Иван Бунин - Том 1. Стихотворения Страница 72

<1916>

«Ты высоко, ты в розовом свете зари…»*

Ты высоко, ты в розовом свете зари,А внизу, в глубине, где сырей и темней,В узкой улице — бледная зелень огней,В два ряда неподвижно блестят фонари.

В узкой улице — сумерки, сизо, темно,А вверху — свет зари — и открыто окно:Ты глядишь из окна, как смешал ПетроградС мутью дыма и крыш мглисто-алый закат.

<1914–1917>

В караване*

Под луной на дальнем юге,Как вода, пески блестят.Позабудь своей подругиПолудетский грустный взгляд.

Под луной текут, струятсяЗолотой водой пески.Хорошо в седле качатьсяСердцу, полному тоски.

Под луной, блестя, чернеетКаждый камень, каждый куст.Знойный ветер с юга веет,Как дыханье милых уст

28. VIII.17

«Дует ветер, море хлеба…»*

Дует ветер, море хлеба,Где тону я, всё в волненье,Меж колосьев смотрит с небаПолнолунье в изумленье:Я пою, а ветер носитПесню глупую, что смелоПо лицу луны колосьяЗадевает то и дело.

Ночь, лето 17 г.

Бред*

Стоит, трепещет СтрекозаВ палящем мраке надо мною,Стоцветной бисерной росоюКипят несметные глазаВ ее головке раздвоенной,В короне млечно-голубой —И шепчет, шепчет сон бессонныйВо тьме палящей и слепой.

13. VII.18

«Ты странствуешь, ты любишь, ты счастлива…»*

Ты странствуешь, ты любишь, ты счастлива…Где ты теперь? — Дивуешься волнамЗеленого Бискайского заливаМеж белых платьев и панам.

Кровь древняя течет в тебе недаром.Ты весела, свободна и проста…Блеск темных глаз, румянец под загаром,Худые милые уста…

Скажи поклоны князю и княгине.Целую руку детскую твоюЗа ту любовь, которую отнынеНи от кого я не таю.

IX.1918

Из книги пророка Исайи*

Возьмет господь у васВсю вашу мощь, — отнимет трость и посох,Питье и хлеб, пророка и судью,Вельможу и советника. ВозьметГосподь у вас ученых и мудрейших,Художников и искушенных в слове.В начальники над городом поставитОн отроков, и дети ваши будутГлавенствовать над вами. И народыВосстанут друг на друга, дабы каждыйБыл нищ и угнетаем. И над старцемГлумиться будет юноша, а смерд —Над прежним царедворцем.И падет Сион во прах, зане язык егоИ всякое деянье — срам и мерзостьПред господом, и выраженье лицСвидетельствует против них, и смело,Как некогда в Содоме, величаютОни свой грех. — Народ мой! На погибельВели тебя твои поводыри!

<1918>

«Дай мне, бабка, зелий приворотных…»*

— Дай мне, бабка, зелий приворотных,Сердцу песен прежних, беззаботных,  Отдыха глазам.

— Милый внучек, рада б, да не в силах:Зелья те цветут не по лесам,  А в сырых могилах.

<1918>

Во полунощи*

В сосудах тонких и прозрачныхСквозит елей, огни горят.Жених идет в одеждах брачных.Невесты долу клонят взгляд.

И льется трепет серебристыйНа лица радостные их: —Благословенный и пречистый!Взойди в приют рабынь твоих!

Не много нас, елей хранившихДля тьмы, обещанной тобой.Не много верных, не забывших,Что встанет день над этой тьмой!

<2 сентября 1914 — сентябрь 1919>

«Высокий белый зал, где черная рояль…»*

Высокий белый зал, где черная рояльДневной холодный свет, блистая, отражает,Княжна то жалобой, то громом оглашает,Ломая туфелькой педаль.

Сестра стоит в диванной полукруглой,Глядит с улыбкою насмешливо-живой,Как пишет лицеист, с кудрявой головойИ с краской на лице, горячею и смуглой.

Глаза княжны не сходят с бурных нот,Но что гремит рояль — она давно не слышит, —Весь мир в одном: «Он ей в альбомы пишет!» —И жалко искривлен дрожащий, сжатый рот.

<IX.1919>

Ночной путь*

Стой со сжатыми скулами:Как чугун, тяжелы,Ходят жадно, акуламиПод тобою валы.

Правь рукою железною:Из-за шатких снастейНебо высится звездноеВ грозной славе своей.

<Январь 1920>

«Гор сиреневых кручи встают…»*

Гор сиреневых кручи встают,Гаснет сумерек алых сиянье,В тихом море сирены поют,В мире счастье, покой и молчанье.

В мире только старик рыболов,Да сиреневый остров Капрея,Да заморская синь облаков,Где закат потухает, алея.

<Январь 1920>

Звезда морей, Мария*

На диких берегах БретаниБушуют зимние ветры.Пустуют в ветре и туманеРыбачьи черные дворы.

Печально поднят лик МадонныВ часовне старой. Дождь сечет.С ее заржавленной короныНа ризу белую течет.

Единая, земному горюПричастная! Ты, что далаСвое святое имя Морю!Ночь тяжела для нас была.

Огнями звездными над намиПылал морозный ураган.Крутыми черными волнамиХодил гудящий океан.

Рукой, от стужи онемелой,Я правил парус корабля.Но ты сама, в одежде белой,Сошла и стала у руля.

И креп я духом, маловерный,И в блеске звездной синевыТуманный нимб, как отблеск серный,Сиял округ твоей главы.

<1920>

Изгнание*

Темнеют, свищут сумерки в пустыне.  Поля и океан…Кто утолит в пустыне, на чужбине  Боль крестных ран?Гляжу вперед на черное распятье  Среди дорог —И простирает скорбные объятья  Почивший бог.

Бретань, 1920

Газелла*

Холодный ветер дует с Мензалэ,Огнистым морем блещет Мензалэ,

От двери бедной хижины моейСмотрю в мираж зеркальный Мензалэ,

На пальмы за чертой его зыбей,Туда, где с небом слито Мензалэ.

Ах, сколько стран неведомых за ней,За пламенною гладью Мензалэ!

Сижу один, тоскуя, у дверей,В зеркально-красном свете Мензалэ.

<1920>

«И вновь морская гладь бледна…»*

И вновь морская гладь бледнаПод звездным благостным сияньем,И полночь теплая полнаОчарованием, молчаньем —Как, господи, благодаритьТебя за все, что в мире этомТы дал мне видеть и любитьВ морскую ночь, под звездным светом!

Засыпая, в ночь с 24 на 25.VIII.22

«Что впереди? Счастливый долгий путь…»*

Что впереди? Счастливый долгий путь.Куда-то вдаль спокойно устремляетОна глаза, а молодая грудьЛегко и мерно дышит и чуть-чутьВоротничок от шеи отделяет —И чувствую я слабый ароматЕе волос, дыхания — и чуюБылых восторгов сладостный возврат…Что там, вдали? Но я гляжу, тоскуя,Уж не вперед, нет, я гляжу назад.

15. IX.22