли.

Нет, женщины, не плачьте.Этим смертнымОтрадный дан обман, и три часаЦарь вымолил себе у полунощныхВластителей. Пусть сердце усладитЛобзанием бесплодным он. И слезыНа бледные ланиты упадут,Но брака не тревожьте…

Первый час!..

О Майи сын, должна ль узнать царица,Что гость ее уж умер или ейОставишь ты хоть луч надежды, Гермий?

Она должна узнать всю правду…

Кто ж,Кто скажет ей? Ты сердце разрываешь…Не пережить ей этого, Гермес…

О женщина, что значат ваши слезыПред муками богов? Слыхала ль тыКогда о Прометее? ПоколеньяСменялись тридцать раз — и в тридцать раз,Чем тридцать больше, роща риз зеленыхПеременить успела, а титанПрикованный висел, и коршун печеньВыклеивал ему, но что ни день,Она для клюва кровью набухала…А Иксион бессмертный?.. А Сизиф?..А Тантал?.. все они еще страдают…Увы, жена… Я видел столько мук,Что жалости не стало б места в сердце.Утешится вдова или умрет,Что значит лист — опавший иль на веткеДо времени живой, дрожащий лист?

О, жребий твой невесел, бог… Ты мертвыхПасешь, Гермес… Так говорят у нас.

Да, женщина, и стадо мертвых грустно…И если в нем есть сын и мать, не дамЯ матери обнять ее ребенка,И сын ее испуганно бежит…Но мертвые послушны в общем… ЛюбятОни покой… воспоминанья имПриятней разговора…

Ужас! Ужас!

Но все сама узнаешь ты, когдаКоснется трость тебя златая…

Ужас!

Ты хочешь вновь стучать… Неужто часЕще прошел, Гермес?

Для них минутойСвиданья час проходит — все равно…

О бог, ужель страданья наши точноДля вас игра?А жертвы? А мольбы?

Они нужны, но вам… Свободны боги,И этот мир, о женщины, для насРаскрытая страница книги, только…

Живете ж вы, небесные, тогда,О Гермий, чем? Пирами и любовью?

О нет! Пиры нам скучны, как и вам,Иль тем из вас, кто мудр, а пир ЭротаНас тешит очень редко…На пируЗа свитком мы. Нам интересен пестрыйИ шумный мир. Он ноты нам даетДля музыки и краски для картины:В нем атомы второго бытия…И каждый миг, и каждый камень в поле,И каждая угасшая душа,Когда свою она мне шепчет повесть,Мне расширяет мир… И вечно новБессмертному он будет…А потом,Когда веков минует тьма и стануЯ мраморным и позабытым богом,Не пощажен дождями, где-нибудьНа севере, у варваров, в аллееЗапущенной и темной, иногдаВ ночную белую или июльский полдень,Сон отряхнув с померкших глаз, цветкуЯ улыбнусь или влюбленной деве,Иль вдохновлю поэта красотойЗадумчивой забвенья…

Три стука.

Но пора…И третий час прошел… Довольно, дети…

ЯВЛЕНИЕ ДЕСЯТОЕ

Из дверей идут Протесилай и Лаодамия.

О, горький вид… Скорее приходи,Ужасная минута… За тобоюДругие легче будут… Как он бледен…А у нее пылают щеки… О,Филейского ужасный дома жребий!Ее глаза блистают… ты, обманБожественный! ты, брак холодно-лунный!

Тебя война зовет, властитель мой?

Бессмертные зовут меня.

Но утраТы, может быть, дождешься… До зариНедалеко уж… Сном не освежилсяТы, Иолай… А холодно. И путьДалек, и камни на дороге горнойСливаются с туманом…

Плащ и шлем!

Мне тяжела разлука… но простимсяСкорей… Луна бледнеет, и востокУж побелеть готов…

Твой голос глуше,Чем был… Боюсь — не выдержишь пути.

Царь, торопись — последние минуты…

О Майи сын, пощады! Если матьТы нежную любил… Я грудью МайиТебя, о бог, молю… Оставь царяСо мною… Он так слаб и бледен, ранаЕго горит… и стынет кровь от мук.

О женщина!.. Ты просишь не о том,Что могут дать тебе Кронид и Гермий.

Не может дать Кронид… Кого ж тогдаМне умолять?

Неумолимы двериАидовы, царица…

ГоворишьВ насмешку ты или шутя, крылатый?

О нет, жена, — нет силы воротитьУмершего сиянью солнца.

Ты говоришь, он умер?

Умер?И давно…

Ты не мертвец?.. О, отчего не хочешьК моей груди прижаться? И коленМне не даешь своих коснуться… ГубыТвои без слов шевелятся. СкользишьТы по земле, как тень… Ты мертвый… точно?Тебе, о царь, и больше никомуЯ не поверю…

Протесилай утвердительно кивает головой.

Собери дыханьеПоследнее… Как ты убит и точно льЗасыпан ты землею?

Протесилай снимает шлем и делает жест удара. Вопли в хоре.

Да… землей…

О, если так мучительно… Не надо.Я буду на тебя глядеть… ГлазаТобою я насыщу… Нет, насытитьНельзя тобою глаз… Когда ж опятьУвидимся… Придешь ты?

Тень кивает отрицательно.