Владимир Бенедиктов - Стихотворения 1838–1850 гг. Страница 8

О, если б

О, если б знал я наперёд,Когда мой смертный час придёт,И знал, что тихо, без терзанья,Я кончу путь существованья, —Я жил бы легче и смелей,Страдал и плакал веселей,Не только б жизнь мою злословил,И постепенно бы готовилЯ душу слабую к концу,Как деву к брачному венцу;И каждый год, в тот день известной.Собрав друзей семьёю теснойИ пеня дружеский фиал,Себе я сам бы отправлялСреди отрадной вечеринки,В зачёт грядущего поминки,Чтобы потом не заставлятьСебя по смерти поминать.В последний год, в конце дороги,Я свёл бы все свои итоги,Поверил все: мои грехи,Мою любовь, мои стихи,Что я слагал в тоске по милой(Прости мне, боже, и помилуй!),И может быть ещ5е бы раз,Припомнив пару чёрных глаз,Да злые кудри девы дальной,Ей брякнул рифмою прощальной.Потом – всему и всем поклон!И, осмотрясь со всех сторон,В последний раз бы в божьем миреРаскланялся на все четыре,Окинул взором неба синь,Родным, друзьям, в раздумьи тихомСказал: не поминайте лихом!Закрыл бы очи – и аминь!

Напрасные жертвы

Степенных мудрецов уроки затвердив,Как вредны пламенные страсти,С усилием я каждый их порывСтарался покорить рассудка грозной власти;С мечтой сердечною вступая в тяжкий спор,Я чувству шёл наперекор,И может быть порой чистейшее участьеСозданий, милых мне, враждебно отвергал,И где меня искало счастье —Я сам от счастья убегал.

Рассудок хладный! – долго, строгоЯ не без горя, не без слёзТебе служил, и много, многоКровавых жертв тебе принёс;Как в тайну высшего искусства,Я вник в учение твоё —И обокрал святыню чувства,Ограбил сердце я своё;И там, где жизнь порывом сильнымИз тесной рамы бытияСтремилась выдвинуться, – яГрозил ей заступом могильным,И злой грозой пораженаСтихала грустная она.

За жертвы трудные, за горькие лишеньяТы чем мне заплатил, холодный, жалкий ум?Зажёг ли мне во тьме светильник утешеньяИ много ли мне дал отрадных светлых дум?Я с роком бился: что ж? – Что вынес я из боя?Я жизнь вверял тебе – и не жил я вполне:За жизнь мою ты дал ли мнеХотя безжизненность покоя?Нет, дни туманные моиПолны, при проблесках минутных,Печальных гроз, видений смутныхИ тёмных призраков любви.

Ответ

(на доставшийся автору в игре вопрос: какой цветок желал бы он воспеть?)

Есть цветок: его на лиреВечно б славить я готов.Есть цветок: он в этом миреКраше всех других цветов.То цветок не однолетний:Всё милее, всё приветнейОн растёт из года в годИ, пленяя всю природу,По восьмнадцатому годуДивной прелестью цветёт.Поднимается он статно.Шейка гибкая бела,А головка ароматна,И кудрява, и светла,Он витает в свете горнем,И мечтательно – живойОн не связан грязным корнемС нашей бедною землёй.Не на стебле при дорожкахНеподвижно – одинок —нет, на двух летучих ножкахВьётся резвый тот цветок.от невзгод зимы упрямойЖизнь его сохраненаЗа двойною плотной рамойОсторожного окна,И, беспечный, он не слышитБурь, свистящих в хладной мгле:Он в светлице негой дышит,Рдеет в комнатном тепле.Что за чудное растенье!Тонок, хрупок каждый сгиб:Лишь одно прикосновенье —И прекрасный цвет погиб;Увлекая наши взоры,Слабый, ищет он опоры…Но – смотрите: он порой,Нежный, розово – лилейныйДышит силой чародейной,Колдовством и ворожбой;Полный прелестей, он разомСердце ядом напоит,Отуманит бедный разумИ прельстит, и улетит.

