Иван Бунин - Том 1. Стихотворения Страница 73

15. IX.22

«Звезда, воспламеняющая твердь…»*

Звезда, воспламеняющая твердь,Внезапно, на единое мгновенье,Звезда летит, в свою не веря смерть,В свое последнее паденье.

А ты, луна, свершаешь путь земной,Теряя блеск с минуты на минуту, —И мертвецом уходишь в край иной,Испив по капле смертную цикуту!

22. IX.22

«Порыжели холмы. Зноем выжжены…»*

Порыжели холмы. Зноем выжженыИ так близки обрывы хребтов,Поднебесных скалистых хребтов.На стене нашей глиняной хижиныУж не пахнет венок из цветов,Из заветных засохших цветов.Море все еще в блеске теряется,Тонет в солнечной светлой пыли:Что ж так горестно парус склоняется,Белый парус в далекой дали?

Ты меня позабудешь вдали.

3. X.26

«Маргарита прокралась в светелку…»*

Маргарита прокралась в светелку,Маргарита огня не зажгла,Заплетая при месяце косы,В сердце страшную мысль берегла.Собиралась рыдать и молиться,Да на миг на постель прилеглаИ заснула. — На спящую ДьяволДо рассвета глядел из угла.

На рассвете он встал: «Маргарита,Дорогое дитя, покраснел,Скрылся месяц за синие горы,И петух на деревне пропел, —Поднимись и молись, Маргарита,Ниц пади и оплачь свой удел:Я недаром с такою тоскоюНа тебя до рассвета глядел!»

Что ж ты, Гретхен, так неторопливоПод орган вступила в двери храма?Что ж, под гром органа, так невинноТы глядишь на огоньки престола,А склоняешь кроткие ресницыТак спокойно? Вот уж скоро полдень,Солнца луч все жарче блещет в купол:Скоро все замрет благоговейно,

Колокольчик зазвенит навстречуЖениху небесному, — о Гретхен,Что ж ты не бледнеешь, не рыдаешь,А тиха и радостна, как ангел,Неневестной Лилии подобна?Бог прощает многое — ужелиЛюбящим, как ты, он все прощает?

<1926>

«Только камни, пески, да нагие холмы…»*

Только камни, пески, да нагие холмы,Да сквозь тучи летящая в небе луна, —Для кого эта ночь? Только ветер, да мы,Да крутая и злая морская волна.

Но и ветер — зачем он так мечет ее?И она — отчего столько ярости в ней?Ты покрепче прижмись ко мне, сердце мое!Ты мне собственной жизни милей и родней.

Я и нашей любви никогда не пойму:Для чего и куда увела она прочьНас с тобой ото всех в эту буйную ночь?Но господь так велел — и я верю ему.

<1926>

«Земной, чужой душе закат!..»*

Земной, чужой душе закат!В зеленом небе алым дымомТуманы легкие летятНад молчаливым зимним Крымом.

Чужой, тяжелый Чатырдах!Звезда мелькает золотаяВ зеленом небе, в облаках, —Кому горит она, блистая?

Она горит душе моей,Она зовет, — я это знаюС первоначальных детских дней,—К иной стране, к родному краю!

Отрывок («Старик с серьгой, морщинистый и бритый…»)*

Старик с серьгой, морщинистый и бритый,Из красной шерсти вязаный берет,Шлыком висящий на ухо сто лет,Опорки, точно старые копыта,Рост полтора аршина, гнутый стан,Взгляд исподлобья, зоркий и лукавый, —Мила мне глушь сицилиан,Патриархальные их нравы.

Вот темный вечер, буря, дождь, а онБредет один, с холодным ветром споря,На дальний мол, под хмурый небосклон,К необозримой черни моря.Слежу за ним, и странная тоскаТомит меня: я мучаюсь мечтами,Я думаю о прошлом старика,О хижинах под этими хребтами,В скалистой древней гавани, кудаЯ занесен, быть может, навсегда…

Портрет («Бродя по залам, чистым и пустым…»)*

Бродя по залам, чистым и пустым,Спокойно озаренным бледным светом,Кто пред твоим блистающим портретомЗамедлит шаг? Кто будет золотымВосхищен сном, ниспосланным судьбоюВ жизнь давнюю, прожитую тобою? —Кто б ни был он, познаешь ты, поэт,С грядущим другом радость единеньяВ стране, где нет ни горести, ни тленья,А лишь нерукотворный твой Портрет!

«Уж ветер шарит по полю пустому…»*

Уж ветер шарит по полю пустому,Уж завернули холода,И как отрадно на сердце, когдаИдешь к своей усадьбе, к дому,В студеный солнечный закат.А струны телеграфные <гудят>В лазури водянистой, и рядамиНа них молоденькие ласточки сидят.Меж тем как тучи дикими хребтамиЗимою с севера грозят!Как хорошо помедлить на порогеПод этим солнцем, уж скупым,—И улыбнуться радостям былымБез сожаленья и тревоги!

«В полуденных морях, далеко от земли…»*

В полуденных морях, далеко от земли,Водил господь мое ветрило —И на лицо мое могильной тьмой леглиЛучи палящего светила.

Три четверти луны — как паутина,А четверть — рог, блестящий, золотойНебесный желудь!

Тот колокол, что пел в родной долине,Когда луна всходила из-за гор.

Душа, по старине, еще надежд полна,Но только прошлое ей мило —И мнится: лишь для тех ей жизнь была дана,Кого она похоронила.

Полный колос долу клонится,Полый колос недвижим.

«Высокие нездешние цветы…»*

Высокие нездешние цветыВ густой траве росли на тех могилах,И небеса в бесчисленных светилахНа них смотрели с высоты.

И дивная Венера, как луна,Нам бледно озаряла руки, лица —И моря гробовая плащаницаБыла черна, недвижна и черна.

«Сохнут, жарко сохнут травы…»*

Сохнут, жарко сохнут травы,Над полдневными горами,Над сиреневым их кряжемВстало облако колонной —И, курясь, виясь, уходитК ослепляющему небу.В тень прозрачную маслиныБлик горячий и зеркальныйЛьется с моря и играетПо сухим, колючим травам.

«Где ты, угасшее светило?…»*

Где ты, угасшее светило?Ты закатилось за поля,Тебя сокрыла, поглотилаНемая, черная земля.Но чем ты глубже утопаешьВ ее ночную глубину,Тем все светлее наливаешьСияньем бледную Луну.Прости. Приемлю указаньеПокорным быть земной судьбе, —И это горное сиянье —Воспоминанье о тебе.

«Ночью, в темном саду, постоял вдалеке…»*

Ночью, в темном саду, постоял вдалеке,Посмотрел в мезонин освещенный:Вот ушла… вот вернулась — уже налегкеИ с косой на плече, заплетенной.

«Вспомни прежнее! Вспомни, как тут…»Не спеша, лишь собой занятая,Потушила огонь… И поют,И поют соловьи, изнывая.

Темен дом, полночь в тихом саду.Помолись под небесною бездной,На заветную глядя звездуВ белой россыпи звездной.

16. X.38

«Ты жила в тишине и покое…»*

Ты жила в тишине и покое.По старинке желтели обои,Мелом низкий белел потолок,И глядело окно на восток.

Зимним утром, лишь солнце всходило,У тебя уже весело было:Свет горячий слепит на полу,Печка жарко пылает в углу.

Книги в шкапе стояли, в порядкеНа конторке лежали тетрадки,На столе сладко пахли цветы…«Счастье жалкое!» — думала ты.

18. X.38