Том 2. Стихотворения 1820-1826 - Александр Сергеевич Пушкин Страница 7

Но погоди: приспеют годы,

И будешь то, что ныне мы;

Как нам, о мира гость игривый,

Тебе постынет белый свет;

Теперь играй…» Но старцы живы,

А он увял во цвете лет,

И без него друзья пируют,

Других уж полюбить успев;

Уж редко, редко именуют

Его в беседе юных дев.

Из милых жен, его любивших,

Одна, быть может, слезы льет

И память радостей почивших

Привычной думою зовет…

К чему?

    Над ясными водами

Гробницы мирною семьей

Под наклоненными крестами

Таятся в роще вековой.

Там, на краю большой дороги,

Где липа старая шумит,

Забыв сердечные тревоги,

Наш бедный юноша лежит…

 Напрасно блещет луч денницы,

Иль ходит месяц средь небес,

И вкруг бесчувственной гробницы

Ручей журчит и шепчет лес;

Напрасно утром за малиной

К ручью красавица с корзиной

Идет и в холод ключевой

Пугливо ногу опускает:

Ничто его не вызывает

Из мирной сени гробовой.

Наполеон*

Чудесный жребий совершился:

Угас великий человек.

В неволе мрачной закатился

Наполеона грозный век.

Исчез властитель осужденный,

Могучий баловень побед,

И для изгнанника вселенной

Уже потомство настает.

О ты, чьей памятью кровавой

Мир долго, долго будет полн,

Приосенен твоею славой,

Почий среди пустынных волн!

Великолепная могила…

Над урной, где твой прах лежит,

Народов ненависть почила

И луч бессмертия горит.

Давно ль орлы твои летали

Над обесславленной землей?

Давно ли царства упадали

При громах силы роковой?

Послушны воле своенравной,

Бедой шумели знамена,

И налагал ярем державный

Ты на земные племена.

Когда надеждой озаренный

От рабства пробудился мир,

И галл десницей разъяренной

Низвергнул ветхий свой кумир;

Когда на площади мятежной

Во прахе царский труп лежал,

И день великий, неизбежный –

Свободы яркий день вставал, –

Тогда в волненье бурь народных

Предвидя чудный свой удел,

В его надеждах благородных

Ты человечество презрел.

В свое погибельное счастье

Ты дерзкой веровал душой,

Тебя пленяло самовластье

Разочарованной красой.

И обновленного народа

Ты буйность юную смирил,

Новорожденная свобода,

Вдруг онемев, лишилась сил;

Среди рабов до упоенья

Ты жажду власти утолил,

Помчал к боям их ополченья,

Их цепи лаврами обвил.

И Франция, добыча славы,

Плененный устремила взор,

Забыв надежды величавы,

На свой блистательный позор.

Ты вел мечи на пир обильный;

Всё пало с шумом пред тобой:

Европа гибла; сон могильный

Носился над ее главой.

И се, в величии постыдном

Ступил на грудь ее колосс.

Тильзит!.. (при звуке сем обидном

Теперь не побледнеет росс) –

Тильзит надменного героя

Последней славою венчал,

Но скучный мир, но хлад покоя

Счастливца душу волновал.

Надменный! кто тебя подвигнул?

Кто обуял твой дивный ум?

Как сердца русских не постигнул

Ты с высоты отважных дум?

Великодушного пожара

Не предузнав, уж ты мечтал,

Что мира вновь мы ждем, как дара;

Но поздно русских разгадал…

Россия, бранная царица,

Воспомни древние права!

Померкни, солнце Австерлица!

Пылай, великая Москва!

Настали времена другие:

Исчезни, краткий наш позор!

Благослови Москву, Россия!

Война: по гроб наш договор!

Оцепенелыми руками

Схватив железный свой венец,

Он бездну видит пред очами,

Он гибнет, гибнет наконец.

Бежат Европы ополченья;

Окровавленные снега

Провозгласили их паденье,

И тает с ними след врага.

И всё, как буря, закипело;

Европа свой расторгла плен;

Во след тирану полетело,

Как гром, проклятие племен.

И длань народной Немезиды

Подъяту видит великан:

И до последней все обиды

Отплачены тебе, тиран!

Искуплены его стяжанья

И зло воинственных чудес

Тоскою душного изгнанья

Под сенью чуждою небес.

И знойный остров заточенья

Полнощный парус посетит,

И путник слово примиренья

На оном камне начертит,

Где, устремив на волны очи,

Изгнанник помнил звук мечей

И льдистый ужас полуночи,

И небо Франции своей;

Где иногда, в своей пустыне

Забыв войну, потомство, трон,

Один, один о милом сыне

В унынье горьком думал он.

Да будет омрачен позором

Тот малодушный, кто в сей день

Безумным возмутит укором

Его развенчанную тень!

Хвала!.. Он русскому народу

Высокий жребий указал

И миру вечную свободу

Из мрака ссылки завещал.

«Гречанка верная! не плачь, – он пал героем!..»*

Гречанка верная! не плачь, – он пал героем!

  Свинец врага в его вонзился грудь.

Не плачь – не ты ль ему сама пред первым боем

  Назначила кровавый Чести путь?

Тогда, тяжелую предчувствуя разлуку,

Супруг тебе простер торжественную руку,

Младенца своего в слезах благословил,

Но знамя черное Свободой восшумело.

Как Аристогитон, он миртом меч обвил,

Он в сечу ринулся – и падши совершил

    Великое, святое дело.

К Овидию*

 Овидий, я живу близ тихих берегов,

Которым изгнанных отеческих богов

Ты некогда принес и пепел свой оставил.

Твой безотрадный плач места сии прославил,

И лиры нежный глас еще не онемел;

Еще твоей молвой наполнен сей предел.

Ты живо впечатлел в моем воображенье

Пустыню мрачную, поэта    заточенье,

Туманный свод небес, обычные снега

И краткой теплотой согретые луга.

Как часто, увлечен