Старой знакомке

Я вас знавал, когда мечтамиВам окрылялся каждый час,И жизнь волшебными цветами,Шутя, закидывала вас.О, в те лета вам было ясно,Что можно в счастье заглянуть,Что не вотще холмится грудьИ сердце бьётся не напрасно.Я был при вас. Меня ничтоНе веселило; я терзался;Одними вами любовался —И только был терпим за то.Очами ясными встречалиМоё вы грустное чело,И ваших радостей числоНа нём – на сей живой скрижали —Летучим взором отмечали.

Теперь, когда вы жизнь своюСдружили с горем и бедами,Я, вам не чуждый, перед вами,Как хладный памятник, стою.Я вам стою, как свиток пыльной,Напоминать былые дни:На мне, как на плите могильной,Глубоко врезаны они.Мне вас жаль видеть в этой доле:Вас мучит явная тоска;Но я полезен вам не боле,Как лист бездушный дневника.

Мой жребий с вашим всё несходенДоныне дороги вы мне, —Я вам для памяти лишь годен;Мы оба верные старине.Я, на плечах таская бремяМоей все грустной головы,Напоминаю вам то время,Когда блаженствовали вы;А вы, в оплату мне, собою,Движеньем взора твоего,Напоминаете пороюВсе муки сердца твоего.

Лебедь

Ветер влагу чуть колышетВ шопотливых камышах.Статный лебедь тихо дышитНа лазуревых струях:Грудь, как парус, пышно вздута,Величава и чиста;Шея, загнутая круто,Гордо к небу поднята;И проникнут упоеньемОн в державной красотеНад своим изображеньем,Опрокинутый в воде.

Что так гордо, лебедь белый,Ты гуляешь по струям?Иль свершил ты подвиг смелый?Иль принёс ты пользу нам?– Нет, я праздно, – говорит он, —Нежусь в водном хрустале.Но недаром я упитанДухом гордым на земле.Жизнь мою переплывая,Я в водах отмыт от зла,И не давит грязь земнаяМне свободного крыла.Отряхнусь – и сух я стану;Встрепенусь – и серебрист;Запылюсь – я в волны пряну,Окунусь – и снова чист.

На брегу пустынно – дикомЧеловека я встречалИль нестройным, гневным криком,Иль таился и молчал,И как голос мой чудесен,Не узнает он вовек:Лебединых сладких песенНедостоин человек.Но с наитьем смертной муки,Я, прильнув к моим водам,Сокровенной песни звукиПрямо небу передам!Он, чей трон звездами вышит,Он, кого вся твердь поёт,Он – один её услышит,Он – один её поймёт!

Завещаю в память светуЯ не злато, не сребро,Но из крылий дам поэтуЧудотворное перо;И певучий мой наследникДа почтит меня хвалой,И да будет он посредникМежду небом и землёй!Воспылает он – могучийБич порока, друг добра —И над миром, как из тучи,Брызнут молнии созвучийС вдохновенного пера!

С груди мёртвенно – остылой,Где витал летучий дух,В изголовье деве милойЯ оставлю мягкий пух,И ему лишь, в ночь немую,Из – под внутренней грозы,Дева вверит роковуюТайну пламенной слезы,Кос распущенных змеямиИзголовье перевьётИ прильнёт к нему устами,Грудью жаркою прильнёт,И согрет её дыханьем,Этот пух начнёт дышатьИ упругим колыханьемБурным персям отвечать.Я исчезну, – и средь влаги,Где скользил я, полн отваги,Не увидит мир следа;А на месте, где плескатьсяТак любил я иногда,Будет тихо отражатьсяНеба мирная звезда.

Разоблаченье

Когда, в пылу воображенья,Мечтой взволнованный поэт,Дрожа в припадке вдохновенья,Творит красавицы портрет,Ему до облачного сводаОткрыт орлиный произвол;Его палитра – вся природаКисть – гармонический глагол;Душа кипит, созданье зреет,И, силой дивной зажжено,Под краской чувства пламенеетШирокой думы полотно.

