Александр Блок - Том 3. Стихотворения и поэмы 1907–1921 Страница 8

Март 1909

«Кольцо существованья тесно…»

Кольцо существованья тесно:Как все пути приводят в Рим,Так нам заранее известно,Что всё мы рабски повторим.

И мне, как всем, всё тот же жребийМерещится в грядущей мгле:Опять — любить Ее на небеИ изменить ей на земле.

Июнь 1909

«Чем больше хочешь отдохнуть…»

Чем больше хочешь отдохнуть,Тем жизнь страшней, тем жизньстрашней,Сырой туман ползет с полей,Сырой туман вползает в грудьПо бархату ночей…

Забудь о том, что жизнь была,О том, что будет жизнь, забудь…С полей ползет ночная мгла…  Одно, одно —  Уснуть, уснуть…  Но всё равно —  Разбудит кто-нибудь.

27 августа 1909

Шаги командора

В.А. Зоргенфрею

Тяжкий, плотный занавес у входа,  За ночным окном — туман.Что́ теперь твоя постылая свобода,  Страх познавший Дон-Жуан?

Холодно и пусто в пышной спальне,  Слуги спят, и ночь глуха.Из страны блаженной, незнакомой, дальней  Слышно пенье петуха.

Что́ изменнику блаженства звуки?  Миги жизни сочтены.Донна Анна спит, скрестив на сердце руки,  Донна Анна видит сны…

Чьи черты жестокие застыли,  В зеркалах отражены?Анна, Анна, сладко ль спать в могиле?  Сладко ль видеть неземные сны?

Жизнь пуста, безумна и бездонна!  Выходи на битву, старый рок!И в ответ — победно и влюбленно —  В снежной мгле поет рожок…

Пролетает, брызнув в ночь огнями,  Черный, тихий, как сова, мотор,Тихими, тяжелыми шагами  В дом вступает Командор…

Настежь дверь. Из непомерной стужи,  Словно хриплый бой ночных часов —Бой часов: «Ты звал меня на ужин.  Я пришел. А ты готов?..»

На вопрос жестокий нет ответа,  Нет ответа — тишина.В пышной спальне страшно в час рассвета,  Слуги спят, и ночь бледна.

В час рассвета холодно и странно,  В час рассвета — ночь мутна.Дева Света! Где ты, донна Анна?  Анна! Анна! — Тишина.

Только в грозном утреннем тумане  Бьют часы в последний раз:Донна Анна в смертный час твой встанет.  Анна встанет в смертный час.

Сентябрь 1910 — 16 февраля 1912

«Мой бедный, мой далекий друг!..»

Мой бедный, мой далекий друг!Пойми, хоть в час тоски бессонной,Таинственно и неуклонноСнедающий меня недуг…Зачем в моей стесненной гру́диТак много боли и тоски?И так ненужны маяки,И так давно постыли люди,Уныло ждущие Христа…Лишь дьявола они находят…Их лишь к отчаянью приводятИзвечно лгущие уста…Все, кто намеренно щадит,Кто без желанья ранит больно…Иль — порываний нам довольно,И лишь недуг — надежный щит?

29 декабря 1912

«Как свершилось, как случилось?…»

Как свершилось, как случилось?Был я беден, слаб и мал.Но Величий неких тайнаМне до времени открылась,Я Высокое познал.

Недостойный раб, сокровищМне врученных не храня,Был я царь и страж случайный.Сонмы лютые чудовищНалетели на меня.

Приручил я чарой лестьюТех, кто первые пришли.Но не счесть нам вражьей силы!Ощетинившейся местьюОстальные поползли.

И, покинув стражу, к ночиЯ пошел во вражий стан.Ночь курилась, как кадило.Ослепительные очиПовлекли меня в туман.

Падший ангел, был я встреченВ стане их, как юный бог.Как прекрасный небожитель,Я царицей был замечен,Я входил в ее чертог,В тот чертог, который в пепелОбратится на земле.Но не спал мой грозный Мститель:Лик Его был гневно-светелВ эти ночи на скале.

И рассвет мне в очи глянул,Наступил мой скудный день.Только крыл раздался трепет,Кто-то мимо в небо канул,Как разгневанная тень.

Было долгое томленье.Думал я: не будет дня.Бред безумный, страстный лепет,Клятвы, пени, увереньяДоносились до меня.

Но, тоской моей гонима,Не́жить сгинула, — и вдругДень жестокий, день железныйВкруг меня неумолимоОчертил замкну́тый круг.

Нет конца и нет начала,Нет исхода — сталь и сталь.И пустыней бесполезнойДушу бедную обсталаПрежде милая мне даль.

Не таюсь я перед вами,Посмотрите на меня:Я стою среди пожарищ,Обожженный языкамиПреисподнего огня.

Где же ты? не медли боле.Ты, как я, не ждешь звезды.Приходи ко мне, товарищ,Разделить земной юдолиНевеселые труды.

19 декабря 1912

Ямбы (1907–1914)

Fecit indignacio versum.

Посвящается памяти моей покойной сестры

Ангелины Александровны Блок

«О, я хочу безумно жить…»

О, я хочу безумно жить:Всё сущее — увековечить,Безличное — вочеловечить,Несбывшееся — воплотить!

Пусть душит жизни сон тяжелый,Пусть задыхаюсь в этом сне, —Быть может, юноша веселыйВ грядущем скажет обо мне:

Простим угрюмство — разве этоСокрытый двигатель его?Он весь — дитя добра и света,Он весь — свободы торжество!

5 февраля 1914

«Я ухо приложил к земле…»

Я ухо приложил к земле.Я муки криком не нарушу.Ты слишком хриплым стоном душуБессмертную томишь во мгле!Эй, встань и загорись и жги!Эй, подними свой верный молот,Чтоб молнией живой расколотБыл мрак, где не видать ни зги!Ты роешься, подземный крот!Я слышу трудный, хриплый голос…Не медли. Помни: слабый колосПод их секирой упадет…Как зерна, злую землю ройИ выходи на свет. И ведай:За их случайною победойРоится сумрак гробовой.Лелей, пои, таи ту новь,Пройдет весна — над этой новью,Вспоенная твоею кровью,Созреет новая любовь.

3 июня 1907

«Тропами тайными, ночными…»

Тропами тайными, ночными,При свете траурной зари,Придут замученные ими,Над ними встанут упыри.Овеют призраки ночныеИх помышленья и дела,И загниют еще живыеИх слишком сытые тела.Их корабли в пучине воднойНе сыщут ржавых якорей,И не успеть дочесть отходнойТебе, пузатый иерей!Довольных сытое обличье,Сокройся в темные гроба!Так нам велит времен величьеИ розоперстая судьба!Гроба, наполненные гнилью,Свободный, сбрось с могучих плеч!Всё, всё — да станет легкой пыльюПод солнцем, не уставшим жечь!

3 июня 1907

«В голодной и больной неволе…»

В голодной и больной неволеИ день не в день, и год не в год.Когда же всколосится поле,Вздохнет униженный народ?

Что лето, шелестят во мраке,То выпрямляясь, то клонясьВсю ночь под тайным ветром, злаки:Пора цветенья началась.

Народ — венец земного цвета,Краса и радость всем цветам:Не миновать господня летаБлагоприятного — и нам.

15 февраля 1909