Константин Бальмонт - Полное собрание стихотворений Страница 74

Розовый

Румянец яблока, на фоне Сентября,С его травой-листвой воздушно-золотой,Румянец девушки, когда горит заря,Румянец девушки, идущей за водою,Меж тем как в серебре и в зеркале рекиМелькают, зыбкие, и пляшут огоньки.

Румянец сладостно-стыдливого незнанья,Когда услышит вдруг онаЕе смутившее признанье,И он, сдержав свое дыханье,Безмолвно чувствует, что радость – суждена.

И наконец еще, румянец тот, предельный,Когда они вдвоем сливаются в одно,И чашей полной, чашей цельнойПьют сладко-пьяное вино,И в этой неге беспредельной,В предвестьи сказки колыбельной,Разбиться чаше суждено.

Предрассветно-лепестковый

Неназываемый цветок,Который нежен и прелестен,И каждой девушке известен,Как всем певцам рожденье строк.Неназываемый цветок,Что только раз один алеет,И повторяться не умеет,Но все вложил в один намек.Неназываемый цветок.

Горицветный

Лепестки горицвета, оранжево-огненно-красные,При основании – с черным пятном.Не сокрыты ли здесь указанья, хотя и неясные, —Как и в сосуде с пурпурным вином?Веселимся, пьянимся мы, любимся, жаркие, страстные, —Темный отстой неразлучен со дном.

Желтый

Спрошу ли ум, в чем желтый цвет,Душа сейчас поет ответ,Я вижу круг, сиянье, сферу,Не золото, не блеск его,Не эту тяжкую химеру,Что ныне стала – веществоДля униженья моего,О, нет, иное торжество: —Подсолнечник, цветок из Перу,Где знали, как лазурь очейНежна от солнечных лучей.

Красный и желтый

Камень и камень, бездушная грудаКамни и камни, их глыба темна.Все же, в них скрытое, явится чудо,Только им быстрая встреча нужна.

Камень о камень ударить случайно,Желтые, красные искры летят,В темной бесцветности – яркая тайна,Искры чаруют нежданностью взгляд.

В камне скрываются искры живые. —Сколько же в нас неоткрытых цветов!Дайте увидеть цветы золотые,Быстрая встреча нужна для умов!

Красный и голубой

Красный цвет – горячий цвет,Голубой – холодный.Оба шлют глазам привет,Но мечтой несродной.

Говорит один – люблю,Все сожгу любовью,Камни в лаву растоплю,Небо вспыхнет кровью.

А другой не говорит,Не грозит, не манит,В нем спокойный вечный вид,Вечность не обманет.

Красный все зовет на бой,Жаждет вновь завязки.Ум ласкает – голубой,Правдой детской ласки.

Тяготясь самим собой,Красный, вихрей полный,Гонит птиц, зверей гурьбой,Поднимает волны.

Но, закончен сам в себе,Ум – покой вмещает.О покорности СудьбеГолубой вещает.

Красный, желтый, голубой

Красный, желтый, голубой,Троичность цветов,Краски выдумки живой,Явность трех основ.

Кислород, и углеродСтранные слова,Но и их поэт возьмет,В них душа жива.

Кислород, и углерод,Водород – слова,Но и в них есть желтый мед,Вешняя трава.

Да, в напев поэт возьметГолубые сны,Золотистый летний мед,Алый блеск весны.

Красный, желтый, голубой —Троичность основОставаясь сам собой,Мир наш – ими нов.

Голубой, зеленый, желтый, красный

Голубой, зеленый, желтый, ярко-красный,Степени различной светлой теплоты.Незабудка, стебель, лютик, арум страстный,Это – возрастанье красочной мечты.

Голубые очи детства золотого,Изумруды мая, лето, страсть, зима,Душные теплицы, ночь – и снова, сноваЛампа, звезды, взоры, сказка, ласка, тьма.

Золотистый

Лютик золотистый,Греза влажных мест,Луч, и шелк цветистый,Светлый сон невест.

Пляска брызг огнистыхВ пламени костров,Между красно – мглистыхБыстрых огоньков.

Колос, отягченныйЧислами зерна,Вечер позлащенный,Полная Луна.

Прощально-золотистый

Тихий шелест Сентября,И умильный свист синицы,Улетающие птицы,Пышный праздник янтаря.

Праздник Солнца золотого,Углубленный небосклон,На лазури – желтый клен,Остров моря голубого.

Все оттенки желтизны,Роскошь ярких угасании,Трепет красочных прощаний,Траур Лета и Весны.