При громе рифмы искромётнойПриимец выспренних даровПорою с прелести заветнойСрывает трепетный покров,Дианы перси обнажаяИль стан богини красоты,И эти смелые чертыБлистают, небо отражая;И чернь во храме естестваНа этот свет, на эти тениГлядит и тело божестваМарает грязью помышлений…Пускай!.. Так солнца светлый шарВ часы торжественного взлётаНечистый извлекает парИз зыби смрадного болота,Но тоже солнце, облаковРаздвинув полог, в миг восстаньяПодъемлет пар благоуханьяИз чаши девственных цветов.

Исход

И се: он вывел свой народ.За ним египетские кони,Гром колесниц и шум погони;Пред ним лежит равнина вод;И, осуждая на разлукуВолну с волною, над челомВеликий вождь подъемлет рукуС её властительным жезлом.

И море, вспенясь и отхлынув,Сребром чешуйчатым звуча,Как зверь, взметалось, пасть раздвинув,Щетиня гриву и рыча,И грудь волнистую натужа,Ища кругом – отколь гроза?Вдруг на неведомого мужаВперило мутные глаза —

И видит: цепь с народа сбросив,Притёк он, светел, к берегам,Могущ, блистающ, как Иосиф,И бога полн, как Авраам;Лик осин венцом надежды,И огнь великий дан очам;Не зыблет ветр его одежды;Струёю тихой по плечамТекут власы его льняные,И чудотворною рукойПодъят над бездною морскойЖезл, обращавшийся во змия…То он! – и воплем грозный вал,Как раб, к ногам его припал.

Тогда, небесной мощи полный,Владычным оком он блеснул,И моря трепетные волныЖезлом разящим расхлестнул,И вся пучина содрогнулась,И в смертном ужасе она,И застонав, перевернулась…

И ветер юга, в две стены,И с той, и с этой стороныВалы ревущие спирая,Взметал их страшною грядой,И с бурным воем, в край из краяГромаду моря раздирая,Глубокой взрыл её браздой,И волны, в трепете испуга,Стеня и подавляя стон,Взирают дико с двух сторон,Отодвигаясь друг от друга,И средь разрытой бездны водВослед вождю грядёт народ;Грядёт – и тихнет волн тревога.И воды укрощают бой,Впервые видя пред собойТого, который видел бога.

Погоня вслед, но туча мглыЛегла на вражеские силы:Отверзлись влажные могилы;Пучина сдвинулась; валы,Не видя царственной угрозы,Могущей вспять их обратить,Опять спешат совокупитьСвои бушующие слёзы,И, с новым рёвом торжества,Вступя в стихийные права,Опять, как узнанные братья,Друг к другу ринулись о объятьяИ, жадно сдвинув с грудью грудь,Прияли свой обычный путь.

И прешед чрез рябь морскую,И погибель зря врагов,Песнь возносит таковуюСонм израильских сынов:

«Воспоём ко господу:Славно бо прославился!Вверг он в море бурноеИ коня и всадника.Бысть мне во спасениеБог мой – и избавися.Воспоём к предвечному:Славно бо прославился!

Кто тебе равным, о боже, поставлен?Хощешь – и бурей дохнут небеса,Море иссохнет – буди прославлен!Дивен во славе творяй чудеса!

Он изрёк – и смерть готова.Кто на спор с ним стать возмог?Он могущ; он – брани бог;Имя вечному – Егова.Он карающ, свят и благ;Жнёт врагов его десница;В бездне моря гибнет враг,Тонут конь и колесница;Он восхощет – и средь водНевредим его народ.

Гром в его длани; лик его ясен;Солнце и звёзды – его словеса;Кроток и грозен, благ и ужасен;Дивен во славе творяй чудеса!»

И в веселии великомПред женами Мариам,Оглашая воздух кликом,Ударяет по струнам,В славу божьего закона,Вещим разумом хитра —Мужа правды – АаронаВдохновенная сестра.Хор гремит; звенят напевы;«Бог Израиля велик!»Вторят жёны, вторят девы,Вторят сердце и язык:«Он велик!»

А исполненный святыни,Внемля звукам песни сей,В предлежащие пустыниТихо смотрит Моисей.

Быть может