Зеленый

На странных планетах, чье имя средь нас неизвестно,Глядят с восхищеньем, в небесный простор, существа,Их манит звезда, чье явленье для них – бестелесно,Звезда, на которой сквозь Небо мерцает трава.

На алых планетах, на белых, и ласково-синих,Где светят кораллом, горят бирюзою поля,Влюбленные смотрят на остров в небесных пустынях,В их снах изумрудно, те сны навевает – Земля.

Зеленый и черный

Подвижная сфера зрачков, в изумруде текучем сужаясь,Расширяясь, сливает, безмолвно, привлеченнуюдушу с душой.

В глубоких зрачках, искушенья, во влагезеленой качаясь,Как будто бы манят, внушают: «Приблизься,ты мне не чужой».

О, травянистый изумруд,Глаза испанки светлокудрой!Какой художник нежно-мудрый,Утонченник, сказался тут?Где все так жарко, чернооко,Где всюду черный цвет волос, —В сияньи белокурых грез,Испанка-нимфа, одиноко,Порой возникнет – и на васСтруит огонь зеленых глаз.

Всего красивей черный цветВ зрачках зеленых глаз.Где водный свет? Его уж нет.Лишь черный есть алмаз!Зелено-бледная вода,Русалочий затон, —О, не одна здесь спит беда,И чуток этот сон.И каждый миг, и каждый часВоздушный изумруд,Воздушный цвет зеленых глазПоет мечте: «Я тут!»

Зрачек растет, и жадный светЗовет, берет, светясь.Где целый мир? Его уж нет,Лишь черный есть алмаз!

Синий

Пустынями эфирными, эфирными-сапфирными,Скитается бесчисленность различно-светлых звезд.Над этими пространствами, то бурными, то мирными,Душою ощущается в Эдем ведущий мост.

Зовется ли он Радугой, навек тысячецветною,Зовется ли иначе как, значения в том нет.Но синий цвет – небесный цвет, и грезою ответноюПросящему сознанию дает он ряд примет.

Примет лазурно-радостных нам в буднях много светится,И пусть, как Море синее, дороги далеки,«Дойдешь», тебе вещает лен, там в Небе все отметится,«Дойдешь», твердят глаза детей, и шепчут васильки.

Нежно-лиловый

Колокольчик на опушке леса,С звонами, что внятны слуху фей,Бархатисто-пышная завеса,Возле лиловатых орхидей.

В лепете романса – цвет сирени,Сад мечты, и в нем упавший лист,В красочном контрасте – свет и тени,На руке лилейной – аметист.

Фиолетовый

Мне снилось множество цветов,Багряных, алых, золотистых,Сапфирно-синих лепестков,И снов, застывших в аметистах.

Но между всех цветочных сил,Я видел, в призрачной картине,Что красный цвет внизу застыл,А цвет зеленый – посредине.

Но выше – выше, в синеву,Восходит множество фиалок,И в сновиденьи наявуЯ вижу белый храм Весталок.

Их не встревожит зов ничей,Им Ночь моления внушает,И взор фиалковых очейВ себе бездонность отражает.

И быстро, быстро, быстро – яНесусь мечтою к ним, предельным,В лесной пустыне БытияЗабвенье пью фиалом цельным.

Хрустально-серебристый

Звуки лютни в свете лунном,Словно сказка, неживые,В сновиденьи многострунномСлезы флейты звуковые.

Лики сонных белых лилийВ озерной зеркальной влаге,Призрак ангелов, их крылий,Сон царевны в лунной саге.

Опалово-зимний

Легкий слой чуть выпавшего снегa,Серп Луны в лазури бледно-синей,Сеть ветвей, узорная их нега,Кружевом на всем – воздушный иней.

Духов серебристых замок стройный,Сонмы фей в сплетеньях менуэта,Танец блесток, матово-спокойный,Бал снежинок, вымышленность света.

Голубовато-белый и красновато-серый

Голубовато-белый и красновато-серый,В дворце людского мозга два цвета-вещества.Без них мы не имели б ни знания, ни веры,Лишь с ними область чувства и наша мысль жива.

Чрез них нам ярко светят душевные эфиры,Напевность ощущений слагается в узор.В дворце людского мозгa играют скрипки, лиры,И чудо-панорама струит просвет во взор

Во внутренних чертогах сокровища без меры,Цветут, пьянят, чаруют – не день, не час, века —Голубовато-белый и красновато-серыйВ дворце людского мозга два странные цветка.

Белый